Читать книгу "Дураки и герои - Ян Валетов"

Транспортник снова подпрыгнул, из фюзеляжа раздался перекрывающий рев моторов крик Базилевича. Сергеев зажмурился в ожидании удара. Самолет коснулся земли и сразу же пошел вверх, но не взлетел, кряхтя от натуги, а перепорхнул, словно ожиревший домашний гусь на несколько метров. Грохнули отбойники амортизаторов шасси, у Сергеева ухнул в пятки желудок: C-130 взмыл вверх, торжествующе ревя моторами, и по касательной врубился стойкой в подкатившийся под фюзеляж грузовик: как раз в измятую кабину. Сергеев не видел момента удара, но транспортник швырнуло в сторону так, что край правого крыла прошел в сантиметрах над рассохшейся землей. Грузовик скрутило, как кусок фольги: он взмыл вверх, наперегонки с оторванной стойкой шасси и уже в воздухе расплылся огненным шаром, словно заряд фейерверка. Взрывная волна ворвалась в фюзеляж через незакрытую аппарель и вылетела, промчавшись насквозь через весь транспортник, с грохотом захлопнув дверь кабины. Тяжелая машина закачалась, как лодка на волнах, но продолжала с натугой, медленно набирать скорость и высоту.

Снизу ударил тяжелый пулемет: его оглушительное стаккато не могли заглушить ни моторы, ни рев ветра, но стрелок явно не взял упреждение, и ни одна пуля в фюзеляж не попала. Зато автоматчики просто осыпали самолет очередями, но для них дистанция уже была великовата. Снова застрочил пулемет, и на этот раз стоящий за гашетками целил гораздо лучше – два раза в корпус ударило, словно кувалдой, но старый, построенный, наверное, лет тридцать назад «сто тридцатый» продолжал тянуть вверх с упорством мула.

Альтиметр был разбит. На глаз они набрали полторы сотни метров, но Сергеев понимал, что радоваться пока рано, ничего еще не кончилось. А тем, кто с грехом пополам взлетел, надо бы еще и сесть хоть как-то… И словно в ответ на эту мысль из правого двигателя, как раз того, который захлебывался еще на земле, ударила струя огня и повалил черный, маслянистый дым. Потом сработала система пожаротушения, движок окутался паром, фыркнул и затих – винты уже не образовывали сверкающую плоскость, а вяло крутились от набегающего потока в режиме авторотации. Но самолет продолжал полет и даже набирал высоту. Сергеев посмотрел на левое крыло – за ним в воздухе тянулся туманный шлейф – скорее всего, вытекало горючее. Но зато оба левых мотора работали бесперебойно.

Михаил буквально силой – руки сводило от напряжения – заставил себя отпустить натянутый на себя до упора штурвал и перевел транспортник в горизонтальный полет. С-130 слушался рулей с неохотой, не исключено, что пулями были повреждены обе системы гидравлики – и основная и дублирующая. Как посадить машину без одного из шасси, сколько еще времени сможет пробыть в воздухе многотонный самолет, и что будет с ними в тот момент, когда откажут гидроусилители или вытечет из трубопроводов все топливо, Сергееву и думать не хотелось. Они были живы, хотя, по логике вещей, должны были умереть еще четверть часа назад. И это было вполне достаточным поводом для радости.

Путь один – лететь на восток, к океану. Дальнейших планов не было. Да и откуда им было взяться?

По дырявой кабине гулял ветер, говорить было невозможно. Хасан сидел на полу у двери и трогал рукой оцарапанную щеку. Из раны на щетину сочилась кровь, и он то и дело смахивал ее грязной ладонью. Заметив, что Сергеев отвлекся от управления самолетом, Хасан попытался что-то сказать, но расслышать его шипение Михаилу не удалось, он махнул рукой, мол, позже переговорим, Хасан улыбнулся в ответ и зачем-то начал стучать по двери в кабину.

