Читать книгу "Князь грязи - Татьяна Енина"

Ручка таймера медленно поворачивалась, словно невидимая рука крутила ее, устанавливая красную стрелочку напротив отметки двенадцать...

...Но ведь в "вертепе" нет батареек! И лампочек тоже нет - значит, он не засияет!

Во всех костелах Кракова зазвонили колокола.

Благодарственный гимн, транслируемый по радио, донесся из гостинной.

А маленький "вертеп" вдруг осветился изнутри теплым золотистым светом, и заиграла музыка - тот же самый рождественский гимн, но только в исполнении райских колокольчиков!

- и засияли нимбы над головами Иосифа и Марии, и засиял младенец в яслях, и засияла Вифлеемская звезда над пещерой.

Можете не верить мне, если не хотите!

Если вы осмеливаетесь не верить в чудеса... В рождественские чудеса!

Но я знаю - это было!

И я верю!

Я верю, что это чудо было сотворено специально для меня - для глупой, несчастной, беременной фантазерки! Чтобы утешить меня, чтобы дать мне доброе знамение на всю оставшуюся жизнь...

Я стояла на коленях перед этажеркой с игрушками, плакала и, кажется, пыталась молиться, хотя я не знаю целиком ни одной молитвы.

Дверь в кабинет распахнулась...

"Вертеп" погас и колокольчики утихли...

И я услышала голос Юзефа:

- Что ты здесь делаешь? Почему ты ушла?

- Я решила встретить Рождество в одиночестве, так приятнее, чем с этими твоими гостями, - сквозь слезы прошептала я.

- Господи! Ты что, плачешь? И почему ты на коленях?

- Я молюсь! Во всяком случае, я пытаюсь!

- Девочка моя!

Он явно был умилен... Он бросился ко мне, поднял меня с колен, обнял.

- Девочка моя! Какая же ты славная!

( Читай - "Какая же ты глупая!" - мужчина всегда чувствует себя увереннее с глупой женщиной, понятно, почему Юзеф так радуется очередному доказательству моего дегенератизма! ) -Идем, там уже подарки распаковывают, посмотри, что я... То есть, что Дедушка Мороз тебе приготовил! Кстати, спасибо тебе за твой подарок... Правда, боюсь, я не могу оценить его так, как оценил бы его Вениамин. У меня плохо с обонянием - последствия гайморита.

Мы спустились вниз.

Гости недоумевающе уставились на мою зареванную физиономию, но воспитанность победила - они не стали задавать глупых вопросов, как это сделали бы русские гости!

Юзеф подвел меня к елке.

Под елкой лежал только один сверток - большой, круглый, мягкий - на нем была приколота бумажка с моим именем, написанным по-русски!

Всхлипывая, я принялась разматывать бумагу.

Один слой, второй, третий, пятый, восьмой...

Сверток все уменьшался в размерах и терял округлые очертания.

Наконец, в моих руках оказалась маленькая бархатная коробочка, в каких продаются ювелирные украшения.

Я открыла коробочку...

Это не были бриллианты или сапфиры - вроде тех современных, элегантных, обыденных по виду и средних по цене украшений, какие дарил мне Андрей ( одно из таких колец и серьги у меня украли поклонники Вельзевула ) - нет, это было старинной работы, массивное, но чрезвычайно изысканное кольцо: золото, круг черной эмали, в центре круга - крохотное золотое распятие - не крест, а именно распятие с фигуркой Христа! Не представляю, сколько могло стоить это кольцо.

И уж подавно - где его Юзеф добыл? На каком-нибудь аукционе?

- Тебе нравится? - голос Юзефа так трогательно дрогнул, что я сразу забыла все свои обиды и повисла у него на шее!

- Конечно! Это такое чудо!

- Этому кольцу пятьсот лет. Пятнадцатый век...

- Правда?!

Пятнадцатый век... Сколько разных людей носило его до меня... Быть может, оно мне расскажет пару историй, которые помогут мне написать, наконец, бестселлер?!

- Дай, я его на тебя надену... Могу я объявить о нашей помолвке?

...Хотя я давно уже ждала этого вопроса, он застал меня врасплох. Ведь я уже приготовилась уехать! Вернуться в Москву! К своим сказкам, к друзьям, к маме! Я передумала жить с Юзефом, пока смерть не разлучит нас... Конечно, можно было бы "передумать обратно", но это потребует некоторого времени, ведь все рожденные под знаком Рака знамениты своей медлительностью...

- Может, не будем пока? Подождем? - робко попросила я.

