Читать книгу "28 сантиметров счастья - Анна Шварц"

Словно опровергая мысли, меня хорошенько встряхивают, подбрасывая, чтобы нести поудобнее. Дьявол. Вот это сила у…

— Слыш, принцесска, — слышу я абсолютно другой голос, — еще раз услышу это имя — и твоему Гоше ноги, блядь, переломаю.

Эпизод 59

Рустам. Это он приехал за мной. Я не хочу плакать, но слезы мне не подчиняются. Прокладывают мокрые дорожки по щекам, пока Садаев несет меня куда-то.

Мне тепло. Я согреваюсь у него на руках. Ответить на его реплику ничего не могу, потому что трачу все силы, чтобы оставаться в сознании.

Слышу, как открывается дверь машины и Рустам бережно усаживает меня внутрь. Потом садится сам с другой стороны. Я, наконец, разлепляю опухшие от слез глаза. В лобовое стекло бьют крупные капли дождя. Только сейчас я замечаю, что вся мокрая насквозь. Видимо, пока я ждала Гошу на грани беспамятства, пошел дождь.

В салоне стремительно становится жарко, словно в печке.

Чувствую, как Рустам задевает меня рукой, пристегивая. Когда машина трогается с места, я проглатываю вопросы, которые не в силах высказать. Уже неважно. Может быть, задам их потом. Самое главное, что происходит в эти минуты. Возможно, мне суждено потерять детей. Может, моя жизнь кардинально изменится после этого дня… но почему-то я хочу, чтобы все закончилось, когда я рядом с Рустамом. От этого будет немного легче. Так я даже найду силы жить дальше.

— Плохо? — прорезает тишину салона голос, когда я с шумом сглатываю. В ответ я киваю.

— Кажется, я не доношу беременность. Прости. Живот… болит. И тошнит.

— Тебе придется ее доносить, принцесска. Закрой глаза и спи, если плохо. Можешь успокоиться. Тебя больше никто не тронет.

У меня на губах появляется усмешка. Почему я чувствую сегодня намного глубже? Даже в ровном и властном тоне Рустама могу ощутить что-то большее. Вряд ли он покажет свое беспокойство. В его жизни случались веще жестче, чем прервавшаяся беременность какой-то девчонки. Но сейчас он пытается меня успокоить. Заставить расслабиться. От такого человека, как он, даже подобные эмоции получить… ценно.

— Отец не отпустит меня просто так, — устало говорю я, — пожалуйста, будь осторожнее.

Почему-то секунда, за которую Рустам переводит на меня взгляд, словно замедляется. В темных глазах мужчины я улавливаю странное. Будто я по неосторожности заглянула за какую-то грань. В самые мрачные закоулки ада.

Время снова ускоряется и Садаев отворачивается. Теперь свое внимание он полностью уделяет дороге.

«Он что-то хотел тебе сказать» — подсказывает подсознание, но я не успеваю раскрутить эту мысль. За окном я внезапно замечаю людей и взгляд выхватывает знакомые лица. Сердце начинает биться быстрее. Я протягиваю руку к стеклу. Прикасаюсь ладонью, растерянно прошептав:

— Гоша? Он что, тоже тут?..

Мой бывший друг провожает взглядом нашу машину. Не знаю, видит ли он меня — в салоне темно. И я не могу понять, есть ли тонировка на окнах. Потом его разворачивает за плечо Камиль, что-то сказав, а что дальше — я уже не вижу, потому что мы уезжаем.

Как только перед глазами начинают мелькать огни города, я устало закрываю веки, упав лбом на прохладное стекло. Все вылетает из головы. Рустам что-то произносит, но смысл слов ускользает.

* * *

Моя жизнь состоит из провалов в памяти. В который раз за день я ловлю себя на том, что падаю в полную темноту, а очухиваюсь уже в совершенно другом месте. Открываю глаза, которые режет яркий свет, и меня подбрасывает на просторной кровати, потому что содержимое желудка как на лифте поднимается по пищеводу вверх. В следующий момент выворачивает в подставленный тазик.

Пока меня тошнит почему-то соленой жидкостью, я молюсь, чтобы тазик держал не Рустам. Бог, до которого доходят мои молитвы, оказывается с юмором: потому что когда мои волосы накручивают на руку, по захвату я узнаю Садаева. Он держит мне волосы, пока меня мучительно выворачивает. Какой позор.

— Закончила? — доносится до меня вопрос Рустама. Я медленно поднимаю глаза. Девушка в белой форме врача убирает тазик.

С удивлением понимаю, что боль в животе, которая казалась мне невыносимой, больше меня не беспокоит.

— Что с детьми? — в панике спрашиваю я, — Рустам? У меня дико болел живот. Теперь нет. Мне нужно на УЗИ.

— Тебе уже все сделали, — он отпускает мои волосы, — успокойся. Что ела сегодня?

— Бутерброд какой-то… — я обнимаю себя руками и удивленно чувствую, что на мне длинные рукава. Смотрю на себя и понимаю, что я в футболке. Мужской.

Черт. В голове появляется отрывок воспоминания.

Как меня опускают на кровать, как горячие руки прикасаются ко мне в районе ключиц, а потом внезапно раздается треск ткани. Рустам освобождает меня от одежды. Пальцы скользят по бедру, разрывают повязку на нем, и спустя секунду мокрые тряпки падают на пол. Я остаюсь в одном нижнем белье.

Когда чувствую, как Рустам наклоняется ближе, то внезапно вцепляюсь в его мощные плечи, сминая пальцами кожу.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — выдает уставший от боли мозг, и я это бормочу вслух, — в последний раз… мне так плохо…меня тошнит. Я умру…прости меня за пистолет. Это было неправильно. Но я боялась, что ты убьешь меня и брата… я не лучше своего отца…

— Открой рот, принцесска, — произносит Рустам, и я покорно распахиваю губы. Зачем — не понимаю. Пальцы смыкаются на челюсти, заставляя открыть рот так широко, словно… я не успеваю додумать пошлую мысль, как меня Рустам продолжает:

— Давай, вливай в нее эту хрень. Глотай, принцесска. И блюй.

В рот вливается мерзкая жидкость, разбивая все розовые романтичные мечты умереть после сладкого прощального поцелуя, как в фильме. Я послушно глотаю. Глотаю. Глотаю. Едва не давлюсь. До тех пор, пока в желудке что-то не переворачивается, а потом Рустам наклоняет меня, заставляя в буквальном смысле мучительно блевать.

— Сейчас промоем желудок и поставим капельницу, — врывается в нашу с Садаевым реальность мелодичный женский голос, — потом девушка подпишет согласие на УЗИ, и я смогу посмотреть, все ли в порядке с малышами.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