Читать книгу "Бастион одиночества - Джонатан Летем"

— Забирай. В чем проблема? Садись, Дилан. Все-таки выпей сока со льдом. В такую жару это просто спасение. Видел, как играли недавно «Янки»? Рон Гайдри — лучший в мире.

Мингус прошел в спальню, а Дилан опустился на диван перед кофейным столиком. Во всей гостиной лишь этот столик, чья поверхность помутнела от белого порошка, не покрывали царапины и трещины. Тут же лежала пластиковая соломинка.

Барретт перехватил взгляд Дилана, приклеенный к горке кокаина.

— Не стесняйся.

— Нет, спасибо.

— Не благодари меня, дружище, просто угощайся.

— В самом деле, Ди, — сказал вернувшийся из спальни Мингус.

— Я же говорю — нет.

— Может, еще скажешь, что вообще не знаешь о наркотиках?

— Оставь его, Гус. Не хочет, значит, не хочет. Дилан — парень серьезный, собирается учиться в колледже, черт побери! Как же быстро бежит время, а, Гус? Малыш Дилан уже почти студент. И правильно делает, что отказывается от кокаина. Ему надо держать себя в руках.

Когда он закончил свою тираду, Мингус плюхнулся на диван рядом с Диланом, разжал кулак и положил кольцо Аарона К. Дойли на краешек стола.

Барретт поставил перед ними два стакана апельсинового сока с кусочками льда, будто пузатыми рыбками, на дне.

— Что это? — спросил Младший.

— Я хранил эту штуку Дилана в твоем тайнике. Он заберет ее с собой в Вермонт, где девочки купаются голышом, а на автозаправках работают негры.

— О! — Это все, что мог сказать Младший. Он сел в свое кресло, и полы его халата разошлись, открывая на обозрение шорты и исхудавшую грудь.

Барретт, крепкий, здоровый мужчина, за несколько лет превратился в старика.

Дилан взял кольцо, положил в карман и почти машинально поднес пальцы, коснувшиеся поверхности столика, к носу.

— Правильно, дружище, — сказал Младший. — В такую жару не грех и охладиться.

— Смотри-ка, его, оказывается, тянет к этому. — Мингус улыбнулся.

Теперь, когда кольцо лежало у него в кармане, Дилан вдруг отчетливо услышал внутри себя песенку, которую напевал все лето: «Дилан почти исчез, Дилан почти исчез». Ему вспомнилось железное правило, которого он всегда придерживался: не увлекайся, только пробуй — и захотелось, чтобы перед расставанием Мингус открыл ему еще одну тайну, познакомил с неведомой страной. В конце концов он уже глотал ЛСД, пробовал метаквалон в боулинг-клубе и псилоцибин на Джоунс Бич. Почему же сейчас он ломается? Артура поблизости не было, и опасаться, что тебя поднимут на смех, не имело смысла. Нужно лишь, как обычно, притвориться, что это у тебя не в первый раз.

Дилан взял соломинку, поднес к ноздре, подражая приятелям, которые не раз проделывали это в его присутствии, и вдохнул кокаин.

Мингус тоже втянул в себя дорожку порошка. А за ним и Барретт.

Потом все трое вдохнули еще по одной дорожке, и еще.

Так Дилан наконец попробовал кокаин — в обычный летний день на Дин-стрит. По сути, не произошло ничего особенного. Ему лишь стало казаться, что он окунулся в свою вторую жизнь — ту, в которой он никогда не переставал приходить сюда, в этот дом. Наркотик разлился по нему, унося в иллюзорный мир, сжигая все сомнения.

Утомленное жарой, покрытое потом, как стакан с ледяной водой, тело вдруг стало холодеть изнутри.

Музыка зазвучала на редкость волшебно, когда Барретт включил проигрыватель и поставил «Позволь пойти с тобой на вечеринку» Банни Сиглера. Апельсиновый сок легко смыл какую-то вязкую слизь, внезапно облепившую горло.

— Нравится? — спросил Младший, и его лицо расплылось в улыбке.

— Да, — признался Дилан.

— Отличный кокаин, верно? — спросил Мингус. Он смягчился, голос звучал не так жестко, как будто все, о чем он мечтал сегодня, это чтобы его лучший друг понюхал с ним кокаин.

— Да, — согласился Дилан.

Может, у тебя еще оставался шанс получить прощение. Или же ты смотрел на жизнь чересчур мрачно, тогда как все складывалось вполне успешно. В кармане у тебя лежало кольцо. Ты получал удовольствие вместе с Мингусом и Барреттом, а через каких-то несколько недель должен был отправиться в самый дорогой колледж страны. Одно другому не мешало, и, значит, ты напрасно беспокоился.

Жизнь замечательна, подумал Дилан, и в этот момент в комнату вошел Барретт Руд-старший. Все четверо замерли.

Несмотря на адскую жару, Старший был в костюме. На галстуке поблескивал золотой зажим, в петлях манжет — запонки, из кармана торчал белый платок.

От него пахло цветами — розами.

Мингус как раз склонился над кокаином. Увидев Старшего, он отложил соломинку и потер пальцем нос.

— Так вот чем вы тут занимаетесь, когда меня нет дома, — дребезжащим голосом проговорил Старший. — Приучаете к пороку соседских детей!

— Ступай вниз, старина, — спокойно ответил Младший, не глядя на отца.

— Вы навлечете на этот дом беду, безумствуя тут вместе с белыми.

От этих слов Дилану стало вдруг смешно. Мингус ткнул его локтем в бок.

— А почему ты так рано вернулся? — спросил Младший. — Сестра Паулетта выставила тебя за то, что ты опять ущипнул цветочницу?

— Прости, Господи, моего извращенного сына, его погрязшую во зле душу.

Руд-младший встал с кресла, запахнул халат и прошел мимо отца к раковине.

— Я родился извращенным, старина. Это передалось мне по наследству. Зачем ты так вырядился? Хоть бы галстук ослабил, жара невозможная. Если хочешь, присоединяйся к нам.

— Я благодарю Господа за то, что до этих черных дней не дожила твоя мать.

Младший повернул голову и тихо спросил:

— Благодаришь Бога? Я правильно расслышал? За то, что мама не дожила до этих дней?

— Да.

— И что же Бог тебе на это отвечает?

— Иди к себе, дед, помолись за нас, — негромко произнес Мингус.

— Я молюсь каждую ночь и каждый день, — ответил Старший. — Все дни, под боком у грешников. И только раз в неделю выхожу из своего заточения, чтобы рассказать другим о творящихся здесь безобразиях.

— Иди, — взмолился Мингус.

— Мне хочется кричать об этом на всю округу.

Младший развернулся, схватил отца за лацканы пиджака, тряханул и прижал спиной к стене — все произошло настолько быстро, что Дилан и моргнуть не успел. Оба — и старший, и младший — одновременно издали звук, похожий на протяжный вздох. Спустя несколько мгновений Старшего уже не было в комнате, а Младший вернулся к раковине.

Дилан потупил взгляд, смущаясь, что стал свидетелем этой сцены. Мингус покачал головой и снова взял соломинку.

Биение сердца ощущалось по всему телу: наверное, из-за наркотика.