Читать книгу "В чём дело, Полли? - Марьяна Иванова"

– Я тебя кричу, а ты не слышишь. Думала, ты в наушниках, – растеряно улыбнулась Аня. Я где-то слышала, что мы непроизвольно перенимаем выражение лица собеседника. Так что, скорее всего, растерянной изначально выглядела я.

– Нет, просто задумалась… Когда ты успела подняться? Ты же посуду мыла…

– А сколько, по-твоему, ты тут уже стоишь? – На лице Ани проскользнуло лёгкое беспокойство.

Часов при мне не было. Я прикоснулась к чайничку – кипяток в нём давним давно остыл. Мерзкие Тени, вот что удумали?

– Здесь время очень медленно течёт. – Сама не знаю, что я этим хотела сказать. Просто сделала голос твёрдым, чтобы никто, включая Аню, не подумал, что я испугалась.

– Полли, я свою заколку найти не могу. Я всё пойму, только честно скажи, это ты взяла её?

– Заколку? Ту, что принадлежала Беккер? Зачем ты врёшь мне?

Аня вдруг побледнела. Кожа стала серой, глаза стали цвета пыли, волосы потеряли блеск. Она стала казаться мне какой-то безликой, прозрачной.

– Как ты узнала? – злости в её голосе не было, только удивление.

– У Беккер был нож из одного комплекта с заколкой. Что ты скрываешь, Аня? Или, может, твоё настоящее имя Бри и твоя семья никогда не жила в Сайленс Валлей, а тебе не нужно заботиться о своих братьях и сёстрах?

Она очень медленно помотала головой и посмотрела совсем не так, как должен смотреть кто-то, кого вывели на чистую воду. Взгляд был свинцовым, под таким можно утонуть и никогда не всплыть.

– Ты заблуждаешься. Всё не так, как ты думаешь.

– Забавно. После этого обычно следует фраза: «Я тебе сейчас всё объясню».

– Прости, Полли. Но тебе придётся поверить мне на слово. Или можешь попросить Мишеля быть искренним с тобой. Ты ведь к нему шла? – Она в усмешке покосилась на чайник. – Только, боюсь, это то же самое, что взять честное слово с убийцы.

– Он обо всём рассказал мне.

– Неужели?

– Он обо всём рассказал мне, – твёрдо повторила я.

– В таком случае тебе остаётся только спросить про чёрную книгу. Давай договоримся, если он ничего не ответит, ты вернёшь мне заколку и спокойно вернёшься в Чикаго.

– А если не верну?

– Тебе же хуже. Болтать я не могу, здесь я подчиняюсь определённым законам. Просто знай, что финал тебе не понравится, если будешь действовать по уготовленному сценарию.

После этих слов Аня (или кем она была на самом деле) развернулась и затерялась в глубинах коридора.

Может, это истинная причина внезапного желания Питера уехать? Он увидел подлинное лицо Ани и что-то в нём перемкнуло? Если даже я чувствовала себя теперь так, будто в меня воткнули трубочку для коктейля и полностью осушили, то что говорить про старину Питера? Сердце парня всё ещё кровоточило после потери брата, а Аня только добавила в него иголок.

Я переборола своё желание свирепо орать и дошла до комнаты Мишеля. Лучше бы ему побыстрее поправиться и взять контроль в свои руки. Потому что я его, кажется, стремительно теряла.

– Ты уж прости, но чай давно остыл. Я потерялась во времени в двух шагах от тебя, – с порога сказала я.

Плотные шторы не пропускали в комнату сумерки. Внутри было темно, но включать свет мне определённо не хотелось. Мишель приподнялся на кровати и сонно поприветствовал меня. Лавандовые благовония давно прогорели. Я поставила разнос на пуфик и села на край кровати.

– Мы так и будем по очереди выхаживать друг друга? Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа он присел и бодро потянулся. Да, ему определённо было лучше. Днём он только корчился и стонал, как перевоплощающийся оборотень.

