Читать книгу "Палач, демон и принцесса - Алексей Бережной"

— Ты боишься меня. Ты не боишься мою ученицу, хотя сейчас даже запах ее силы более ощутим, чем мой, — в этом языке не было слова «аура».

— Она меняющая облик с позволения Ока Ночи. Ты страшнее. Я служила Проклятию, я знаю, — ответ был произнесен очень неуверенно — старушка явно не очень хорошо знала этот диалект.

Омега беззвучно пошевелил губами. В глубине его памяти ворочались блоки информации, подаренные странником. Сопоставив мягкое «р» и допущенные в речи ошибки, беловолосый перешел на другое наречие:

— Ты конечно права, я страшнее. Служила Проклятию? Ты говоришь о Черном Пла… Какого хрена?! — лицо удалось спасти, и вместо этого горячий чай растекся по плечу.

— Не называй его истинную сущность! — либо второй выбор языка был правильным, либо у бабки от ярости открылся дар полиглота. Морщины на ее лице стянулись, обнажая редкие желтоватые зубы, — Тебе мало, что Проклятие забрало твои ноги и руку?!

— Не шипи, старуха! Я о Черном Пламени, — Омега поймал брошенную в него чашку, — Знаю больше, чем ты! Радуйся, что мне нужен твой талант! — пальцы сжались, и деревянная посудина исчезла в короткой черной вспышке. У зеленокожей старухи отвисла челюсть. Некоторое время она смотрела на демона, и наконец ей удалось выдавить:

— К-как… - голос звучал настолько сипло, что Омега поморщился и движением ладони заставил кувшинчик подлететь ко рту орчанки:

— Пей! Еще не хватало, чтоб в твоей груди все затихло… — изогнув кисть, демон молча смотрел, как наклонившийся кувшинчик осторожно льет напиток в горло Эскары. Дождавшись, когда та сделала несколько глотков, он заставил посудину наполнить и свою чашу.

— Почему ты еще можешь взывать к нему? Если уж проклятие забрало твои члены, то еще раньше оно должно было выжечь твой дух? — голос старухи вернулся в норму, однако на лице по-прежнему красовалась смесь изумления и ужаса. Беловолосый пожал плечами:

— Тебе не к чему это знать. Важно другое — о Черном Пламени я знаю больше тебя, — орчанка сморщилась, но стерпела, — И то, в каком виде я сейчас, — левый рукав красноглазого неожиданно обвис, словно скрытая под ним конечность исчезла только что, а не несколько дней назад, — на самом деле показывает, насколько я силен. От любого другого на моем месте не осталось бы даже праха.

— Не гневи духов пустой похвальбой, — покачала головой старуха, — Проклятье не отпускает свою добычу. Ты сумел вставить нож между его челюстей, но оно все равно продолжает пожирать тебя, только медленно. Даже если бы я не оставила служение, я бы не смогла тебе помочь. Чего ты хочешь от меня?

Омега хмыкнул, заставив свой рукав выглядеть так, словно левая рука по-прежннему на месте, просто засунута в карман. Зрачки расширились, словно пытаясь втянуть в себя собеседницу:

— Оставила служение? Как давно?

— Очень давно… Еще перед тем, как вышла замуж.

— Забавные вещи ты слышат мои уши… Вот значит, как ты дотянула до таких преклонных лет. Обычно Благословленные либо столько не живут, либо не выглядят на свои годы…

— Благословленные?

— Да… Благословленные Черным Пламенем, — демон слабо улыбнулся, — есть места, где способность его призвать называют даром. Но не будем говорить о вечности, когда отара разбегается… — Омега на мгновение замер, гадая, сколько еще поговорок странник умудрился запихнуть в его голову. Потом встряхнулся и продолжил:

— Есть ритуал, который спасет мою шкуру. Но один я не справлюсь. И не нужно мне говорить, что ты оставила служение. Черное пламя — это абсолютное разрушение. Уничтожение всего. Служить ему — глупость, кратчайший путь к безумию. Но его можно использовать.

