Читать книгу "Дом на краю темноты - Райли Сейгер"

— Почему?

— Никто из нас не хотел говорить тебе правду.

— Почему?

— Потому что Петру убил не твой папа.

Мои глаза так и не покидают тот первый лист.

— Тогда кто?

— Ты, Мэгги, — говорит мама. — Это ты ее убила.

* * *

Мэгги

Я пишу это тебе, Мэгги, хотя и молюсь Господу, чтобы ты этого никогда не увидела. Но если ты это читаешь, то это значит, что мы с твоей мамой потерпели неудачу.

За это мы искренне просим прощения.

К этому времени ты уже знаешь часть правды о той ночи, когда мы сбежали из Бейнберри Холл. А вот и остальная. И хоть я отчаянно надеюсь, что ты не прочитаешь дальше этого абзаца, я уже знаю, что этого не будет. В конце концов, ты же моя дочь.

Мы никогда не планировали покидать Бейнберри Холл таким образом. Мы вообще не планировали уезжать. Несмотря на проблемы с уходом за домом и предыдущие трагедии, это был прекрасный дом. И он мог бы быть счастливым, если бы я не увлекся его историей.

Признаюсь, у меня были скрытые мотивы, когда я убедил твою маму купить его. Мне нужен был дом с прошлым, которое я мог бы исследовать и писать о нем, и, надеюсь, в конечном итоге получился бы нон-фикшн от осажденного фрилансера, восстановившего старый дом, который он так неразумно купил.

Но когда я узнал обстоятельства смерти Индиго Гарсон, я понял, что наткнулся на идейку получше. Нон-фикшн от осажденного фрилансера, раскрывшего преступление старого дома, который он так неразумно купил.

Но в итоге я написал совсем другую книгу.

Пара слов о «Доме ужасов»: там многое правда. Но и многое ложь. Мы правда нашли письма Индиго Гарсон, и я правда расследовал историю этих писем, когда наткнулся на другие трагедии, произошедшие в этом доме.

Но на каждую правду была своя ложь.

Призраков, конечно же, не было, хотя у тебя было несколько воображаемых друзей. Мистер Тень был одним из них. Как и мисс Медноглазая. Хотя они и были плодом твоего воображения, но казалось, что они тебя в равной мере пугали и завораживали. Настолько, что мы обратились за помощью к доктору Вебер.

Портретов Уильяма и Индиго Гарсон над камином тоже не было. Помимо смерти Кэти Карвер и Индиго — которую, как я полагаю, действительно убил ее отец, и именно это я хотел доказать в своей книге — все остальные смерти в Бейнберри Холл были просто трагическими случайностями и совершенно не связаны между собой.

Все кроме Петры Дитмер.

Чувство вины, которое я испытываю из-за всего содеянного, ничуть не уменьшилось за двадцать четыре года, прошедшие после ее смерти. Она была умной молодой девушкой. Она заслуживала лучшего.

Я знаю, что никогда не забуду ту ночь, хотя только этого и хочу. Я подозреваю, что эта ужасная ночь сотрется из моей памяти только после смерти. Но даже в этом я не до конца уверен. Я знаю, что мы покидаем наши тела, когда умираем. И я надеюсь, что еще мы можем оставить за собой некоторые воспоминания.

Предполагалось, что эта ночь будет хорошей — столь необходимой передышкой от ежедневных разборок в Бейнберри Холл. Дом и все его проблемы наложили свой отпечаток на нас с твоей мамой. Мы чувствовали, что с каждым днем все больше отдаляемся друг от друга. В нашем браке угасала искра, и мы отчаянно хотели ее вернуть.

Для этого мы решили устроить «свидание», что на самом деле является вежливым названием вечера, когда мы просто сняли комнату в «Двух соснах» с намерением потрахаться как подростки. Нам нужно было побыть подальше не только от дома и его бесчисленных проблем, но и от тебя. Только на один вечер. Это звучит более грубо, чем оно есть на самом деле. Ты и сама можешь быть родителем, когда прочтешь это, и в таком случае наверняка все поймешь.

Чтобы уехать, мы наняли Петру Дитмер понянчиться с тобой. Из-за твоих выходок в ту ночь, когда они с сестрой пришли на ночевку, Петре запретили ходить в Бейнберри Холл, и она сказала, что ей придется улизнуть, чтобы посидеть с тобой. Мы с твоей мамой долго спорили об этичности этого поступка, но решили, что раз это всего лишь на несколько часов, то небольшая нечестность со стороны Петры — приемлемая плата за одну ночь. Нам это было нужно. Мы оба с этим согласились. Нам нужно было побыть наедине, чтобы снова стать собой.

Петра выскользнула из дома и пришла где-то после восьми. Мы с твоей мамой отправились в мотель, где несколько раз достигли нашей цели. Мы ушли из мотеля в полночь, расслабленные и счастливые. Мы не были такими счастливыми уже несколько недель.

Все закончилось в тот момент, когда мы вошли в Бейнберри Холл и увидели тело Петры Дитмер.

Она лежала кучей у подножия лестницы, ее руки и ноги были скручены, как крендель. Так сильно, что сначала я не мог разобрать, где ноги, а где руки. Казалось, все было не на тех местах.

Но я знал, что она мертва. Это было очевидно. Ее шея тоже была вывернута. Повернута под таким неестественным углом, что мне становится дурно от одной мысли об этом. Ее правая щека была прижата к полу, а волосы закрывали большую часть лица. Но я видел, что ее глаза выглядывают из-под прядей. Два больших, потрясенных, мертвых глаза.

Я не мог оторвать от них взгляд. Это было слишком ужасно, чтобы отвернуться. Конечно, я и раньше видел мертвых людей. Но не таких молодых. И уж точно не настолько мертвых. Все остальные трупы, которые я видел, выглядели так, словно они спали.

Петра уж точно не спала.

А ты была наверху лестницы и тихо плакала. Когда мы спросили тебя, что случилось, ты посмотрела на нас и сказала: «Это не я».

Ты все продолжала это повторять, будто пыталась убедить не только нас, но и себя.

«Это не я. Это не я. Это не я».

Сначала я тебе поверил. В конце концов, ты же моя дочь. Я знал тебя лучше, чем кто-либо, даже твоя мама. Ты была милой и доброй. Ты не стала бы специально кого-то обижать.

Но потом я вспомнил, как ты ударила сестру Петры по лицу во время ночевки. Это потрясло меня тогда и потрясло снова, даже в воспоминании. Это было доказательством того, что под твоим безмятежным поведением вскипал гнев.

Еще были вещественные доказательства. Рубашка Петры была порвана. У шва на ее плече зияла дыра, обнажая бледную кожу. Прямо над ней виднелись три царапины на шее, будто на нее напали. А еще у тебя был порез — очень сильный, под левым глазом. Я мог только предположить, что в этом виновата Петра, потому что отбивалась от тебя.

И все же ты это отрицала.