Читать книгу "Отработанный материал - Ерофей Трофимов"

Но самое главное, что обычно пусковые комплексы стоили огромных денег, а одним таким устройством можно было запустить десяток снарядов. Сигнал комплекса и ракеты был стандартным. А значит, по сигналу обратной связи можно было найти и исполнителя. Само собой, все эти разработки держались в строжайшем секрете, а те, кто был уже пойман таким способом, никому ничего не расскажут по одной простой, но очень уважительной причине. Рассказывать некому.

Ночь прошла спокойно, а утро началось с новых известий. Дежуривший на пульте охраны офицер получил сигнал вызова обязательного приоритета. Не раздумывая ни минуты, он перевёл вызов на личный коммуникатор Кудасова, и граф, в очередной раз включив дешифратор, с удовольствием услышал доклад:

— Ваше превосходительство, исполнителей вчерашнего нападения на вас взяли.

— Шустро. И как дотянулись? — с интересом спросил Кудасов.

— Хозяйственные ребятишки попались. Пусковой комплекс решили с собой увезти и, как добропорядочные граждане, сдали его в багаж. Прямо на трапе и повязали, как пучок морковки.

— И сколько их было?

— Аж трое.

— И где они сейчас?

— Так у наших инквизиторов в подвале потеют. Результаты уже есть, так что дознаватели ждут лишь вашего прибытия, — бодро доложил звонивший.

— Добро. Скоро буду, — улыбнулся Кудасов и отключил дешифратор.

Это была действительно хорошая новость. Несмотря на все вопли и крики о правах арестованных и обязательное присутствие на допросах адвокатов, трясти подобных исполнителей нужно было сразу, тёплыми. Пока они ещё пребывают в расстроенных чувствах от осознания столь неожиданного провала. А главное, никто, кроме участвовавших в операции, не должен был знать, что арестованные вообще существуют. Ко всему прочему методы работы конторских инквизиторов могли довести до нервного срыва любого стукнутого на голову правозащитника. Точнее, не сами методы, а регулярно распускаемые о них слухи.

В арсенале дознавателей было всё — от мнемосканера и различной химии до самых прозаических пассатижей. Как говаривали те, у кого учился сам Кудасов, не нужно изобретать велосипед там, где всё давно уже придумано. Достаточно просто посетить ближайший хирургический или стоматологический кабинет. Иногда один вид подобных инструментов давал лучшие результаты, чем все разговоры и психологические выверты, вместе взятые. Логика в этом была простая и вполне понятная. Все отлично знают, что подобные выходки, в стиле далёкой инквизиции, запрещены, но кто знает, что вообще происходит в мрачных застенках одной из самых закрытых и опасных контор. Так что, едва завидев подобный арсенал, любой мало-мальски имеющий фантазию человек сам доведёт себя до заикания.

Так что самому Кудасову и его сотрудникам остаётся только поддерживать свой имидж. Впрочем, что совершенно не мешает различным СМИ и остальной жёлтой прессе регулярно разражаться воплями об ужасах, творящихся за стенами известного учреждения. Вспомнив очередной скандал, учинённый прессой в связи с исчезновением одного известного правозащитника, граф невольно скривился.

Известный деятель, прибывший в империю с благой миссией наблюдения за демократическими преобразованиями, неожиданно исчез с экранов телевизоров и из радиоэфира. Само собой, через три дня его кинулись искать, но светило как в воду кануло. Известное своей нечистоплотностью издательство тут же подняло вой, раструбив на всю империю, будто из источников, близких к императорскому двору, стало известно, что прожектор демократии томится в застенках службы безопасности. Якобы его арестовали по какой-то надуманной причине, чтобы избежать огласки зверств, которые творились в империи. Точнее, в её глубинке.

Узнав об этом, Кудасов приказал в семьдесят два часа найти пропажу и выяснить, чем она на самом деле занималась. Дальше дело повернулось как в дурном детективе. Светило демократии обнаружили в отдалённом домике на берегу моря в обществе четырёх подростков. Когда голограммы его развлечений легли на стол графу, тот долго и витиевато ругался, после чего приказал немедленно передать всю эту мерзость во все известные печатные издания, начиная, само собой, с межгалактической сети. На этом блестящая карьера светила демократии закончилась, а поднявшее визг издательство под шумок просто закрыли, на всякий случай посадив всю его верхушку. Благо статью в Уголовном кодексе о клевете никто не отменял.

Быстро побрившись и выпив обычную чашку кофе, Кудасов приказал подогнать машину к подъезду. Надев вычищенный прислугой мундир, он спустился к выходу. Поздоровавшись с водителем, граф отметил про себя появление второй машины сопровождения и, пристукнув кулаком по подлокотнику кресла, скомандовал:

— В контору, и быстро.

— Считайте, что уже там, ваше сиятельство, — усмехнулся водитель и, недолго думая, втопил педаль ускорителя в пол.

* * *

Открыв глаза, Рик долго пытался сообразить, что произошло? Ощущение было сродни похмелью. Немного болела голова, было сухо во рту и почему-то было трудно дышать. Оглядевшись, он с удивлением отметил про себя, что находится дома. Но ведь последнее, что он помнил, была поездка к побережью. Тогда как он тут оказался? Кое-как приняв вертикальное положение, Рик ещё раз осмотрелся и по заметным только посвящённому признакам сообразил, что в доме что-то не так.

Особой аккуратностью он никогда не отличался, но и свинарник в собственном доме старался не разводить. А тут складывалось стойкое убеждение, что хозяина не было дома как минимум неделю. Значит, он куда-то отлучался. Но почему тогда он ничего не помнит? И как случилось, что он снова оказался дома? Поднявшись, он медленно подошёл к печи и, открыв дверцу, подкинул в неё пару поленьев. Похоже, пока он отсутствовал, дом успел полностью выстыть, но тот, кто привёз его сюда, позаботился о тепле.

Но кто был этот внезапный благодетель? Рик давно уже не заблуждался по поводу отношения поселенцев к собственной персоне. Его работа на корпорацию, кроме проблем, особых дивидендов не принесла. Его или откровенно посылали подальше, или просто обходили, как фонарный столб. Ещё раз осмотревшись, Рик понял, что пора заняться домашним хозяйством, а точнее, позаботиться о еде, и, накинув на плечи куртку, вышел на улицу. Он собирался пройти в ледник за мясом, но едва ступил на порог и вдохнул морозный воздух, как приступ судорожного кашля сложил бывшего рейнджера пополам.

Не понимая, что с ним происходит, Рик тяжело опёрся на стену, борясь с собственным организмом. Наконец приступ стих, но в груди осталась ноющая, неприятная боль. Инстинктивно прижав руку к груди, он случайно нащупал под одеждой странный рубец. Не понимая, что происходит, он одним рывком распахнул одежду и не поверил собственным глазам. От брюшины до самого горла его грудь пересекал длинный, узкий шрам. Забыв про еду и дела, Рик ворвался в дом и, подскочив к зеркалу, упёрся безумным взглядом в собственное отражение.

— Что это? — хрипло спросил Рик у самого себя. — Откуда?

Не найдя ответов, он попытался взять себя в руки и сосредоточиться. Шрам определённо был хирургическим, значит, он подвергся какой-то операции. Но какой? И почему ему вдруг стало так трудно дышать? Откуда взялся этот странный кашель? Что-то в этих вопросах заставило его насторожиться. Что-то знакомое. То, с чем он уже сталкивался. Дыхание. Кашель. Болезнь. Чёрт! Вот оно. Тот русский кашлял точно так же. Каждый раз приступ просто лишал его всех сил, заставляя падать прямо на снег.