Читать книгу "Мрачный залив - Рэйчел Кейн"

Ты можешь уехать, если хочешь. Просто садись в машину и поезжай домой. Это тоже выбор. Но любой выбор имеет последствия.

Это первое решение, которое тебе предстоит принять. Я буду знать, когда ты получишь это послание. Время идет, и у тебя десять минут, чтобы добраться до меня, прежде чем я решу, что ты играешь нечестно. Удачи.

Он не подписался, но в этом нет необходимости. В этих строках таится уже знакомая странность, которая выдает авторство письма яснее, чем любое имя. Это заставляет меня содрогнуться. Почерк безупречен, но буквы глубоко вдавлены в бумагу. Он писал это с силой и убежденностью, но при этом был осторожен в выборе слов: в них нет ничего особо угрожающего… не считая общего впечатления угрозы. Он легко мог бы выдать это за игру, за розыгрыш. Такой богатый человек в этом маленьком городке… я не могу доверять местной полиции. Я не уверена, что могу доверять даже полиции штата; я не могу предъявить им ничего, чтобы они действительно мне поверили. Все улики – это части головоломки, и общая картина зависит от того, как их сложить.

Кроме этого, в конверте лежит распечатанная на принтере карта Хартбрейк-бэй. Линия, начерченная от руки, ведет к дальнему концу «подковы» – к маяку. Он пометил его красным косым крестиком.

Я протягиваю Кеции записку и карту. Она молча рассматривает их, потом говорит:

– Мы не должны ехать туда, если он хочет от нас этого.

– Не думаю, что имеет какое-то значение то, куда мы направимся, – отвечаю я. – Думаю, у Джонатана было много времени, чтобы поразмыслить о том, что мы сделаем, и он заготовил план на каждый вариант.

На каждый, кроме того, что я собираюсь сделать, потому что к этому моменту он, должно быть, уже считает, что мы попались.

Пойманы в паутину этого городка. Лишены правильных вариантов выбора.

Я достаю из кармана одноразовый телефон, который купила на заправке, и набираю номер домашнего телефона.

– Гвен? – Сэм отвечает так быстро, что у меня перехватывает дыхание. Звук его голоса. Реальность его существования. Зажмурившись, я ощущаю, что он здесь, со мной. – О господи, Гвен!

– Я здесь, – шепчу я, потом пытаюсь снова, уже громче. – Сэм, я в порядке. Кец со мной. У нас все хорошо.

– Где ты? Хавьер сейчас у нас. Мы можем выехать к вам через полминуты.

– Ты не можешь этого сделать, – возражаю я. – Сэм, ты помнишь, я спрашивала тебя… присмотришь ли ты за детьми, если что-то случится?

– Нет. – На самом деле, он помнит, просто отвергает этот вопрос. – Мы приедем и вытащим вас из того, во что вы вляпались. Слушай меня: тот бездомный, за которым ты гналась…

– Я знаю. Леонард Бэй – это МалусНавис.

– Он… – Сэм делает глубокий вдох, словно пытаясь справиться с болью. – Он также тот парнишка, который подошел ко мне на летном поле. Гвен, он сказал, что его имя – Тайлер Фарос. Мне следовало сообразить, следовало сказать тебе… «Фарос» – это маяк. «Малус навис» – тоже маяк. Черт! Я мог бы остановить это, мог бы…

– Это не твоя вина, Сэм. – Сейчас я ощущаю, что действительно в порядке. Я спокойна и уравновешенна, какой не была за все время этой долгой адской поездки. – Я тоже облажалась. Послушай, мне нужно, чтобы ты убедил ФБР, что мы с Кец выследили убийцу, которого они должны были поймать. Посмотри в моем компьютере. Собери все воедино. Заставь их выдвинуться, Сэм.

– Выдвинуться куда?

– Сала-Пойнт, Северная Каролина, – сообщаю я ему. – Маяк на берегу залива. Но мы не можем их ждать. И вам с Хавьером нужно оставаться дома. Если он решит сделать что-то с детьми… – Я не могу договорить эту фразу. – Пожалуйста, Сэм. Прошу, сделай это ради меня.

Он молчит в течение долгой, долгой минуты, потом говорит:

– Я направлю ФБР к тебе, Гвен. Если придется им солгать, я солгу, но заставлю их отправиться туда. И к черту последствия. – Его убивает то, что он не может быть сейчас рядом со мной, я это чувствую. Меня это убивало бы точно так же.

– Я люблю тебя, – шепчу я, и голос мой дрожит. Не хочу завершать звонок, но знаю, что должна. У нас мало времени. Джонатан/МалусНавис ясно дал это понять.

Положив трубку, я открываю глаза и смотрю на маленький безликий городок, на улицы, по которым не ездят машины, на окна, в которых не видно ни одного человеческого лица. Он кажется… совсем пустым. Весь этот город – паутина, и мы уже пойманы в нее. Отсюда очень далеко, невероятно далеко добираться до чего-то, похожего на цивилизацию.

– Гвен, – говорит Кец, – почему он позволил нам узнать, кем является на самом деле? Узнать его настоящее имя?

Я думаю об этом. О том, как МалусНавис подбирался ко мне. Показал свое лицо. Выдал мне все, пусть даже косвенными, уклончивыми способами. Я думаю о том, что сообщил мне сейчас Сэм – о том молодом человеке, которого он отговорил прыгать с моста. Эта попытка самоубийства тоже могла быть фальшивкой, еще одним актом игры.

Но что, если нет? Что, если этот человек наконец решил, что с него достаточно? Это могло быть желанием завершить игру. В любом случае я должна ее выиграть.

– Кец, посмотри на карту, – прошу я.

– И что мне на ней искать?

– Там изображен маяк, залив и дом, верно? – Она кивает. Я сую руку в салон машины и достаю карту, которую срисовала из Интернета – «нагугленную» с телефона Джонатана до того, как я выбросила это устройство. – Чего не хватает?

– Консервного завода, – соображает она. – Может быть, он разрушен?

– А может быть, и нет. Может быть, этот человек не изобразил его, потому что хочет, чтобы мы ехали прямо к маяку.

Она с раздражением вздыхает.

– Господи, Гвен, твой образ мышления меня иногда пугает.

– Нам нужно ехать на консервный завод, – говорю я. – Давай не будем заставлять его ждать.

Кец хватает меня за руку, когда я прохожу мимо нее, направляясь к водительской дверце.

– Или – только дослушай меня! – нам нужно подождать, пока Сэм пришлет нам подкрепление, настоящие силы.

– МалусНавис написал – десять минут. – Я мягко высвобождаюсь. – Десять минут до наступления последствий. Чьи фотографии он прислал тебе?

Она не отвечает, просто стоит, глядя в сторону и стиснув кулаки. Потом кивает. Мы садимся в «Хонду» и едем к заливу.

23

ГВЕН

По пути из города мы не видим ни одной живой души. Ни одного лица в окне, ни машин, ничего. Город сейчас кажется подделкой, декорацией для киносъемок.

Весь день кажется каким-то неправильным. Удушливо-влажный, но прохладный. Запах разложения становится сильнее по мере того, как мы едем все дальше с открытыми окнами, и «Хонда» с ее почти не существующей подвеской подскакивает на каждом ухабе и выбоине. Крики чаек звенят в воздухе, словно удары колокола.