Читать книгу "Тьма над Гильдией - Ольга Голотвина"

Айсур сдержал возбуждение, закончил почти спокойно:

— Вот как запылают разом все аргосмирские храмы, может, хоть тогда Безликие соизволят заметить Айсура-заморыша?

* * *

Большой сундук был опрокинут, по полу рассыпались нарядные льняные скатерти, чеканные кубки, серебряные блюда.

Шенги гневно пнул эту груду и представил себе, как это выглядит со стороны: бежавший из тюрьмы преступник ворвался в добропорядочный дом и бушует посреди разгромленной трапезной.

Именно так его видят вжавшиеся с стену пленники. Именно таким отражается Шенги в их глазах, круглых от ужаса.

Совиная Лапа не раз бывал в этом доме гостем. Знает в лицо каждого из слуг.

Вот сторож, на лице которого расплывается свежий синяк: крепко Шенги с ним поздоровался!

Вот конюх, который только что пережил сильное потрясение: спокойно чистил, насвистывая, лошадку — и вдруг у его виска щелкнули стальные когти и голос позади посоветовал вести себя тихо и делать что прикажут…

Вот повар, крепкий детина. Выглядит полным придурком… но у него хватило ума принять верное решение, когда ему был предложен выбор: либо он будет во всем слушаться грозного чужака, либо его воткнут башкой в котел с горячей похлебкой…

Вот старая рабыня, которая присматривает за хозяйством… ну, ее можно в расчет не брать, она не полезет геройствовать!

Ладно, со старухи спроса нет. Но остальные, дюжие парни, могли дать отпор двоим непрошеным гостям, из которых один — калека! Так нет же, размазались по стене, вздрогнуть боятся…

Хиави выбрался из-под стола и протянул руку к стоявшим у стены костылям:

— Нету там тайника, я пол простучал!

— Из чего она была сделана? — хмуро спросил Шенги.

— Из какого-то темного заморского дерева, он сам вырезал, каждую чешуйку. Ты же знаешь, он любит повозиться с ножом и деревяшкой.

Шенги хмыкнул. «Возиться с ножом и деревяшкой» — это было слабо сказано. Унсай был талантливым резчиком по дереву, а кто в этом сомневается, тому достаточно посмотреть по сторонам. Карниз в виде играющих лис, таскающих друг друга за хвосты; ножки стола — тролли с дубинками; спинки лавок, с которых ухмыляются забавные рожи…

— И когти как настоящие, — вздохнул Хиави. — Унсай сказал, что всю зиму над нею трудился…

— Постой, — насторожился Шенги. — Всю зиму? Он вырезал ее еще до того, как вы с этим пиратским посланником предложили ему сделать из меня мартышку наррабанскую?

Хиави озадаченно помолчал.

— Выходит, так… — признал он наконец. — Даже до того, как Хастан к нам приехал… Может, Унсай сам хотел учинить тебе пакость какую-нибудь… ну, боялся, что Лауруш выберет преемником его, а не тебя?

Но размышлять об этом было некогда…

Вспомнив о талисмане, Шенги с надеждой прижал серебряную пластинку к груди и подумал о лапе — черной, чешуйчатой, когтистой…

И даже зажмурился — так вспыхнуло вокруг серебристое сияние! Ах, марь болотная, он же про свою лапу подумал…

«Деревянная, деревянная…» — забормотал про себя Охотник. Ничего не изменилось: или талисман вконец запутался, или деревяшка была где-то очень, очень близко…

Шенги заставил себя размышлять спокойно. Вряд ли лапа спрятана в сарае или на кухне. Унсай должен был в любой миг взять ее, не привлекая внимания слуг. В трапезной? В спальне?

Охотник глянул на крутую лестницу с резными перилами. Ему не надо было спрашивать, куда она ведет: дом приятеля он знал неплохо.

— Все наверх! — приказал он. — Вы двое, помогите Хиави подняться по ступенькам.

Охранник и повар подхватили калеку под локти и мигом вознесли его наверх, а конюх, чтобы угодить грозному Охотнику, без приказа потащил следом костыли.

Спальня, как и прочие комнаты, поражала обилием резных украшений. Бросались в глаза балдахин над кроватью в виде паука, с ножек которого свисал полог, и рама зеркала — венок полевых цветов. Можно было только удивляться, что решетку от воров на окно Унсай поставил железную, а не сработал что-нибудь занятное из дерева…

Но где же он здесь мог спрятать лапу?

— Я переверну в этом доме каждый… — негромко начал Шенги — и вдруг замолчал.

Он стоял у окна, сверху была видна ограда и часть калитки. И Шенги увидел, как калитка, которую он, войдя, запер на засов, вдруг приоткрылась.

— Кто мог выйти со двора?! — рявкнул Шенги, обращаясь к слугам.

Те молчали, вжимаясь в стену и с ужасом глядя на взметнувшуюся перед их лицами черную птичью лапу.

— Был вопрос, не было ответа! А ну!..

Набралась смелости, как ни странно, старуха-экономка:

— Это Ромашка, господин…

— Какая еще, в Бездну, Ромашка?

— Новая служанка, хозяин ее на днях купил…

Шенги бросил за окно взгляд, полный бессильной ярости. Наверняка девчонка побежала не на танцы…

— Скоро тут будет стража, — пискнул Хиави. — Уходим?

Как ни странно, в его голосе прозвучало разочарование. Видно, негодяй крепко увлекся этой идеей: утопить сообщника, раз уж самому не выплыть…

— Не уходим! — отрезал Шенги и обернулся к рабам. — Эй, неустрашимые! Вам золото в руках доводилось держать?

«Неустрашимые» ответили тупым взором семи глаз (конюх был одноглазым).

— Двадцать золотых, — веско уронил Шенги. — Двадцать золотых тому, кто до прихода стражи найдет вот такую лапу, только деревянную. Она спрятана где-то в доме.

Одно потрясение помогло справиться с другим. Рабы зашевелились. Шутка ли — двадцать золотых! Да они сами, все четверо, столько не стоили!

— Двадцать, — повторил искуситель. — Я слово держу. Даже если меня к удавке приговорят, я с эшафота крикну Лаурушу, чтоб за меня долги заплатил. Взламывайте замки, разбивайте сундуки, заворачивайте ковры — нет ли тайника. Погром потом валите на меня. Мол, Совиная Лапа разбушевался..

Шенги еще не закончил говорить, а здоровяк повар уже склонился над стоящим в углу сундуком, одноглазый конюх азартно потянул занавеску (вероятно, надеясь, что лапа спрятана над карнизом), а старуха кинулась к кровати и с остервенением принялась потрошить перину.

* * *

В это беспокойное время не просто было предстать пред очами правителей Гурлиана. Но Рахсан-дэр добился аудиенции… какое там «добился» — просто взял дворец штурмом! Попробовали бы его не впустить, если речь шла о жизни его драгоценной воспитанницы!

Правители приняли его вдвоем: принц Ульфест опять где-то шлялся. Возможно, не сумел вырваться из цепких ручек золотоволосой Айлы. А может, спрятался так, что даже эта дивная фея, порхая по дворцу, не сумела выследить свою жертву…