Читать книгу "За колючкой – тайга - Сергей Зверев"

Но как подло судьба предначертанное по датам раскладывает, как подло… Почему ей угодно было, чтобы Литуновский нашел троих гадов, гадами объявленных даже ворами, не в девяносто седьмом, а в две тысячи втором? В тот день, когда сидел дома, ждал с работы Вику, пил пиво и смотрел по телевизору футбол?

– Андрюша, – услышал он испуганный голос жены в телефонной трубке. – Я видела Скольникова и Звонарева. Они следуют за мной на машине от самой школы.

– Где находишься? – резко перебил ее отставной подполковник.

– Я по площади Ленина иду, рядом с памятником…

– Стань как вкопанная! – приказал он ей. – Слева от тебя должна стоять машина ГАИ, «Волга». Я прав?

– Прав, – ответила она, и по голосу было понятно, что женщина стоит. – Только она пуста, и стекла заиндевели.

Конечно. Когда люди Литуновского носятся по городу под разными номерами с тонированными стеклами, пассажиры «Волги» тормозят их не задумываясь по пять раз на день! Когда же в милиционерах действительно есть нужда, их просто нет!

– Ты в двухстах пятидесяти метрах от дома, – успокоил, понимая, что защитить ее теперь сможет лишь он. Никогда голос его не дрожал ранее, когда речь шла о крови, но о чужой. А сейчас дрогнул. – Я сейчас выйду из связи, а ты продолжай держать трубку возле уха и не опускай. Поняла, Вика?

Она поняла. Просто она очень сильно боялась. И едва не сошла с ума, когда из машины, что уже несколько минут стояла в двадцати метрах от памятника, вышел Скольников и засеменил в ее сторону.

– Подполковника Литуновского, пожалуйста! – почти закричала в мертвую трубку Вика. – Андрей? Андрей, я у памятника Ленину, на площади! Сейчас будешь? Давай, я жду!

– А меня не ждешь, лапка?

Взгляд наркомана и без того сух и тускл, как дно стакана, забытого на подоконнике дачного домика. Этот же взгляд напоминал две серые пуговицы, крепко пришитые к изношенному пальто вокзального бродяжки. Пустые невидящие бляшки, напоминающие съемные.

– Ты хочешь через минуту встретиться с Литуновским? – понимая, о чем говорит, спросила Вика.

И это было все, что она помнила отчетливо.

Все происходило, как в больном взрослом сне, когда хочется убежать, а сил на то нет. Ее волокла к машине какая-то неведомая сила, и уже там, в салоне, наполненном запахом ангидрида и немытых тел, ей твердили о том, что она ментовская сука, что не будь Литуновского, в их жизни все было бы иначе, что это ее муж дал братве какую-то информацию о каком-то полумиллионе долларов и что теперь за это нужно отвечать, и не ему, так ей.

«Не ему, так ей», – пронеслась в голове человека из Генеральной фраза из протокола. До чего порою доходят люди, доведенные одним подполковником милиции. Не имея мужества разобраться с ним, они нашли ее. А ведь она сказала – «через минуту». Не стоило ли подождать шестьдесят секунд, коль скоро речь зашла о принципиальной теме? Определенно, правы были воры на пикничке в Пицунде.

Кто-то бил ее по лицу, волосы ее рвались в разные стороны, но больше всего она боялась потерять сознание и не быть в состоянии оказать сопротивление потом, когда дело дойдет до того, к чему шло.

Она помнила лишь, как в салон машины внезапно ворвался свежий воздух, и сидящий рядом Конопуло вылетел из машины, словно кто-то потянул его за мультяшные подтяжки. Она почувствовала этот запах, даже находясь внутри. Аромат дорогого одеколона Литуновского, который она ранее считала за лукавое обворожение, теперь был наполнен грубой расчетливой силой.

Вика видела, как руки гадов в машине потянулись за пазухи, как то же самое за спиной Литуновского сделал Конопуло, и она, собрав все силы, заорала:

– Сзади, Андрей!!!

Сон не заканчивался, казалось, он будет длиться вечно. Конопуло, корча серым лицом, лежит на боку, глаза его прикрыты, а изо рта хлещет черная кровь.

Или ей показалось, что она черная, потому что на улице были сумерки? И ей показалось, что челюсть Конопуло свернута под углом? И эти окровавленные рвотные массы от болевого шока, вылетающие из его рта, – это тоже видение?

Ей стало дурно, и теперь к запаху крови и пота в салоне примешался запах чего-то масляного, металлического.

Вика видела, как Андрей, ничуть не сомневаясь, сжал зубы и выбросил руку в сторону Звонарева, сидящего за рулем.

Она не слышала звука, она ощутила еще один запах. Он был сладок, тухл, и так, наверное, пахнет у смерти под мышками.

Мозги Звонарева, перемешавшись с костями черепа, вышибли боковое стекло «Мерседеса» и ушли куда-то наружу, не оставив на обшивке почти ни пятнышка.

И не встань в этот момент Конопуло, срок Андрея мог оказаться короче.

Но он встал, и Вика снова не услышала выстрела. Литуновский лишь увел руку за спину, даже не глядя на гада, и тот, получив удар невидимой силы, повалился на спину, как после нокаута.

– Я убью эту суку, Летун!! – орал над ухом женщины, срываясь на фальцет, Скольников. – Я убью, если не уйдешь!!

Скольников сидел на заднем сиденье, одной рукой держа женщину за шею, прикрываясь от сумасшедшего Литуновского, другой держа у ее шеи что-то холодное и острое. Он был в истерике, наркотический приход его был глубок, силы он не рассчитывал, и Вика чувствовала, как лезвие ножа впивается ей в горло. И, о ужас… В глаза ей смотрел черный зрачок ствола пистолета, что сжимал в руках муж.

– Андрей… – взмолилась она.

– Я убью суку, убью!!

– Андрей…

– Уйди, Летун, уйди!!

Вика почувствовала на шее что-то теплое, стекающее по воротнику блузки, и в этот момент горячее кровавое месиво, похожее на подогретый на плите холодец, ударило ей сначала в щеку, а после забрызгало все вокруг.

– Из машины, быстро! – скомандовал Литуновский и одним движением выдернул из смердящего кровью салона жену.

И сразу ошибся дважды.

У некоторых шок наступает тогда, когда все закончено. Они способны принимать решения, спасающие чужие жизни, способны находить в двух сантиметрах от виска любимого человека точку прицеливания и нажимать на спуск, не промахиваясь ни на миллиметр, но едва все заканчивается, они действуют по аналогии прожитых лет.

Одним движением он откинул полу куртки и сунул пистолет сзади за пояс брюк. И только после этого, вспомнив, что более не сотрудник милиции, стал уводить Вику от трех трупов. Он уводил ее от последствий. То есть от следствия.

Автомат, давший сбой в нормальной работе подкорки шесть лет назад, выдал неверную информацию и заставил поступить неправильно. Семнадцать лет он засовывал пистолет за пояс брюк. И шесть лет после этого он старался сторониться всего, что связано с криминалом. Он, собственно, так и сделал. Сунул пистолет за пояс и постарался побыстрее удалиться от места происшествия.

А делов-то было… Либо пистолет сбрось, либо останься на месте и позвони Каргушу. Невелик выбор, и любой из вариантов гарантировал верное истолкование случившегося. Но о пистолете он вспомнил, когда позвонили в дверь, а с Каргушем связывалась уже Вика. Кажется, незначима разница, коль скоро речь идет о двадцати минутах, однако эти минуты превратились в двадцать лет.