Читать книгу "Врата Валгаллы - Наталия Ипатова"

Представление удалось на славу, редко кому удавалось видеть своими глазами, как работают мины. Обычно те, кто их оставлял, не имели никакого касательства к их дальнейшей судьбе. Несколько ослепительных цветов распустились в вакууме, и цель открыла беспорядочный ответный огонь. Назгул только хмыкнул, наблюдая трассы плазмы, направленные туда, где Шельм не было и в помине. Потом на короткий миг в туше крейсера распахнулись ангарные ворота, ярко освещенные изнутри, и оттуда посыпались истребители уродов. Погрузочными кассетами они не пользовались, и Натали почувствовала молчаливое внимание Назгула к этому моменту. Два плотных строя.

— Наше время пришло, — сказал Назгул.

И в этот же момент Гросс вдохновенно завопил:

— Лидер — всем. Делаем «клевер», Синие и Серые — берут первых, Красные и Назгул — остальных. Крейсер предоставим минам. Пошли!

Клин Шельм, как раскаленный, прошил вражескую шеренгу, два первых названных звена разделились и впились первому вражескому строю во фланги, а Назгул и Красные прошли их инверсионным следом чуть дальше, на вторых, не позволяя тем поддержать первых.

С противником, превосходящим по численности, сражаться не впервой, а у Шельм было преимущество нападения с нескольких сторон.

Кратковременная вспышка огненного безумия, в котором Натали была только зрителем. Отнюдь не безучастным, потому что ни возбуждение, ни страх не умерли в ней и жестокой болью отозвались на крик мальчишки-отличника Уинда: «Первый, меня подбили!» — и на нечленораздельный рев Гросса, оставшегося с открытой спиной. В то же время она ни одной секунды не мечтала оказаться где-либо еще.

Вспышка, гул корпуса в ответ на выброс сгустка плазмы — непрерывный, потому что Назгул лил ее сплошным потоком. Пораженная цель освещалась, как будто каждая частичка корпуса сделалась источником собственного света, потом оказывалось, что это уже не цель, а только искрящееся облако, сохраняющее ее форму, и сквозь это облако они проносились с Назгулом, как сквозь бесплотную тень. В сущности, оно ведь и было бесплотной тенью. Одним только паром.

Шельмам удалось расколоть строй противника, но сделав это, они утратили и преимущество. Тех все-таки было больше. В «карусели», где каждый бьется сам-один, численность врага становится решающим фактором. Хуже нет биться, когда зеленые и красные точки на твоем радаре вперемешку и так плотно, что плазменный сгусток накрывает и того, и другого.

Назгулу, впрочем, вполне удавались прицельные снайперские выстрелы.

— Я вызвал подкрепление, — сказал Гросс. — Они разберутся с крейсером, а мы отходим. Все — назад.

Потом… потом ничего не было. Очнувшись в темноте и пустоте, в неудобно вздутом скафандре, Натали припомнила сотрясший корпус удар. А может, про удар ей рассказала сильная ломота в спине и шее. Была ли она прежде, вспомнить не удалось. Эфир молчал.

* * *

Мы не встретим свирель у порога зари,

И волынщику врат рассвета сыграет не нам…

Башня Рован

Молчание эфира напугало ее сильнее всего. Всегда, сколько помнила Натали, кто-то шутил и переругивался на волне эскадрильи, в бою же вообще стоял сплошной ор и мат, причем, как шум нормально работающего мотора — незамечаемый, и вдруг весь этот дикий крик исчез. Протянула руку ощупать блистер — и не нашла блистера. Только острые осколки кругом. На приборной панели не светилось ни лампочки. Справа на ней выплавлена дыра. Красиво.

Одна. Потерялась.

— Рубен, ты жив?

Молчание. Бестактная идиотка.

— Ты здесь? Рубен! — взвизгнула она, в единый миг утратив самое главное — контроль над собой.

— Зд… есссь, — шелестящий голос в шлемофоне был далеким, а главное — совершенно чужим.

— Что с нами случилось? — Еще и рта не закрыв, Натали сообразила, что вопрос неуместен и надо бы задать другой, на предмет «что делать».

— Сам дурак, — раздраженно ответил он. — Влетел под дружеский огонь. Увлекся, забыл, что реакция у «нормальных» не от скорости перемещения электрона в цепи зависит. Я б вывернулся, правду сказать, но перегрузка была бы несовместима с жизнью. Прости.

— Дружеский огонь? — Натали была ошеломлена. — Кто?

— Да какая разница? Кто-то из Синих. Сейчас это консервной обертки не стоит. Слушай и запоминай…

— Что у тебя с голосом?

— А… больно мне, — просто признался Назгул. — Я последние силы трачу, ворочая зернышки под мембраной.

— Эээ… может?…

— Нет, сейчас это важнее всего. Слушай и запоминай. От этого твоя жизнь зависит.

— А твоя?

— Не перебивай. Твой скаф с перепугу перешел в автономный режим, воздуха в нем на шесть часов, не больше. Подключи его обратно к системе регенерации, она цела. Ты пилот и у тебя есть машина. Правильно рассчитав силы и направление, и рационально управляя, ты доберешься до «Фреки». Приготовься провести в кабине несколько суток. Еды и воды у тебя нет. Скажи себе, что ты в них не нуждаешься.

— Что у нас сломалось?

— Бортовой компьютер разбит. Поэтому молчит рация и не работает радар. И пеленг я не могу взять. Потому-то нас и потеряли. Молчим и летим по инерции, Все системы, где не задействовано электричество, должны быть в норме… Нет, стоооой!

Натали поспешно убрала руку с управления ходовыми.

— Только не это! — Назгул в наушниках перевел дыхание. — Тут у нас… словом, особенно плохо. Долго объяснять, да и незачем. Даже и не касайся их. Все импульсы — только маневровыми. Координат я тебе сейчас, сама понимаешь, рассчитать не могу. Однако у нас есть естественный ориентир. Догадалась?

— Зиглинда?

— Умница. «Фреки» ходит по стационарной орбите. В перпендикулярной плоскости вращается «Гери». Внутри до черта спутников, где нам могут оказать помощь. В сущности, нас устроит даже простой беспилотный маяк. С него можно снять аккумулятор и установить связь.

Натали никогда в жизни не поймала бы сама нужную волну, не говоря уж о том, что и аккумулятор не узнала бы, глядя на него в упор, но тем не менее беспокойство ее улетучивалось. Она даже вспомнила, что Зиглинда была по правому борту, когда Шельмы шли на «посев».

— И самое главное, — сказал Назгул. По тону его Натали догадалась, что главное — оно же будет и последним в списке инструкций на сегодня. — Твое отчаяние — твоя смерть. Какую бы ошибку ты ни сделала, она поправима. Кроме этой. Шанс есть всегда. Заметить и вытащить тебя могут, даже если ты потеряешь сознание. Вооруженные Силы давно уже отказались от практики фаст-барбитала в бортовой аптечке, цианида в зубе и ритуального кортика на предплечье. Обещай мне.

— Обещаю. Что насчет плена, Рубен?

— Мы не знаем, насколько это плохо, — подумав, отозвался Назгул. — Стало быть, раньше времени и сокрушаться не будем. На крайняк, я — уникальная модель, и без тебя не летаю. Не думай об этом.