Читать книгу "Политические режимы и трансформации: Россия в сравнительной перспективе - Григорий Васильевич Голосов"

жизненных перспектив в случае успеха. Парламент не должен рассматриваться ни как место для передержки провинившихся чиновников, ни как система пенсионного обеспечения для отставников, ни как трамплин в исполнительную власть.

В общем, новой России придется потратиться на парламент. В частности, я полагаю, что численность членов парламента могла бы быть увеличена до 500–600 человек. Многим – особенно на первых порах – это не понравится, потому что репутация законодательной власти в нашей стране испорчена. Но оно того стоит. По большому счету – если учесть все косвенные траты – иметь дорогой, но качественный парламент выгоднее, чем дешевый, но плохой. Граждане России уже знают по печальному опыту, что плохой не нужен. Но вывод отсюда не в том, что не нужен вообще никакой, а в том, что нужен хороший.

5.4.4 Как принимать Конституцию?

Завершение институциональных задач переходного периода будет связано с принятием новой Конституции. Действующая ныне версия Основного закона устанавливает, что в случае, если изменения затронут первую главу Конституции, она должна приниматься специально созданным для этой цели Конституционным собранием. Однако способ формирования Конституционного собрания должен быть законодательно определен Федеральным собранием. Я полагаю, что задачи конституционного процесса настолько важны, что эту задачу нельзя возложить на исполнительную власть. Отсюда вытекает, что выборы Конституционного собрания должны будут пройти через некоторое время после первых свободных парламентских выборах. Конституционное собрание необязательно должно, полностью или даже частично, избираться напрямую. Оно может быть сформировано на основе существующих выборных органов власти. С политической точки зрения, однако, прямые выборы Конституционного собрания могут оказаться наиболее целесообразным решением.

В случае прямых выборов Конституционного собрания избирательная система не должна быть такой же, как на думских выборах. Поскольку в процессе конституционного строительства приоритетной целью должно быть выражение политических предпочтений избирателей наиболее точным из доступных способов, в то время как территориальные соображения должны отойти на второй план, то наиболее подходящей была бы чисто пропорциональная система в общенациональном округе. Такой выбор был бы тем более оправдан, что риски излишней фрагментации в Конституционном собрании были бы не так велики, как в занятом регулярным законодательством парламенте.

Возможно, что одним из первых актов Конституционного собрания было бы назначение консультативного референдума о выборе президентской или парламентской формы правления. Я полагаю, что это было бы целесообразно, однако не нахожу эту точку зрения очевидной. Поэтому вопрос о возможной положительной роли референдума нуждается в более обстоятельном обсуждении. Такое обсуждение тем более полезно, что нынешние российские власти испытывают непреодолимое пристрастие к проведению всенародных опросов. В частности, в явном противоречии с самой Конституцией, которая такой процедуры не предусматривала, на всенародный опрос были вынесены конституционные поправки 2020 года.

Ответ на причины своего пристрастия к референдумам российские власти давали неоднократно, и он всегда сводился к тому, что референдум – это «самый демократический путь» принятия важных государственных решений. Выясним, действительно ли это так. Слово «демократия» неоднозначно и может с равными основаниями относиться к двум совершенно разным политическим режимам. Различают прямую и либеральную демократию. Вторая преобладает в современном мире, а первая сегодня нигде не практикуется в чистом виде, существует как несколько периферийных моментов либерально-демократического порядка. К числу таких моментов и относится референдум. Однако есть важные исторические прецеденты прямой демократии, главным среди которых считается политическое устройство городов-государств Древней Греции, так называемых полисов.

Не вдаваясь в исторические детали, можно сказать, что идеал полисного устройства предполагал принятие основных политических решений всей совокупностью граждан путем их прямого волеизъявления, которое осуществлялось на общем собрании. Управленцам нужно было лишь исполнять эти решения, их собственная власть была очень ограниченной как по объему, так и по срокам полномочий. Считалось, что начальником может быть каждый гражданин, поэтому большинство ключевых должностей замещалось по жребию. В каком-то смысле процесс принятия решений в полисе был непрерывным референдумом.

Понятно, что такая система могла быть жизнеспособной лишь в условиях, когда число граждан было ограниченным даже в отношении к численности населения городов-государств, а она и без того была малой по нынешним меркам. Правами гражданства не пользовались, естественно, рабы, а также женщины, мигранты и многие другие категории населения. Другая важная особенность полисной демократии состояла в том, что за обсуждением решения и его принятием следовала такая строгая обязательность его исполнения, что никакая критика уже не допускалась. В полисе не было оппозиции.

Современная либеральная демократия строится на иных основаниях. Граждане не принимают непосредственного участия в принятии политических решений, это удел избранных политиков. Власть достается им не случайным образом, а по итогам избирательной кампании и выборов, то есть своего рода конкурса, в ходе которого на суд избирателя выносятся как прошлые достижения соискателей должностей, так и их обещания на будущее. Ключевым условием для функционирования либеральной демократии служит то, могут ли граждане с помощью выборов отстранить от власти политиков, не заслуживших их доверия, и привести к рулю правления оппозицию. Если это ключевое условие не выполняется, то нет и демократии.

Референдум в эту логику не вписывается. Есть только одна страна, в демократичности режима которой нет никаких сомнений, но которая при этом постоянно призывает своих граждан на референдумы. Это Швейцария. Особенность швейцарского политического устройства состоит в том, что власть там уже много десятилетий принадлежит одним и тем же партиям, представляющим этнические группы страны и идейные тенденции. Эти партии постоянно находятся в правящей коалиции. В Швейцарии нет сменяемости власти на партийном уровне. При этом правящие партии часто вступают в споры между собой, и если компромисса по какому-то вопросу не находится, то этот вопрос выносится на референдум, результаты которого обязательны для всех сторон. Это позволяет как сохранить стабильность правящей коалиции, так и поддержать у граждан чувство причастности к принятию решений.

Основная проблема с референдумом состоит в том, что он завышает естественные для либеральной демократии требования к компетентности граждан. Это не делает референдум несовместимым с современной демократией, но налагает определенные требования к вопросам, которые могут быть вынесены на всенародное голосование, и к способам его организации. Во-первых, референдум должен проводиться по очень простым вопросам. Так это и делается в Швейцарии, где типичный вопрос для муниципального референдума – надо ли потратить общественные деньги на строительство моста или стадиона? Во-вторых, последствия того или иного решения должны быть кристально прозрачными для граждан. В-третьих, граждане должны ознакомиться с компетентными – и при этом различными – мнениями по вопросу. А для этого, в частности, требуется время. Кампания референдума должна быть довольно продолжительной.

В других либеральных демократиях референдумы проводятся довольно редко, но иногда к ним все