Читать книгу "Помещик Пушкин - Павел Елисеевич Щеголев"

удостоверяет в согласии его дать дозволение упомянутой девке на выход ей в замужество и как при том он, Сергей Львович Пушкин, имеет в имении том законную 7-ю часть, то не благоугодно ли будет С.-Петербургской Дворянской Опеке, во уважение вышеуказанных заслуг девки сей и ходатайства Сергея Львовича Пушкина, дать ей дозволение на выход в замужество, относя затем девку сию на причитающуюся часть его, Сергея Львовича Пушкина». Это донесение опекунов не встретило никакого отзвука в С.-Петербургской дворянской опеке; прошел почти год, и опекуны 2 апреля 1839 года обратились с новым ходатайством. Повторяя в нем все прежние соображения, опекуны присоединили к ним и еще один довод на тот случай, если бы опеке показалось мало свидетельства С. Л. Пушкина о принятии Анны Михайловой на свою седьмую часть: они приложили еще согласие на отпуск Михайловой Соболевского, действовавшего по доверенности других участников имения — Льва Сергеевича Пушкина и Ольги Сергеевны Павлищевой, брата и сестры поэта.

Но опека не вняла и этому заявлению. Невеста продолжала ожидать жениха. Прошло почти два года, и опекунство 16 февраля 1841 года, «не получив никакого разрешения, вновь ходатайствует о выдаче помянутой девке Анне Михайловой разрешения, тем более, что все расчеты между наследниками по имению села Михайловского ныне покончены и что разрешение сего обстоятельства необходимо для совершения сделок между наследниками».

Наконец-то! Дворянская опека приказала в указе от 4 июня 1841 года: гг. опекунов, состоящих над имением и малолетними детьми покойного камер-юнкера Александра Сергеевича Пушкина, уведомить указом, что Дворянская опека по уважению изложенных в прописанных представлениях их причин не находит с своей стороны препятствия в даче упомянутой дворовой девке Анне Михайловой «на выход ее в замужество дозволения».

Предстояло выполнить формальности, и опекуны 12 июня 1841 года обратились со всеподданнейшим прошением во 2-й департамент С.-Петербургской Палаты гражданского суда: «Всеподданнейше просим, дабы повелено было сие наше прошение принять и, по случаю выхода в замужество крепостной наследников Пушкиных дворовой девки Анны Михайловой, писанной по последней ревизии Псковской губернии, Опочецкого уезда, по сельцу Михайловскому, за усердную и долговременную гг. Пушкиным службу, выдать ей от крепостных дел отпускную. Приметами она, Михайлова, росту среднего, волосы русые, глаза серые, лицом бела, от роду ей 26 лет».

Но не тут-то было! Второй департамент вмешался в дело и стал чинить новые препятствия Анне Михайловой. Он объявил, что «хотя и последовало разрешение касательно упомянутой девки Михайловой, но как из бумаг не видно, чтобы С.-Петербургская дворянская опека сносилась по сему предмету с 1-м департаментом гражданского суда, то и требуется такового удостоверение». Опекунство 21 января 1842 года обратилось к дворянской опеке с просьбой «не оставить уведомлением упомянутого сведения». Только через 11 месяцев дворянская опека отозвалась на донесение опеки и указом от 11 ноября за № 3274 дала знать, что как для вступления дворовой девке Анне Михайловой в брак с мещанином Игнатием Киселевым не предстоит надобности предоставлять ей свободу выдачею вольно-отпускной, то она и не считает нужным делать об этом представления Гражданской Палате, тем более, что и самая цель желания владельцев была вознаградить труды Михайловой благонадежным за вольного человека замужеством».

С момента возбуждения ходатайства о разрешении Анне Михайловой выйти замуж за мещанина Киселева прошло более четырех лет. Медленно, но постепенно устранялись препятствия, ставившиееся различными местами браку Михайловой, но в 1842 году возникло новое и на этот раз совершенно не устранимое препятствие. 25 декабря 1842 года опекунство доносило опеке, «что, по случаю представившегося упомянутой Анне Михайловой средства на замужество, опекунство сие от 2 мая 1838 года за № 40 хотя и испрашивало разрешение о дозволении ей вступить в законный брак с с.-петербургским мещанином Киселевым, каковым браком само собою разумеется она была бы вольная; но как согласие дворянской опеки на замужество ее последовало уже через 3 года, то есть 4-го июня 1841-го года, то означенный мещанин Киселев в ожидании разрешения, по изменившимся обстоятельствам, в предположенном желании отказался».

Представляя это обстоятельство на рассмотрение опеки, опекунство сочло долгом «просить об исходатайствовании упомянутой дворовой девке Анне Михайловой к свидетельству на законном основании вольно-отпускной, приняв в уважение долговременную и усердную службу ее покойной владетельнице Пушкиной».

Делу был дан новый толчок. Дворянская опека сделала представление первому департаменту С.-Петербургской Палаты гражданского суда; первый департамент запросил Правительствующий Сенат. Правительствующий Сенат по 4-му департаменту имел суждение по делу девки Анны Михайловой и заключил: «Поелику в помянутых Палатою 264 и 265 статьях тома X Свода законов гражданских (издания 1842 года) не содержится дозволения на выдачу отпускных дворовым людям, принадлежащим малолетним наследникам; а по тому Правительствующий Сенат определяет: дать знать 1 дату сей Палаты на представление ей, что Сенат за силою 264 статьи X тома Свода законов гражданских (издания 1842 г.) дать дозволения на отпуск на волю дворовой девке Михайловой, принадлежащей малолетним наследникам умершего камер-юнкера Пушкина, не может». Указ Сената от 20 апреля 1843 года был сообщен по инстанциям и 25 мая доведен до сведения опекунов.

Итак, от момента возбуждения вопроса об освобождении от крепостной зависимости горничной матери Пушкина и няньки его детей прошло пять лет, и дело не подвинулось ни на шаг. Случай вышел весьма любопытный. Как твердо и неуклонно защищала власть государственное дело — институт крепостного права — против самих же помещиков! А до официального падения крепостного права оставалось всего двадцать лет!

Непонятно, почему опека все время считала девку Анну Михайлову собственностью малолетних детей Пушкина и не хотела считаться с заявлением С. Л. Пушкина о том, что он принимает ее на свою 7-ю часть имения. По-видимому, опекуны решили опереться на это заявление С. Л. Пушкина и вновь поднять вопрос об освобождении. Сохранилось в делах опеки подлинное заявление С. Л. Пушкина: «Я, нижеподписавшийся, чиновник 5 класса Сергей Львов сын Пушкин, сим удостоверяю, что из причитающейся на часть мою по селу Михайловскому, находящемуся в Псковской губернии в Опочецком уезде, беру я на свою часть, состоящую в ревизии по селу тому крепостную из дворовых девку Анну Михайлову, которой от роду двадцать восемь лет, и которой во уважение долголетней и усердной службы ее при покойной жене моей и внучках, даю я вечную вольно-отпускную. — С каковым условием и уступил я остальную мою часть по упомянутому селу Михайловскому дочери моей Ольге, по мужу Павлищевой, продавшей часть ту вместе со мною детям сына моего Александра. Пятого класса чиновник и кавалер Сергей Львов сын Пушкин. 15 июня 1843-го года». Сохранился и черновик прошения опекунов во 2-й департамент Палаты, при котором должно было быть приложено и приведенное