Читать книгу "Дом для Пенси - Анна Лерой"

на ней. Они скорее понимающие, чем укоризненные. Всем скучно.

Но вот слышно, как где-то в конце коридора открывается тяжелая дверь. Шум ног и разговоры, кажется, заполоняют всё, как будто в высохшую пройму реки снова стекает бурлящим потоком вода, оживляющая всё вокруг. Пенси приоткрывает дверь из их комнаты ожидания и выглядывает в коридор. Выходить им запретили, но она и не выходит. Эта мысль посещает не ее одну: спустя несколько секунд почти все охотники толпятся у приоткрытой двери.

Пенси краем глаза видно, как выходят старейшины. На вид они в хорошем настроении, переговариваются дружественно и с энтузиазмом. Следом за ними спешат помощники, нагруженные кипами бумаг. С каждым мгновением в коридорах становится всё люднее и шумнее.

— Что они решили? — Пенси пытается поймать служащего, который пробегает мимо.

— О, это просто жуть! — парнишка округляет глаза и присвистывает.

— Отличный ответ, — фыркают за спиной у Пенси другие охотники.

Их держат в неведении еще немало времени. Стоять у двери надоедает. Фалетанотис по-прежнему спит. Пенси возвращается к стулу, с которым, как ей кажется, она уже сроднилась. Предки, прошел почти месяц с момент той ужасной лавины, и почти два месяца она не видела свою дочь. Видерс удалось передать через Ланар, но на этом посещения членов семьи закончились. Союз отделил их от всех остальных для детального разбора произошедшего. По крайней мере, так ей объяснили.

Но что тут можно разбирать? Халиса-то видела не она одна, и ее поцелуй с ним из памяти людей никуда не исчез. Хотя стоит отдать должное, охотники долго отпирались и даже, как ей передали, называли произошедшее прощальными объятиями. Пенси всего лишь один раз намекает, что без Халиса она бы долго всех размораживала. На этом вопросы заканчиваются.

Из столицы даже приезжает гильдия книжников. А потом ее и Фалетанотиса перевозят в другое место, более удаленное от города. Пенси видит через окошко незнакомый Черный лес и большой союзный дом: новый, недавно построенный, судя по свежему запаху лака и светлому, еще не затоптанному дереву на полу. С того дня постепенно собираются старейшины, книжники и еще какие-то люди. Они же начинают что-то решать. Вот и решили, наконец.

Фалетанотис неожиданно поднимает голову и встает. Пенси понимает это как сигнал. И действительно: к ним заглядывает один из служащих и только их двоих зовет за собой. Пенси пытается взглядом спросить Фалетанотиса, что он чует своими дейд, но тот молчит и вид имеет, она бы сказала, испуганный.

В комнате, куда их отводят, есть, на что посмотреть. От такого кабинета она и сама бы не отказалась. Широкая комната, мягкие кресла, теплое дерево стен и полок на оттенок темнее — никаких излишеств — только уютная рабочая обстановка. Все поверхности заполнены бумагами: их хватает на полках, на столах, а кое-что даже упало на пол.

— Вот и они, — первым она видит пана Дария и кратко кивает ему вместо приветствия. А вот вид его собеседника заставляет Пенси сделать шаг назад и упереться спиной в замершего на месте Фалетанотиса. Она узнает его даже в человеческой одежде. Сандалии ведь были не главной особенностью того карена, и длинную юбку он, конечно же, снял. Но вот цепочки на дейд позвякивают, стоит ему пошевелиться в кресле. Пенси сглатывает вязкую слюну — ей всё еще страшно.

— В целости и сохранности. Да иначе и быть не могло, пан Лейдалис.

— Я вижу, — он встает с места каким-то плавным, откровенно нечеловеческим движением. Так, будто специально подчеркивает свое происхождение. «Лей-да-лис, что-то там приносит или несет», — Пенси пытается вспомнить то, что когда-то рассказывала ей Ланалейтис. Кажется, этот слог есть в полном имени Кейры, а другой — в имени самой руинницы.

— Земной порядок несущий, — карен проговаривает вслед ее мыслям. Пенси прикрывает глаза: когда она перестанет удивляться тому, что ее размышления не такая уж и тайна?

— Пенси, — представляется она. Пан Дарий таращит от удивления глаза, но молчит.

— Фалетанотис. Ау этеле, Лейдалис. Даран хе ди ранатавилеритана? Даран мирата вишаде? — Фалетанотис вдруг отмирает, и по голосу слышно, как сильно он волнуется.

— Даран не. Айх. Тавилери са, Фалетанотис, — отвечая, он улыбается. Пенси присоединяется к пану Дарию и также таращит глаза, потому что улыбка полностью меняет этого ужасного карена. Он не выглядит безобидно, нет, но нечто невидимое перестает давить на окружающих его людей. Ничего сходного с той жутью, что она видела в коридорах под городом в Ледяном краю.

— Я сожалею, — Лейдалис обращается к ней. Пенси закусывает губу от накатившейся печали. Но кроме смерти ребят были более жуткие вещи, не говоря уже о поступках Тоннора. И она произносит дрожащим голосом:

— Я тоже сожалею.

— Пан Дарий, вы выполнили свое… обещание.

— Пан Лейдалис, союз искренне хочет наладить добрососедские отношения, — старейшина сжимает кулаки. — Мы не меньше вашего не хотим ходить туда, куда ходить не стоит, и умирать за это. И уж тем более мы не хотим никакой войны.

— Никакой войны, — шепчет Пенси. Стоящий за ее спиной Фалетанотис мягко гладит ее по плечу.

— Считаю, что детей стоит отпустить, — карен качает головой в сторону их пары. — Ваши… книжники полезны в составлении… договоров. Пригласите их. Сегодня я останусь в этом доме.

— Союз искренне ценит такое содействие, пан Лейдалис, — с едва ощутимым облегчением проговаривает старейшина и поворачивается уже к ним: — Пани Острая, пан Фалетанотис, Тави проводит вас.

Фалетанотис выходит неожиданно радостным, и Пенси долго приходится выспрашивать у него, по поводу чего такое воодушевление. Оказывается, его крайне беспокоил вопрос: а не собирается ли этот карен разрушить его дружбу и надежды, действительно ли он поддержит союз.

— И что он ответил? — подпрыгивает от ожидания Пенси.

— Сказал, что все мои вопросы — глупость. Пожелал «идти в мире». Неточный перевод. На человеческом я бы сказал: «Не выдумывай и живи, как живется». Потому что если «идти в мире», то никакие проблемы тебя не тронут.

— Хорошее пожелание, — смеется Пенси и тоже заражается настроением Фалетанотиса. — А знаешь, что еще лучше? — она выдерживает паузу, хотя прекрасно знает, что друг уже догадался о ее мыслях: — Нас наконец-то отпускают домой. А я так соскучилась по Кейре и по моему родному, чудесному дому!

Эпилог

Дни бегут вперед с неуловимой скоростью. Кейра