Сергеев не понял, зачем Хасан выстукивает по дюралю в таком непонятном рваном ритме, а потом увидел, как в серебристом дверном полотне появляются отверстия, беспорядочно, одно за другим, и сделал такое страшное лицо, что Хасан успел оглянуться и броситься на пол, за мгновение до того, как две новых дырочки появились как раз в том месте, где только что была его голова.

Считая про себя секунды, Михаил на всякий случай щелкнул тумблером автопилота. Табло индикации режима полета было разбито, но, похоже, что сам механизм работал – автоматика взяла штурвал под контроль. Можно было только удивляться живучести систем этого древнего самолета, но времени на это не осталось. Еще одна пуля пробила дверь и, вжикнув по перемычке остекления, вылетела прочь из кабины, как раз навстречу легким, похожим на сигаретный дым, облакам, обтекающим фюзеляж.

Автомат Сергеева был в руках у Аль-Фахри. Михаил зашарил глазами по кабине и натолкнулся взглядом на залитую кровью кобуру одного из пилотов, пристегнутую к огрызку торса, зажатого между переборкой и креслом штурмана. Через секунду у Сергеева в руке оказалась 9-миллиметровая «беретта», а сам он замер возле всё еще закрытой двери, силясь расположиться так, чтобы его не зацепило следующей серией выстрелов.

Теперь, находясь совсем рядом, они могли разговаривать, но необходимость в этом отпала – надо было действовать. Хасан сделал безошибочно опознанный Сергеевым жест рукой – «смотри слева», а дальше все пошло как по нотам. Дверь распахнулась и вместе с воздухом, который дунул в пустоту фюзеляжа, словно в аэродинамическую трубу, они вкатились в грузовой отсек под прикрытием принайтовленного джипа.

В отсеке было холодно, значительно холоднее, чем в кабине. С-130 летел на высоте более километра и, похоже, по чуть-чуть забирался все выше, дыхание Сергеева сразу же начало «парить». Это было очень некстати: вырывающиеся изо рта облачка могли прекрасно указать на его местонахождение. Чуть опустив подбородок, Михаил принялся дышать в ворот хэбэ – повлажневшая материя скрадывала дыхание. Он сделал еще несколько шагов вприсядку и обнаружил Базилевича. Вернее, услышал: мужественный лидер оппозиции в изгнании отбивал зубами такую барабанную дробь, что попасть в него можно было с закрытыми глазами. Антон Тарасович, не будь дурак, нашел себе превосходное место для укрытия – забился между сиденьями в джипе и вжался всем телом в пол. Для того, чтобы лежать и бояться, место было на редкость комфортным.

Услыхав осторожные шаги Сергеева, Базилевич задышал свободнее и даже подал голос шепотом:

– Это она, Михаил Александрович, – прошептал он еле слышно, но все же перекрывая гудение ветра у аппарели. – Там, у входа…

Сергеев медленно лег на металлический пол, даже не лег – растекся, перейдя телом в другое физическое состояние. Обзор был так себе – видимость перекрывали колеса машины и парковочные крюки, к которым она была привязана. С нижней точки Михаил мог видеть очень малую часть пространства. Значительно меньшую, чем ему бы хотелось, но все же, все же…

В хвостовой части, поперек аппарели, зацепившись разбитой мордой о гидравлические штанги, перекосившись, стоял армейский вездеход. При взгляде на него Сергеев понял, что так грохнуло в корме самолета в момент взлета. Вонючка, а в том, что это была она, Михаил не сомневался, сходу вскочила «лендровером» на погрузочную платформу С-130 за секунды до полного отрыва и теперь пряталась где-то в самолете. Хорошо хоть транспортник – не пассажирский лайнер, в котором можно долго играть в прятки, но сказать, что 130-й совсем уж не имел мест, где мог спрятаться человек с комплекцией Сержанта Че, было бы самонадеянной глупостью. Вонючка была профессионалом. То, что она выжила после ударов Михаила, было прекрасным тому подтверждением. Как любой профессионал, она имела уязвимые места, их Сергеев и использовал при побеге, однако на роль легкой добычи не подходила совершенно. И чтобы остаться в живых, следовало постоянно об этом помнить.