Читать книгу "Милые развлечения - Стелла Камерон"

– С ней не всегда обращались, как с чужой, – возразил Тобиас. – Когда вы росли, Попс и Эмма из кожи вон лезли, стараясь, чтобы все было хорошо. Синтия сама вызвала их отчуждение. И не могу сказать, что своим замужеством.

Перис подумала, что Синтия побывала в изрядном количестве переделок как здесь, так и в Нью-Йорке, и это могло исчерпать любое терпение близких родственников.

– Пора все это забыть.

– Ты умеешь прощать. Это замечательно. – По его голосу нельзя было сказать, что он действительно так думает. – А вот и мост для нас опускают. Я думал, больше уже никогда не увижу этот дом изнутри. Наверное, надо было взять пистолет.

– Тобиас! – Перис остановилась, дождалась, пока он обернется к ней: – Кто теперь играет в мелодраму?

Он коварно улыбался.

– Сейчас не время шутить, – сказала она строго.

Он не стал спорить; они перешли звенящий под ногами мост, который привел их к открытой двери, такой низкой, что им обоим пришлось наклонить головы, чтобы войти. Они попали в круглую пещеру прихожей, стены которой были отделаны штукатуркой цвета баклажана.

Тобиас застонал. Перис сжала его руку. Тобиас не мог не согласиться с широко распространенной оценкой этого шедевра Попса: кошмар. А Перис забавляла детская любовь дедушки к большим игрушкам.

Взяв Тобиаса под руку, Перис покинула холл через дверь, ведущую в большой внутренний двор, имевший форму воронки. Согласно представлению Попса об атриумах, двор был вымощен плиткой из белого камня; украшением служил кактус высотой в целый этаж с неоново-красными цветами, стоявший в огромном зеленом пластиковом горшке.

– Страх божий, – пробормотал Тобиас.

– Уникальный экземпляр, – возразила Перис и замолчала, изумленная. Тобиас сплел их пальцы и сказал:

– Эмма? Вот неожиданность! Приятная неожиданность, надо заметить.

– Эмма, – повторила Перис. – Ты же уехала. В круиз по диким местам.

Эмма, озабоченно нахмурив брови, спешила им навстречу.

– Я вас обманула. Я не поехала.

– Никогда бы не заметил, – вставил Тобиас.

– Мне пришлось остаться, чтобы ухаживать за ним. А он бы не отпустил меня, чтобы я никому не рассказала.

Перис кинулась к ней:

– Он и вправду плох? Может быть, его надо отвезти в больницу?

– Лучше вам сначала с ним поговорить, – ответила Эмма. – Он готов. Морис всегда мог найти подход к отцу, когда Эдвард позволял ему высказаться.

Перис хотела побежать, но не могла высвободить руку – Тобиас крепко держал ее и неторопливо шел следом.

– Идите в кухню, – крикнула Эмма. – Я сейчас.

– Никогда не прощу себе, что не относилась к нему серьезно, – сказала Перис, задыхаясь скорее от волнения, чем от бега. – Он слишком стар для потрясений. Да и для голодовок тоже.

Кухня была средоточием всей жизни в замке. Попса, смирившегося с нелюбовью Эммы к поварским обязанностям, конечно же, можно было найти именно там.

Из внутреннего двора к кухонной двери вел зигзагообразный коридор.

Морис сидел на голом пластиковом стуле у круглого розового стола. К нему лицом и спиной к двери сидел Попс.

Полки и столы были заполнены горшками, кастрюлями и прочей кухонной утварью. Рация Попса помещалась на столе, окруженном со всех сторон пустыми коробками из-под консервированной еды.

– Попс! – закричала Перис, подбегая к нему и обвивая руками его шею. – Мы так о тебе беспокоимся! Надо что-то придумать, чтобы скорее поставить тебя на ноги.

Еще одна пара таких же синих, как у Перис, глаз смотрела на нее снизу вверх.

– Не суетись, – сказал он. – Сядь. И он пусть тоже сядет, – зажатой в руке вилкой Попс ткнул в сторону Тобиаса.

Перис запечатлела поцелуй на щеке дедушки и осталась стоять. Тобиас, напротив, обошел комнату по периметру, пиная картонные коробки носком кроссовки.

– Сядь, – повторил Попс, накалывая на вилку здоровенный кус куриного мяса, а также кусочек хлеба, намоченный в подливке, и отправляя все это в рот. – Не переношу, когда кто-то мельтешит, пока я ем.

– Ты уговорил его поесть, – сказала Перис отцу. – Слава Богу. Ты очень хорошо выглядишь, Попс.

– Гораздо лучше, чем очень хорошо, – ответил отец.

– Великолепно, – подтвердил Тобиас. – Следи за желудком, Попс, тебе сейчас вредно много есть, после воздержания-то, а?

Попс ткнул вилкой в его сторону еще раз.

– Хватит, молодой Квинн!

– А что ж все это значит? – спросил Тобиас и, обойдя Эмму, продолжал рассматривать коробки. – Только что доставили вертолетом, да? Консервированный лосось. Консервированные фрукты. Сушеные фрукты. Крупа. Макароны. Соусы. Консервированный паштет. Сушеные грибы. А здесь? Икра? Слабеем от голода?

Попс продолжал есть пироги: цыпленком.

– Мой папа неверно понял некоторые вещи, – сказал Морис, обращаясь к Тобиасу и указывая Перис, чтобы она заняла место рядом с ним. – Он не осознал, что твой дед и ты – разные люди.

– Нет, осознал, – кротко сказал Попс. – Все по Библии. Грехи отцов, сынок. Иногда цель оправдывает средства.

Тобиас без всякого выражения смотрел на Попса. Его густые волосы стали седыми, но еще не поредели; на костях этого красавца было куда больше плоти, чем у отца Перис. Попс мотнул головой в сторону сына.

– Ты-то знаешь, о чем я.

– Папа поторопился, – почти беззаботно сказал отец Перис. – Похоже, он подготовился к десятилетней осаде, и пока только приучает себя к мысли, что иногда придется пропустить обед или ужин.

– Бывает, приходится и соврать, – сказал, защищаясь, Попс. – А вы бы что сделали на моем месте? Надо было, чтобы никто не видел, как подвозят еду. Эмма привозила продукты по ночам.

– Эмма? – Перис повернулась к бабушке. – Так ты ему помогала? Жила в Сиэтле, а сама…

– Нет, – ответила Эмма. – Я не вернулась, но начала беспокоиться о дедушке. И вот однажды я решила помириться с ним, хотя бы временно, я должна была помочь ему, что бы он ни задумал.

– Обманывать нас и пытаться разорить Тобиаса?

– Ты не понимаешь, – ответила Эмма и взглянула на Тобиаса. – Никто не поймет. Слава Богу, все позади.

Попс помахал вилкой.

– Расскажи им, Морис. Пора вытаскивать все грязное белье. Расскажи им про свою мать и Сэма Квинна.

– Эдвард, – пробормотала Эмма. – Ну зачем…

– Это все смешно, – проговорил Морис Делайт. – Иди сюда, Тобиас. – Когда же Тобиас с явной неохотой подошел, Морис продолжал: – Мам, это твоя история. Рассказывай.

– Если только этот негодяй, сидящий сейчас с набитым ртом, согласится предать все забвению, – Эмма, красивая, как в молодости, в бежевом шелковом платье, придвинулась к мужу. – Обещай мне, Эдвард. Если да, то я останусь в твоей дурацкой тюрьме, пока, по крайней мере, ты не захочешь поднять мост.