Читать книгу "Тайные врата - Эрик Мейер"

Он наклонился над плечом Эммы, увидел логотип CNN, потом диктора. Наверное, Баретт запрограммировал компьютер так, чтобы он подключался к CNN всякий раз, как станут передавать важную информацию.

От этих новостей становилось не по себе.

Диктор рассказывал об умерших в Лос-Анджелесе; во всех десяти случаях люди умерли при одикаковых обстоятельствах. Перед смертью два или три дня они страдали глубоким бредом и потерей памяти. Все жертвы, вернувшиеся из далекого путешествия, не помнили ни своего имени, ни места, куда прилетели. По словам очевидцев, перед вылетом они приняли таблетку мелатонина в аэропорту Нарита, Токио.

Токио. Не Бостон.

Какой город будет следующим?

На экране тем временем появилась информация из Гонконга и Манчестера. Очереди за минеральной водой. Больницы переполнены. Репортаж из Парижа – снято с вертолета: площадь Звезды полностью заблокирована. Улицы, которые вели к ней, похожи на длинные хаотичные парковки. Движение парализовано.

– Эмма, нельзя терять ни минуты! Надевай шлем! – приказал Пьер. – Вот. Затылок прямо, голова немного назад, как советует Баретт.

Пьер помог ей надеть на голову странный шлем.

– Я, наверное, смешно выгляжу с этой штукой на голове, – сказала она, чтобы скрыть волнение.

Пьер не ответил. Не самое лучшее время думать о том, как она выглядит. Что за мания у женщин постоянно спрашивать, какое впечатление они производят…

– Я выгляжу как шут, да? – повторила Эмма.

– Очень милый шут, – уточнил Пьер, поправляя шлем.

Пьер взял жесткую пластинку и поставил на нее ноутбук, пока экран компьютера не оказался на высоте глаз Эммы.

– Теперь не двигайся, молчи, сконцентрируйся на том, что увидишь, ладно?

Эмма прикрыла глаза в знак согласия.

– Готова? – повторил Пьер.

Она глубоко вдохнула.

– Все, включаю.

Пьер нажал на клавишу Enter. Приветственное сообщение исчезло, появилась фотография: металлическая кастрюля с почерневшим обгоревшим дном.

Эмма смотрела на фото и не могла сдержать нахлынувших вдруг воспоминаний.

Дэн, милый, милый Дэн!

…Был 1988 или, может, 1989 год. Она еще студентка, но Дэн уже создал свою фирму вместе с Берни на кампусе Гарварда. Один из их компаньонов, Антон, сдал им свою студию во время триместра. «Будьте как дома», – сказал он им тогда. И они воспользовались его советом, проводя там каждую ночь. Программа: ночные посиделки с мозговыми штурмами в перерывах. И генеральной уборкой наутро.

Однажды утром, когда она ставила подогревать молоко в кастрюле на газовую плиту, Дэн пришел к ней на кухню, поцеловал в шею… Спустя час, когда они лежали в постели, Эмма вдруг почувствовала отвратительный запах. Молоко! Забыла напрочь! Молоко выкипело, кастрюля прогорела. Они еле нашли такую же, и Дэн с тех пор утверждал, что купил бы целый набор кастрюль, если бы можно было заново пережить тот божественный час.

Эмма кивнула Пьеру: он может не понимать, но она на знакомой территории. Компьютер попросил ее опять нажать Enter. Она так и сделала, на экране появилось новое фото. Гондола, Большой канал, Венеция. Но не туристическая роскошная гондола, уложенная удобными подушками, а обычная, перевозившая венецианцев с одного берега канала на другой. Они с Дэном долго спорили, когда приехали в Венецию во время знаменитого трехнедельного путешествия по Европе. Она хотела туристическую гондолу, он – «аутентичную». На следующий день они уезжали из Венеции, взбешенные друг другом. Помирились только в Риме.

Она хотела вновь нажать на клавишу, но Пьер остановил ее.

– Осторожно, Эмма! По-моему, мы имеем дело с эмоциональным паролем.

– Что, прости?

– Потом объясню. Продолжай, но не делай резких движений, пожалуйста.

Она послушалась, нажав на Enter очень осторожно. На этот раз началось видео. Фильм из семидесятых годов. Джоан Баез с гитарой и длинными волосами поет Diamonds and Rust, самую прекрасную песню: так считали она и Дэн, когда в канун 2000 года вместе с друзьями выбирали песню века. Эмма прослушала первый куплет. Но Пьер уже делал ей знак продолжать, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остановить видео. Сканер, конечно, успел зафиксировать ее реакцию.

Увидев четвертое фото, Пьер не смог сдержать удивленного возгласа. Старый снимок, который был опубликован во всех журналах, журналисты время от времени использовали его в материалах о старте компании «Кон-тролвэр». Команда длинноволосых студентов – семь юношей и три девушки, радостно позирующие у входа в Гарвард. Дэн стоял в первом ряду, рядом с ним Берни и самые первые компаньоны. Все с длинными волосами.

Эмма ненавидела это фото, и Дэн знал это, как никто другой. Ненавидела, потому что на нем не было ее. Дэн знал, что Эмма будет раздражена, увидев этот снимок, и добился своей цели.

Она вновь нажала на Enter. Шлем слегка съехал набок.

– Что происходит? Не нервничай! – твердо произнес Пьер, положив ей руку на плечо и поправляя шлем.

Он объяснил, что, если электроды сдвинутся, активность мозга может регистрироваться плохо. Все придется начать сначала, и шансов на успех будет меньше.

– Зачем Дэну проверять мои эмоции? – раздраженно спросила Эмма. – Думаешь, он хочет проверить, все ли я помню из того, что мы пережили вместе? И только потом открыть мне доступ к файлу?

– Хуже. Я думаю, он проверяет, одинаковые ли эмоции вы переживали. – ответил Пьер и подумал: «Он проверяет, не обманывала ли ты его».

Эмма указала курсором-улыбкой на следующее фото. Она начинала понимать: пароль, который откроет этот компьютер, не набор букв, не шифр, который надо набрать на клавиатуре, даже не отпечаток пальца и сетчатки глаза, это эмоциональная подпись. Чем бы ни был этот «ментальный» росчерк, необходимо, чтобы Эмма реагировала именно так, как хотел Дэн. Последовательность фотографий, управляющих соответствующими эмоциями – радость, боль, сочувствие, отрицание… Ключ был в эмоциях.

– То есть Дэн рискнул запрограммировать реакции, которые эти фотографии должны вызвать в моем мозгу? Как он мог догадаться?

Пьер не ответил. Но по выражению его глаз Эмма догадалась, что он хотел сказать.

Не глядя на экран, она постаралась прогнать воспоминание. Улыбка Пьера. Его нежность на пляже. Пылкость в Колльвилле. Его скромность и сила. Странное сочетание нежности и мужественности. И непонятное смятение, которое он вызывал в ней. Тела не врут. Она любила его. Любила, как никогда ни одного мужчину.

Усилием воли Эмма заставила себя сосредоточиться. Пятое фото – пляж на закате, галька, уголок, скрытый за скалой. Синее море в полосках оранжевых отражений.

– Дюна Пилата, – пробормотала Эмма.