Коготь на указательном пальце Омеги удлинился, и демон со скрипом провел на столешнице глубокую черту. Накрыл отметину ладонью, и медленно провел в противоположно направлении:

— Например, можно уничтожить прожитые твоим телом годы.

Старуха молча смотрела на снова ставшую чистой поверхность стола.

— Подумай об этом. Ты умираешь. Каждый день ты чувствуешь, что небытие поглощает тебя. Ты чувствуешь, что сердце бьется все медленнее, что ты обращаешься в тлен, в прах. Бессилие и отчаянье усиливаются с каждым мгновением. Пока ты еще держишься, но надолго ли тебя хватит? Помоги мне, и я избавлю тебя от этого.

Орчанка молчала. Демон встал.

— Я не требую ответа сейчас. Я не требую, чтобы ты согласилась на сделку со мной. Но в качестве демонстрации своей честности я сообщу тебе, что знаю о твоих потомках.

Когда- то голубые старушечьи глаза впились в багровые сумерки взгляда Омеги.

— Твой сын погиб на таком же алтаре, что расположен под нами, далеко в горах к восходу отсюда. Твоя внучка погибла на одной из вершин Опор Мира, далеко к полуночи. В обоих случая я узнал об этом слишком поздно, и уже ничего не мог сделать. Об остальных мне неизвестно.

Старуха всхлипнула и обхватила себя за плечи. Беловолосый подошел к люку. Повинуясь невидимым для обычного глаза жгутам силы, крышка откинулась. Демон сделал шаг, но его остановил голос зеленокожей:

— В очень немногих племенах Великой Степи есть семьи, несущие способность служить Проклятию. Их боятся и уважают, потому что служитель Проклятия может направить эту силу на головы врагов даже ценой собственной жизни, и никому не будет спасения. Я отказалась от этой ноши, выбрав мужа и детей… — старушечьи пальцы с хрустом вдавились высохшую плоть, — и не жалею об этом. Но сейчас я должна спасти тех, в ком моя кровь. Даже ценой собственной души… Я согласна на сделку с тобой, демон.

Омега замер перед разверзнутым провалом в подвал, не оборачиваясь к зеленокожей. Его губы раздвинулись, обнажая ряды острых костяных лезвий:

— Я, демон по имени Омега, согласен на сделку с тобой, Ате Олла Эскара, Благословленная Черным пламенем. Договор заключен. Выспись, мы поговорим утром.

Беловолосый сделал шаг вперед, и серый плащ зашелестел, сопровождая падение своего владельца в лишившиеся хозяек подземелья. Крышка люка с грохотом захлопнулась, оставив сгорбленную старушку наедине с ее нерадостными думами.

* * *

Айшари снилось, что она снова внутри разума Омеги. Только на этот раз не было сцены, перед которой толпились части разума наставника, а множество окон в окружающем это столпотворение мареве. В окнах сменяли друг друга всевозможные пейзажи, схемы и картины. Тело практически не ощущалось, лишь странное покалывание в ногах. Да левая рука занемела от кончиков пальцев до самого плеча. Еще одно отличие заключалось в том, что девушка смогла различить одну из фигур рядом. Это был Шиду, и легкое удивление читалось во взгляде, которым ученик палача скользил по сторонам, пытаясь рассмотреть источники голосов. Встретившись с ним глазами, эльфийка приложила палец к губам — если Омега их почувствует, то выкинет из своей головы, как в прошлый раз.

В толпе между тем оживленно спорили:

— Все равно душу старухи надо сожрать! Иначе такими темпами, — во всех окнах возникло схематичное изображение человеческого тела, рука и ноги которого были залиты чернотой. Вместе с колонками цифр и непонятных знаков эта чернота постепенно заполняла силуэт, — осталось не больше четверти цикла…