Читать книгу "Тайный орден - Тимур Лукьянов"

воспротивился...

—Да ладно, сказки-то рассказывать. — Перебил де Бов. — Бесы все эти старые

боги.

—Бесы или нет, я не знаю, но наши деды верили в них… — Сказал Озерик.

—Это любой христианин знает, что бесы. Дикий же вы народ! — Вставил

Фридерик де Бриен.

—Почему?

—Да потому, что вот у нас во Франции даже деды наших дедов верили только в

Иисуса Христа.

—А деды наших дедов просто не знали о Нем, а то, конечно, тоже уверовали бы

еще раньше вашего. Ведь Он пришел на юге, и вы, франки, оказались намного

ближе…

—Ерунда, просто вы, северяне, слишком любите держаться за старое. — Сказал

де Бов.

—Можно подумать, что франки лучше… — Обиженно произнес Озерик.

—Помолчите вы все, оставьте в покое этого парня, лучше послушайте, что скажу

вам я, старый викинг. — В беседу рыцарей встрял Хельге Гундесван, чистокровный

норманн, седой воин с косым шрамом на лбу, много лет прослуживший верой и

правдой герцогу Вильгельму, а затем изгнанный из его армии, как говорили, за

затеянную Гундесваном драку, в которой погибли несколько приближенных герцога.

Разгневанный Вильгельм изгнал ветерана, оставив ему только коня и оружие. Но и

этого Гундесвану вполне хватило.

Покинув пределы владений герцога Вильгельма, Гундесван какое-то время вел

жизнь странствующего рыцаря, участвуя в турнирах в разных местах Европы, а затем,

когда он почувствовал, что возраст постепенно берет свое, и силы уже не те, случайно

прослышав, что новый граф Шампанский набирает дружинников на хороших

условиях, приехал в Труа и поступил на службу.

Хельге и сейчас, в свои пятьдесят три, выглядел грозно и был страшен в битве.

Его рост позволял возвышаться на поле боя почти над всеми и наносить удары

тяжелым боевым топором с широким лезвием, сверху, прямо по головам врагов. И

если такой удар попадал в цель, защиты от него не было: щиты рассыпались в щепки,

мечи ломались, а шлемы сплющивались и лопались. И потому, хоть Хельге Гундесван

и не был франком, в дружине его уважали. И вот сейчас, обычно очень молчаливый,

Гундесван вступился за Озерика:

—Когда-то, давным-давно, за многие тысячи лет до Рождества Христова мир

действительно был другим. И наши песни и сказания давних дней еще хранят память о

тех временах, когда ходил по земле великий воитель Сигурд, когда ковали свои мечи

гордые Нибелунги, когда в глубине подземных чертогов добывали сокровища гномы,

а в зачарованных замках среди дремучих лесов и в неприступных горных долинах

жили ясноглазые эльфы, владеющие волшебством и умеющие делать клинки,

светящиеся во мраке. Но могучий враг пришел в мир и начал войну. И страшной была

та война. Ибо тот враг был врагом самой жизни. И не один он был. Множество

невиданных злобных тварей пришли в мир вместе с ним. Драконы, гоблины, свирепые

великаны и злые тролли наступали во вражеском войске, попирая мирные земли.

Великим было противостояние с тем врагом. Пали крепости эльфов, и последние из

них покинули этот мир. Огнедышащие драконы полностью уничтожили народ гномов.

И от тех, кто сгорал в драконьем пламени, не оставалось даже костей. И только люди

смогли устоять. Но ужасной для всех была последняя битва. Обе противостоящие

армии оказались разгромленными, но никто так и не победил. Все великие воители

людей погибли, но и враг был повержен, а его твари уничтожены или изгнаны в самые

глухие места. Даже сама земля не выдержала последствий того страшного

кровопролития: начались моровые болезни, землетрясения, наводнения и все

закончилось Всемирным Потопом. А выжившие народы перемешались друг с другом.

И с тех пор нет больше ни явного добра, ни явного зла на земле. Все смешалось с тех

пор, и все умалилось, все измельчало: и добро, и зло, и, даже, человеческая жизнь,

которая стала очень короткой. И наши старые боги — это просто память народа о том

древнем времени и нельзя за это нас осуждать. Иисус Христос пришел в этот мир,

чтобы возродить добро в людях. И все добрые люди приняли веру в Христа. Но Он

ведь пришел совсем недавно: еще и двадцать поколений с тех пор не минуло.

—Да какое право имеет этот язычник вообще рассуждать о Христе? И что это он

там несет о каких-то гномах, драконах, эльфах и великанах? По-моему, самое время

его проучить! — Возмутился великовозрастный забияка де Бов, которому выпитое

вино ударило в голову.

—Это кого ты назвал язычником, жирная свинья?! — Взревел Хельге,

поднимаясь в полный рост и сжимая свои огромные кулаки.

—Хватит спорить, давно пора спать, — неожиданно вмешался Гуго де Пейн в

перебранку рыцарей, которая начала уже подходить к опасной черте, после чего могла

разразиться серьезная ссора с нешуточной потасовкой и даже с кровопусканием.

—А ты бы лучше помолчал, шателен! Наши споры — это наше дело, и тебя они

не касаются, молод ты еще. — Дерзко бросил ему толстый де Бов.

—Волею графа Шампанского я командир этого отряда, и я обязан не допускать

ссор между моими людьми, а вы, сударь, как я вижу, как раз ссоры и ищите. Неужели

же вы хотите ослабить всех нас раздорами перед лицом грядущей битвы с неверными?

— Глядя прямо в маленькие глаза на широком квадратном лице де Бова, сказал Гуго.

Хельге молчал, разжав кулаки и внимательно глядя на молодого шателена Пейна.

Несколько затянувшихся мгновений Гуго де Пейн и Эндрю де Бов буравили друг

друга глазами, затем де Бов уступил.

—Говорить ты умеешь, шателен, но посмотрим, чего будут стоить твои слова,

когда дело дойдет до мечей. Пока что я видел только, как ты с лошади на турнире

упал, — проворчал де Бов, набычившись, опустив свою большую голову и с вызовом,

исподлобья глядя на молодого командира.

—Что ж, вот и посмотрим, упаду ли я снова с лошади или нет. А сейчас я