В кошачьих глазах Геральта из Ривии сверкнули недобрые "ведьмаческие" огоньки.

- Панове! - крикнул он. -Попрошу минуту внимания! Мы - я и моя невеста Анастасия - желаем объявить о своей помолвке! Свадьба состоится через месяц. Мы еще должны съездить в Париж и сшить подвенечное платье...

Все присутствующие озадаченно умолкли, а какой-то невысокий толстяк с лихими - истинно-польскими, как у Леха Валенсы! - седыми усами подскочил вдруг ко мне и принялся пылко целовать мои руки, возбужденно крича Юзефу:

- Ну, удивил! Ну, удивил, пан Юзеф! Она же тебе во внучки годится! Удивил... За что только тебя женщины любят?

Юзеф самодовольно усмехался.

А я молчала и даже не пыталась отнять свои руки у усатого толстяка.

А что я могла бы сказать?!

СВЕТЛАНА.

Светлана по прозвищу Золотая Рыбка, красивая девочка с длинными золотыми волосами, в разбитых, потрескавшихся сапогах, в шубке из искусственного меха, настолько старой и истертой, что она уже совершенно не грела, в детской вязаной шапочке, без перчаток, с пятьюдесятью долларами в кармане, шла по заснеженной темной улице: был поздний вечер, падал снег, было холодно, но все же не настолько холодно, чтобы бывалая "путешественница" Золотая Рыбка могла бы замерзнуть насмерть.

Хотя... Замерзнуть насмерть, уснуть и не просыпаться больше - пожалуй, это было бы для не сейчас самым лучшим выходом!

Единственным выходом.

Потому что вернуться назад, в подземелье, в Империю Рыбка не могла.

А больше идти ей было некуда!

Было бы ей лет двенадцать - как тогда, когда она сбежала из дома - она решилась бы, пожалуй, обратиться в один из христианских приютов. Она знала их адреса, потому что ей приходилось не раз возвращать оттуда детей...

Но ей недавно исполнилось пятнадцать.

Рыбка считала себя уже слишком взрослой для приюта!

А потому - брела теперь без цели и без надежды, дрожа в своей убогой вылезшей шубке, а снег шел все сильнее...

Рыбке было грустно и страшно. Гораздо страшнее, чем в тот день, когда она сбежала от матери и отчима! Тогда ее переполняли ярость, обида и возбуждение: ведь она решилась наконец на ПОСТУПОК! Ушла! Действительно ушла! Доказала матери, что может обойтись и без ее фальшивой заботы, обернувшейся предательством. Тем более - было лето, тепло, на помойке возле рынка было много ящиков с чуть тронутыми тлением, но еще вполне годными в пищу фруктами, очень вкусными даже, а потом - ее заметили и о ней "позаботились", хотя и здесь эта забота была совсем не бескорыстна, с ней делали примерно то же, что сделал с ней отчим, но Рыбка была уже умненькая, она понимала, что глупо ждать от чужих людей бескорыстной заботы ( это мать должна была любить ее и заботиться бескорыстно, а не пытаться удержать с помощью дочкиных прелестей этого грубого, вонючего мужика! ), к тому же - то, что делали с ней здесь ( будь то Кривой или еще кто-нибудь из мужчин ) было почему-то совсем не так больно, как с отчимом, а иногда даже и приятно! И потом она не без некоторого удовольствия даже "промышляла" на вокзалах. Она ведь была красива... А потому - платили ей больше, чем другим девочкам, она могла покапризничать и отказаться, ее никогда не били, у нее даже "цивильный прикид" был, чтобы выполнять разнообразные "особые задания". Правда, теперь, распрощавшись с подземным миром, Рыбка поняла, что и у ее особого положения есть свои недостатки: ведь она, в результате, ничего, совсем ничего не умела, кроме как раздвигать ноги перед мужиками и ласково разговаривать с похищаемыми детишками! Ее, например, воровать не учили: она была слишком заметна, чтобы стать хорошей воровкой, слишком много притягивала к себе взглядов... Правда, благодаря милому, располагающему личику и нежному голосу, она легко входила в доверие к людям и могла по-мелкому мошенничать. Впрочем, в Москве она этим никогда не занималась, чтобы не быть потом случайно узнанной кем-нибудь из пострадавших: опять же - слишком заметная, запоминающаяся внешность! Мошенничеством Рыбка "развлекалась" во время летних "вояжей" по стране. И вряд ли теперь она могла бы таким путем прокормиться...