Читать книгу "Ярость - Карин Слотер"

Уилл старался не таращиться по сторонам в громадном холле, самом большом из тех, какие ему приходилось видеть в частном доме. Широкая лестница спиралью уходила на второй этаж, а над головой висела грандиозная люстра, как в оперном театре.

— Мы купили ее в Болонье, — пояснила Мириам, проводя его в соседнюю комнату. — Мой муж Тобиас — коллекционер-любитель.

— А-а… — многозначительно протянул Уилл, как будто это имело какое-то значение.

Он подумал о домах, которые ему пришлось посещать за последние несколько дней, — две захудалые комнатки Алиши, тесная квартирка, где воспитывала своих внуков Элеонора Эллисон. Это же был настоящий особняк — все просто и понятно. От толстых ковров на полах до колоритных африканских изделий на стенах это было место, где живут люди, для которых деньги — не проблема.

Мириам уселась в удобное на вид кресло, собака устроилась у ее ног.

— Может быть, хотите лимонада?

— Нет, благодарю вас, — сказал Уилл, усаживаясь на диван.

Подушки были жесткие, и он решил, что этой комнатой пользуются редко. Интересно, а рояль перед эркерным окном тоже исключительно для показухи? А еще он думал о том, какого черта делает. Уже очень давно Уилл уяснил для себя, что сообщать родителям о смерти их детей нужно быстро. От затягивания этого процесса становится только тяжелее, когда дело доходит собственно до информации. Уилл не был ближайшим другом Мириам Монро, его задачей было просто сказать ей правду, а потом уйти.

Так почему бы так и не сделать?

Возможно, это было связано с тем, что в голосе этой женщины, в ее присутствии было что-то успокаивающее. Ее лицо могло бы послужить иллюстрацией к словарной статье «мать». Когда Уилл был маленьким, он думал, что черных детей любят больше, чем белых, по той простой причине, что на более чем сотню воспитанников детского дома Атланты приходилось всего двое афроамериканцев. Забавно, как прочно в голове откладываются стереотипы, когда ты маленький.

— Чем я могу быть вам полезна? — подсказала Мириам.

Голос ее звучал очень вежливо, и она умудрилась посмотреть на свои наручные часы, не демонстрируя нетерпения.

— Простите, что напугал вас. Я думал, что женщина, с которой я разговаривал по телефону, предупредит вас.

— Она сказала, что кто-то звонил, но я никак не ожидала увидеть на пороге своего дома полицейского.

— Простите, — повторил Уилл, вытаскивая записную книжку и ручку.

Он делал это только для того, чтобы люди видели, что он уделяет им внимание. Вынимая ручку из бокового кармана пиджака, он включил диктофон.

— Похоже, вас не очень удивило то, что я здесь по поводу Алиши, — сказал он.

— Думаю, нет, не удивило. Алиша выбрала для себя жизненный путь, с которым я и ее отец не согласились. Я уверена, вас не удивит, что вы далеко не первый офицер полиции, который постучался в наши двери. — Она улыбнулась, но в ее манере чувствовалась скорее настороженность. — Если вы думаете, что мы можем привести вас к ней, то мне очень жаль, но это не так.

Несмотря, а может быть, именно благодаря самообладанию этой женщины, Уилл понял, что ему будет нелегко.

— Где сейчас находится ваш муж?

— Он выступает с лекцией в Нью-Йорке, — ответила она. — Он специализируется на проблемах женского здоровья.

Уилл что-то черкнул в своем блокноте.

— Понятно.

— Вам может показаться полным иронии тот факт, что человек, посвятивший свою жизнь помощи женщинам, имеет дочь проститутку и наркоманку.

— Да, — признался Уилл. — Так оно и есть.

Мириам Монро откинулась в кресле, явно испытывая облегчение от того, что с этим уже все понятно.

— Мы делали все от нас зависящее, пытаясь помочь дочери.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Действительно не сомневаетесь? — спросила она, словно надеясь застать его врасплох. — Мы потратили тысячи долларов на лечение, на семейного доктора, на индивидуального доктора. Мы сделали все, что, с нашей точки зрения, могло ей помочь. — Она сцепила руки на коленях. — Но все упиралось в простой факт: Алиша не хотела помощи. Она начала убегать из дома, когда ей не было еще и тринадцати.

— Нельзя помочь человеку, если он не хочет, чтобы ему помогали, — повторил Уилл слова Энджи, сказанные о другой девушке.

— Это правда, — согласилась Мириам. — У вас есть дети?

— Нет, мэм. Детей у меня нет.

— Способность произвести на свет ребенка — это самое прекрасное, чем благословляет нас Господь. — Она подняла руки, делая вид, что качает воображаемого младенца. — Вы в первый раз берете его на руки, и он для вас дороже золота. И каждое ваше дыхание после этого делается только ради ребенка. Вы понимаете, о чем я говорю?

Уилл кивнул, чувствуя в груди такую же пустоту, как у нее в руках. Он догадывался, что если его собственная мать и держала его на руках, то очень скоро безо всяких проблем всучила кому-то другому.

Мириам продолжала:

— Алиша связалась с тем мальчиком… — Он заметил, что в глазах ее блеснули слезы. — Я выросла в бедной семье, как и доктор Монро. Мы с ним знали цену хорошему образованию и много трудились, чтобы воспользоваться теми преимуществами, за которые боролись и даже умирали другие народы.

Он решился на комплимент:

— И вы в этом, безусловно, преуспели.

Мириам Монро бросила на него взгляд, который говорил, что они оба понимают: материальные блага вряд ли можно считать мерилом успеха в жизни.

— Мы думали, что, воспитывая наших детей в этом районе, защитим их. Декатур всегда считался маленьким оазисом.

— Наркотики находят способ проникать в любое общество.

— Видимо, да, — согласилась она. — Мы столько хотели сделать для нее. Ты проживаешь жизнь через своих детей. Ты переживаешь за них, берешь на себя их боль, дышишь за них, где это возможно, — сказала она. — Она сбежала с мужчиной, с которым познакомилась в лечебном учреждении. Через несколько недель ее арестовали с дозой наркотиков. Алиша отправилась в тюрьму, а тот мужчина исчез, вероятно, найдя себе другую глупую девчонку.

Когда Уилл только начинал работать в БРД, он был поражен, какое количество женщин находится за решеткой за то, что бойфренды посылают их торговать наркотиками, убеждая, что копы более снисходительны к прекрасному полу. В тюрьмах полно молоденьких девушек, которые думали, что их любили.

Мириам прервала его размышления.

— Мы с доктором Монро постепенно поняли, что наркозависимость — это смертельное заболевание. Это рак, которые заживо съедает семьи. — Она встала и прошла через комнату к роялю. — Наступает момент, когда оглядываешься по сторонам и спрашиваешь себя: «Что это делает с остальными моими близкими? Какой вред я наношу другим своим детям тем, что концентрирую всю свою энергию на единственном ребенке, которого уже нельзя спасти?» — На рояле стояли фотографии в рамках, и она по очереди коснулась каждой из них. — Алиша была нашей второй и последней девочкой. — Она перешла к следующему снимку, к следующему своему ребенку. — Эшли самая старшая. Она гинеколог, как и ее отец. — Мириам указала еще на одно фото. — Клинтон — ортопед. Джеральд — психиатр. Харли — пианист. Мейсон… — Она взяла в руки маленькую рамочку в форме собачки и рассмеялась. — Он ухаживает за собаками, храни его Господь. — Она с особой нежностью поставила фотографию на место, и Уилл подумал, что Мейсон был ее любимчиком.