Читать книгу "Фаворитка Императора - Жюльетта Бенцони"

Возвращаясь после этих изнурительных поездок, она с жадностью съедала ужин, затем падала в постель и спала безмятежным детским сном до восхода солнца. Даже та странная грусть, что обволакивала виллу каждый вечер перед наступлением темноты, не затрагивала ее больше. Князь ничем не обнаруживал себя, даже чтобы сказать, как он рад проявляемому интересу к лошадям, а Маттео Дамиани, похоже, старался держаться на почтительном расстоянии. Он часто ездил по угодьям, и его почти не было видно. Когда он случайно встречался с Марианной, то низко кланялся, справлялся о ее здоровье и незаметно исчезал.

Так пробежала неделя, быстро и без происшествий, такая приятная, что молодая женщина не заметила, как она прошла, и в конце концов почувствовала, что ее не так уж влечет в Париж. Изнуряющая усталость путешествия, невыносимое нервное напряжение, страхи, опасения, – против всего этого восставала ее натура.

«В сущности, почему бы не остаться здесь еще на некоторое время? – подумала она. – Мне нечего делать в Париже, куда Император не скоро, без сомнения, вернется».

Долгое свадебное путешествие Наполеона перестало ее раздражать. Она обрела душевное спокойствие и с такой полнотой наслаждалась прелестью своей новой резиденции, что всерьез стала подумывать, не остаться ли ей здесь на все лето и не вызвать ли сюда Жоливаля.

Но в конце недели появился завершивший свою таинственную миссию Бишет, и все пошло насмарку. Проявивший себя таким ласковым и веселым компаньоном, кардинал надолго заперся с секретарем. Когда он появился, вид у него был очень озабоченный, и он сообщил Марианне, что вынужден покинуть ее.

– Неужели это так необходимо? – разочарованно спросила она. – И нельзя остаться еще хоть немного? Так приятно побыть вместе! Но если вы уезжаете, я прикажу упаковать мой багаж.

– Почему же? Я буду отсутствовать только несколько дней. Разве ты не можешь подождать меня здесь? Мне тоже доставляет большое удовольствие пребывание с тобою, Марианна. Почему бы не продлить его? После моего возвращения я смогу посвятить тебе еще неделю.

– А что я буду делать здесь без вас?

Кардинал рассмеялся:

– Но… то же самое, что ты делала со мною. Мы же не были все время вместе. И затем, я ведь не буду всегда здесь, когда ты станешь приезжать с ребенком каждый год. Не кажется ли тебе, что следует привыкнуть управлять самой! По-моему, тебе здесь нравится.

– Это правда, однако…

– Так в чем же дело? Ты не можешь подождать меня несколько дней? Пять или шесть, не больше… Разве это много?

– Нет, – улыбнулась Марианна. – Я подожду вас. Но когда вы снова уедете, я последую вашему примеру.

Добившись таким образом согласия, кардинал после полудня покинул виллу, сопровождаемый аббатом Бишетом, всегда озабоченным, всегда подавленным грузом бесчисленных тайн, действительных и вымышленных, придававших ему довольно забавный вид вечного заговорщика. Но едва карета проехала ворота имения, как Марианна пожалела, что согласилась остаться. Удручающее ощущение, охватившее ее в первый день, вновь вернулось, словно только присутствие кардинала защищало ее от него.

Обернувшись, она увидела позади себя Агату с глазами, полными слез. В ответ на ее удивленный взгляд девушка умоляющим жестом сложила руки:

– Неужели мы останемся и не уедем, как они?

– А почему бы нет? Разве вам тут плохо? Мне кажется, что донна Лавиния хорошо к вам относится?

– Это правда. Она сама доброта. Да не ее я боюсь.

– Чего же тогда?

Агата ответила уклончивым движением в сторону дома:

– Всего… этого дома, где так печально, когда приходит вечер, тишины, когда останавливаются фонтаны, откуда всегда как будто грозит какая-то опасность, монсеньора, которого никогда не видно, и также… управляющего!

Марианна нахмурила брови, недовольная тем, что ее горничная ощущала то же, что и она, но постаралась ответить беззаботным тоном, чтобы не усугублять беспокойство Агаты:

– Маттео? Что он вам сделал?

– Ничего… но мне кажется, что он увивается около меня. Он так смотрит на меня, когда мы встречаемся, и обязательно старается коснуться моего платья, проходя мимо!.. Он пугает меня, сударыня! Я так хотела бы уехать отсюда.

Факты были слишком незначительные, однако Агата так сильно побледнела, что Марианна, вспомнив свои собственные ощущения, решила рассеять ее тревогу. Она рассмеялась:

– Полноте, Агата, ничего ужасного не происходит. По-моему, уже не в первый раз мужчина дает понять, что вы нравитесь ему? В Париже, мне кажется, вы не возражали против проявления чувств дворецкого Богарнэ да и нашего Гракха?

– В Париже это совсем другое, – смущенно опустила глаза Агата. – Тут… все такое странное, не такое, как везде! И этот человек пугает меня! – настаивала она.

– Ну хорошо, скажите об этом Гракху, он присмотрит за вами и успокоит. Может быть, мне поговорить с донной Лавинией?

– Нет… она посчитает меня дурочкой!

– И будет права! Хорошенькая девушка должна уметь сама за себя постоять. В любом случае успокойтесь, долго мы здесь не задержимся. Его преосвященство вернется через несколько дней, и после краткого пребывания мы уедем одновременно с ним.

Но тревога Агаты передалась ей, усилив ее собственное беспокойство. Ее волновала мысль о Маттео Дамиани, обхаживающем Агату, ибо это не могло представлять никакого интереса для девушки. Даже если его привилегированное положение при князе могло сделать завидной подобную партию для маленькой камеристки, даже если мужчина был физически приемлем и казался моложе своих лет, ему наверняка уже перевалило за пятьдесят, тогда как Агате еще не было двадцати. Она решила достаточно сдержанно, но непоколебимо положить этому конец.

К вечеру, чувствуя, что она не сможет остаться одна в громадной столовой, Марианна приказала принести еду в ее комнату и попросила донну Лавинию составить ей компанию и помочь лечь спать, в то время как Агата под предлогом легкого недомогания пошла с Гракхом прогуляться по парку. Но едва Марианна подошла к интересующей ее теме, как экономка замкнулась в себе, как неосторожно задетая мимоза.

– Пусть ваша милость простит меня, – сказала она с заметным замешательством, – но я не могу взять на себя смелость сделать хоть малейшее замечание Маттео Дамиани.

– Почему же? Разве не вы доныне управляли всем в этом доме, как служителями, так и житейскими делами?

– Действительно… но Маттео занимает тут особое положение, которое запрещает мне всякое вмешательство в его жизнь. Кроме того, он не выносит никаких упреков, он – доверенное лицо его светлости, родителям которого, как и я, служил. Если я только посмею высказать свое мнение, он презрительно засмеется и грубо пошлет меня заниматься своими делами.

– Серьезно? – с коротким смешком заметила Марианна. – Надеюсь, мне нечего бояться подобного, каковы бы ни были привилегии этого человека?