Читать книгу "Тварь непобедимая - Михаил Тырин"

Что касается Ганса, то он торжествовал. Обещанные Кичей джип и квартира были детскими игрушками по сравнению с той победой, которую он сегодня одержал. Так ему, по крайней мере, казалось...

* * *

Наконец-то Луков получил то, чего ему страшно недоставало последнее время. Еда! Сочные жирные куски в кастрюле, сырое мясо и сало, обрезки внутренностей. Он глотал все это, не разбирая, не чувствуя вкуса и запаха. И его не тошнило, не передергивало от столь непривычной ему пищи, он поглощал ее так легко и быстро, словно никогда и не знал иной еды.

И хотя кастрюлю отобрали раньше, чем он успел набить живот, все равно почти сразу наступило блаженное облегчение. И опять он испытал знакомые чувства: как лопаются несуществующие мутные пленочки, заслоняющие мир, как яснее и ближе становится все вокруг, проступают краски, звуки, запахи. А мышцы, несколько минут назад казавшиеся засохшими, вдруг проснулись, заиграли живой силой.

Лишь тогда Луков смог полностью оценить произошедшее: только что перед ним стоял Сударь! Тот самый Сударь, который прежде чуть ли не через день звонил или приезжал за советом, который боготворил Луку и уважал, словно родного отца. Тот Сударь, которому Луков, по сути, остался должен целую гору зеленых бумажек с портретами заморских президентов.

И этот человек стоял перед ним с брезгливой гримасой, глядя на жалкое существо, прикованное цепью к стене вонючего фургона. В какой-то момент показалось, что можно одним словом внести ясность и прекратить те мучения и унижения, которые испытывал Луков последние дни. Но он не мог этого сделать. Ни при каких условиях он не желал, чтобы прежние знакомые глядели на него и знали, кто он есть на самом деле. Предстать перед людьми в своем новом облике – это было выше его сил.

Скрыться, спрятаться, уйти от этого мира в какую-нибудь глухомань, где нет ни людей, ни денег, ни воспоминаний, – только этого хотел сейчас Луков. Только об этом он думал, трясясь в душном фургоне, несущемся неизвестно куда.

А впрочем, почему неизвестно? Луков вдруг понял, что сейчас он вернется в тот темный крошечный подвал, где так мучился все эти дни. И опять тот парень с туповатым настороженным лицом будет швырять ему хлеб и сырую картошку.

Он приподнялся на мощных ногах, прислушался. Машина катилась по ровной дороге, то разгоняясь, то притормаживая. В фургоне не было окон, но по светлым щелям легко угадывалась дверь.

Луков притянул к себе прикованную ногу, пошевелил ею, проверяя, есть ли место для размаха. Упершись обеими руками в стены, он сделал несколько мощных рывков ногой и ощутил, что обрывок цепи теперь болтается на ней свободно. Это оказалось так легко, словно бы цепь была картонной.

Выбрав момент, когда машина в очередной раз притормозила, Луков собрался с силами и бросил напрягшееся тело на дверь. Первый бросок не удался, он был лишь пробой сил. Но теперь Луков знал, как правильно применить эти силы.

Со второго удара дверь вылетела, как на пружине, детали замка брызнули под колеса идущих следом машин. В глаза Лукову ударил яркий свет. Он увидел себя посреди широкой улицы, заполненной транспортом. В следующий миг его заметили.

Истерично скрипнули тормоза, раздался пронзительный женский визг, подхваченный людьми на тротуарах. Луков, не теряя времени, прыгнул на асфальт и дальше, не останавливаясь, – на капот проезжающих мимо «Жигулей». Успев заметить выпученные глаза водителя, он перескочил на крышу другой машины, грохнув по ней обрывком цепи, потом увернулся от пассажирского микроавтобуса, который отозвался визгом тормозов...

Через несколько секунд он был на обочине. Гудящая загазованная перепуганная улица осталась за спиной. Луков рванул от нее со всей скоростью, на которую был способен. Впереди мелькнула зелень кустов – и он нырнул туда.

Сначала он мчался по краю лесопарка, потом – задворками частных домиков, сопровождаемый бешеным лаем собак. Вскоре беглец оказался на заросших берегах мутной крошечной речушки, провонявшей канализацией.

Шум города становился все тише. Наконец Луков остался совсем один.

* * *

Гриша здорово удивился, когда, вернувшись с работы, обнаружил у подъезда Валька Толстопятова.

– Привет! – издали закричал Валек. – Где пропадаешь? Час тебя жду.

– Извини, дела.

– У меня тоже дело к тебе есть.

Григорий удивился: с каких это пор у Валька появились к нему дела? Впрочем, приход старого приятеля его скорее раздосадовал. Именно сегодня у него выдался свободный вечер, и он собирался встретиться со Светланой.

– Ладно, пойдем, – безрадостно сказал он и зашел в подъезд первым.

– О, обстановочку сделал, – одобрительно заметил Валек, оказавшись в квартире.

– Ничего я не делал, – глухо ответил Гриша. – Некогда мне обстановочкой заниматься.

– Ну как же? А вот – телевизор прикупил, музыку взял...

– Пойду кофе сварю, – сказал Гриша и отправился на кухню. Валек остался в комнате, продолжая искать следы процветания. Но почему-то их было немного, чем Валек был несколько огорчен.

– Времени у меня мало, – предупредил Гриша, ставя на журнальный столик две чашки, – поэтому говори коротко и ясно. Что у тебя за проблемы?

– Проблем нет. Ты мне вот что скажи – в фирме теперь работаешь?

– Ну... В общем, да.

– Вот! – обрадовался Валек. – И занимаешься, наверно, лекарствами.

– Что значит – лекарствами? Лечением занимаюсь.

– Лечением? Ну, правильно, а какое лечение без лекарств?

– Говори, что надо? Лекарство какое-то достать?

– Нет, наоборот. – Валек вдруг заговорил тише. – Не достать, а...

Его оборвал телефон.

– Ты дома? – прозвучал в трубке голос Донского. – Это очень кстати. Бери машину и мчи сюда. Неотложное дело.

– А нельзя это неотложное дело на завтра отложить? – вздохнул Гриша.

– Я серьезно, Гриша. Пациент засветился в городе. Нужна твоя помощь.

Гриша с досадой швырнул трубку. Стоило выкроить свободный вечер, как его опять забирают. И снова все нужно откладывать, снова куда-то мчаться... Гриша с содроганием представил, что сейчас придется звонить Светлане и в очередной раз говорить: «Извини, но...»

– Мне надо срочно уходить, – сказал он, поднимаясь.

– Я подвезу, – охотно отозвался Валек. – В дороге и обговорим.

У Григория был совершенно безрадостный вид, поэтому Валек несколько изменил интонацию разговора. Никаких бодрых восклицаний, а только сдержанные, неторопливые фразы.

– Зависла у ребят партия товара из Индии. Какой-то крем – то ли от грибка, то ли от лишая... Пока разбирались, оказалось, срок годности кончился. Правда, просрочено совсем чуть-чуть, но документы теперь только в помойку... А вот товар жалко.