Читать книгу "Полет Ворона - Дмитрий Вересов"

Марина Александровна вздохнула, полезла в сумочку, достала бумажку с адресом. Прочитав название незнакомой ей улицы, Таня спросила:

— Это где?

— Возле Никольского собора.

— Так. Отсюда до «Василеостровской», дальше — на первом или одиннадцатом. Я поеду прямо сейчас, у меня времени в обрез.

Марина Александровна кивнула и встала. В прихожей она сняла с вешалки Танин плащ и приготовилась накинуть его на плечи невестки. Таня отобрала у нее плащ и повесила на место.

— А ты не замерзнешь? — заботливо спросила Марина Александровна.

— Нет, — отрезала Таня.

То, что свекровь кинулась проявлять трогательную заботу именно в такой момент, было ей очень неприятно. По пути к метро и потом, в вагоне, обе молчали. Только когда Таня собралась выходить, Марина Александровна робко тронула ее за руку.

— Сделай, а?

Таня отвела руку и вышла. На душе у нее было муторно. «Зря я наобещала, — подумала она. — Пусть катится ко всем чертям вместе со своей новой пассией, да и мамашей заодно. Что мне до них?» Но все же она терпеливо дождалась трамвая, вышла на нужной остановке, тут же нашла дом.

«И что я ему скажу? — думала Таня, идя по двору. — Возвращайся, миленький, жить без тебя не могу? Еще как могу… С ним не могу — это да».

— Таня?

Она вздрогнула от звука этого голоса, подняла глаза. Перед ней стоял знакомый молодой мужчина, высокий, в чистенькой китайской ковбойке, с перевязанной бечевкой стопкой старых журналов в руке.

— А я вот за журналами заходил, — неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал Павел. — По работе понадобились. Вспомнил, что оставил их тут, на антресолях. Зашел вот…

Она смотрела на него и молчала.

— Он там, — сказал Павел.

— Да…

— Ну, пока!

— Пока!

Она смотрела Павлу вслед. Он свернул за угол. Таня тряхнула головой, повернулась и вошла в подъезд.

Дверь ей открыла пышная, вульгарно-смазливая блондинка лет тридцати, растрепанная, полупьяная, с сигаретой в губах, с которых на пол-лица размазалась помада. Она смотрела на Таню выжидательно, не проявляя никаких эмоций.

— Вы Татьяна? — с удивлением произнесла Таня. Она представляла себе жену Павла совсем иначе.

— Не-а, — сказала блондинка. — Таня придет скоро. А вы кто? Уж не Ларина ли? Я вас в кино видела.

— Ларина, — подтвердила Таня. — Иван у вас?

— У нас, у нас. Вы проходите.

Таня вошла в прихожую и тут же направилась к двери, указанной блондинкой. В шикарно обставленной гостиной, окутанной густым дымом, возле неприбранного стола лежал на диване Иван. Он был не то в халате, не то в плотной шелковой ночной рубашке, пестрой, расшитой фаллосами и сценками совокупления чертенят с ангелочками. Таня стала рассматривать эти изображения, испытывая и гадливость, и любопытство.

— Та-анечка! — сказал, продрав глаза, Иван. Он был пьян в стельку, причем пьян эйфорически, блаженно.

— Да, я. Собирайся! — бросила она. Он замотал головой.

— А-а, это ты… А я думал, Танечка вернулась… Она за коньячком пошла…

— Иван, — твердо сказала Таня. — Это я. Я пришла за тобой. Одевайся и поехали. Второй раз просить не буду. Или сейчас, или никогда.

Он расплылся в улыбке, подмигнул ей и покачал пальцем.

— Не-е. Не хочу. Не пойду.

— Не к нам поедем, к маме твоей. Она ждет.

— Не дождется… — Иван хихикнул. — Вот сейчас Танечка придет…

Таня отвернулась и шагнула к дверям.

— Эй, ты куда? — изумленно спросил Иван. — Ты ж пришла коньячку выпить. Оставайся. Танечка целый ящик привезет. Всем хватит. Посидим, выпьем, поговорим.

Таня резко вышла. Из-за дверей доносился обиженный голос Ивана:

— Что ж ты? Пришла — и сразу уходишь? Посидели бы, выпили. Обижаешь…

Она пробкой вылетела из квартиры и сбежала по лестнице.

— Вот и все… вот и все… — повторяла она в такт каждому шагу.

Доехать до дому терпения не хватило. На Садовой она наменяла двушек в гастрономе и из автомата позвонила Никите. Дома его не было. Она порылась в сумочке, разыскала его рабочий телефон на студии.

— Слушаю? — раздался в трубке знакомый голос.

— Никита, это я. Да. Теперь — да. Ты понял?

— Понял, — тихо сказал он. — Ты откуда?

— Из автомата, с Садовой, кажется.

— Спокойненько садись на трамвай, или лучше возьми такси, поезжай домой и жди меня. Ничего не делай. Только жди. Я скоро.

— Да. — Она положила трубку на рычаг, потом сняла и поцеловала ее в микрофон. — Да, любимый мой, хороший мой, да. Да!

Она вышла из будки и, подойдя к краю тротуара, подняла руку. Тут же, как в волшебном сне, подъехало и остановилось свободное такси. Она распахнула дверцу и бухнулась на заднее сиденье.

— Куда? — улыбаясь, спросил шофер.

— Домой! — воскликнула она и рассмеялась.

V

Нюточка за лето удивительно окрепла, выросла, стала шкодливой и озорной. Стоило Павлу или Нине Артемьевне на минуточку отвлечься, ослабить внимание — а она уже сиганет в огород и лопает прямо с куста «гаок» (читай «горох») или «аики» (читай «ягодки»), отправляя в рот полные горсти, вместе с листочками, шелухой, землей и насекомыми. Или с воплем «купаси, купаси!» усвистит к пруду, с такой скоростью перебирая загорелыми косолапыми ножками, что и взрослому не угнаться. Павел, любуясь ею, со смешанными чувствами замечал, что чертами она все больше начинает походить на мать, а окрасом — вообще неизвестно на кого: черненькая, с карими, почти черными лукавыми глазками. Таких, насколько он знал, в его роду не было. Разве что по линии Чибиряков. Не приведи Бог, если в них характером пойдет! Но пока на это было не похоже. Веселенькая, умненькая, по словам Нины Артемьевны, месяца на три опережающая норму по умственному и физическому развитию. И добрая: первым абсолютно осознанным словом было «папа», вторым «на!». При этом Нюточка энергично совала ему в рот недоеденную печеньку, соску, конфетку — как бы делилась. Чибиряками тут и не пахло.

Всеми правдами и неправдами Павлу удалось выбить отпуск на все лето, и с середины июня он безвылазно сидел в Огоньково, в перерывах между возней с Нюточкой занимаясь работой, взятой из института на дом, и наезжая в город лишь изредка, по мере надобности. Хотя Павел был только рад такому положению вещей, возникло оно вынужденно: на летние каникулы приехали из Сыктывкара Лихаревы, и нужно было освободить квартиру на лето. Они привезли с собой кучу денег, шикарные шубы тамошнего производства, доцентские дипломы, с гордостью показанные Павлу, и чрезвычайно радостную для него весть: они оба остаются в Сыктывкаре еще на год. Не говоря уж о северных деньгах, Владьке вполне реально светила кафедра, а супруге его — докторантура. Павел порадовался за них и за себя, хотя у него на работе ничего светлого не вырисовывалось. Весной директор вызвал Павла к себе и на его глазах вычеркнул «алмазную» тему из плана отдела.