Потом он встал с кровати и накинул халат. Сделал глоток холодного чая, сморщился от количества дубильных веществ в нём и вскользь поцеловал меня в макушку.

– Чай со льдом с утра пораньше? Ты у меня большой оригинал, – рассмеялся он.

– Что?! Что ты сказал?

– Ты у меня большой оригинал? – неуверенно повторил он, расчесывая спутавшиеся волосы.

– Нет, до этого. Какое ещё «с утра пораньше»?

– В чём дело, Полли? Ты то себя как чувствуешь? – он обеспокоено нахмурил брови.

– Я же не…не могла? Нет? Нет!

Был только один способ понять это. Я подлетела к окну и резко, будто от этого зависела моя жизнь, распахнула шторы. В лицо ударил солнечный свет. Утро было тусклое, пасмурное. Но оно ослепило меня, точно внезапная вспышка «полароида».

Могла. Всё-таки я могла. Могла и, судя по всему, простояла в коридоре всю грёбанную ночь. Значит, уже воскресное утро…

– Началось… – протянула я, снова потеряв чувство реальности.

– Началось, – подтвердил Мишель. Он отвёл меня от окна и дальше стал разговаривать, как с потерявшимся ребёнком. – Итак, послушай, милая Полли, если Тени так легко путают тебя, с этой минуты, что бы ни случилось, что бы ты ни увидела или услышала, не верь никому. Ничему. Ты всё поняла? – Я неуверенно кивнула.

– Чёрная книга…

– Что?

– Расскажи мне про неё.

– Полли, в ней нет ничего такого, что было бы важно для тебя…

– Ты хочешь, чтобы я верила только тебе?

Мишель чуть прикрыл шторы и снова повернулся ко мне. Какое-то время он боролся со своими сомнениями: я видела, как напряглись его скулы, как подрагивали ресницы. А я терпеливо ждала. Где-то в голове, перебивая друг друга, эхом мелькали чужие слова: «Тебе же хуже», «Только мне», «Убирайся отсюда как можно раньше», «…на мелкие кусочки разлетится что угодно, кроме него самого» …

Мишель решительно запахнул халат и достал из ящика письменного стола ту самую чёрную безликую книгу.

– Не знаю, с чего вдруг она заинтересовала тебя… Её написал Надд. Своего рода дневник или мемуары. – Он протянул её мне, но потом отчего то передумал и сам раскрыл книгу на нужной странице. – Хочешь знать, почему я тогда бросился в воду? Мне было пятнадцать, голова была горячей. Я решил, что всё напрасно и не знал, как остудить это отчаяние. Пойми правильно, когда-то я устроил всё так, чтобы меня отправили сюда, а Роза, моя сестра, смогла прожить простую жизнь. Но… – Остальное мне следовало узнать из текста. Приняв книгу, я стала нетерпеливо изучать абзац, на который он указал.

«Его привезли на прошлой неделе. Совсем маленький, хрупкий, сообразительный. Он легко привыкнет к жизни в этом тихом месте – дома он был одиноким ребёнком. Скучает, правда, по Розе – старшей сестрёнке, она одна его любила. Он пошёл на эту жертву ради неё. Изрезал лицо матери, чтобы Розу оставили в покое. Героизм и безумие иногда становятся синонимами… Что ж, только бедный мальчик пока не знает, что жертва его почти напрасна. Проклятых детей всегда двое: один проживает жизнь в забвении, а другой позже отдаёт на это забвение своё дитя. Я спас его отца от одного проклятия, но от другого не в силах. Когда-нибудь Розе придётся отправить к нему своего ребёнка. Так уж заведено. Но до этого ещё долго. Пока нас на свете будет только трое: старик, ребёнок и пустой дом. А почему, в сущности, уже не так уж и важно. Я дал ему имя – Лексон. Новое имя – новая жизнь. Так будет легче всё забыть и смириться. Я точно знаю. Меня ведь тоже не всегда звали Надд».