Читать книгу "И оживут слова. Часть I - Наталья Способина"

Альгидрас отвел взгляд, демонстративно оглядел комнату, преувеличенно заинтересовавшись фиалом с духами, покусал губу и только потом снова посмотрел на меня:

— Нет, об отношениях Всемилы и княжича я не знаю ни-че-го. Не моего ума дело, — ровным голосом произнес он. — Но вот вы с ним, гляжу, поладили, так что уверен: он тебе ни в чем не откажет.

На лице Альгидраса появилась улыбка, от которой мне захотелось сказать ему какую-нибудь гадость. Как он смеет меня обвинять?! Разве я виновата в том, что Всемила была просватана? Сам вчера говорил, что я должна вести себя, как она, ничего не меняя в этом мире, а сегодня разбрасывается похабными намеками! Или он всерьез считает, что я наслаждалась вчерашним вечером?! Я почувствовала, что завожусь.

— Да, мы с ним поладили, — с улыбкой ответила я, ненавидя в эту минуту себя, Миролюба, а больше всего Альгидраса. — А ты чего ожидал? Я должна была отбиваться? Звать на помощь? Орать: отвянь, я тебя в первый раз вижу?

Альгидрас открыл было рот, но передумал и лишь раздраженно тряхнул головой, словно отгоняя назойливое насекомое. Глубоко вздохнув, я мысленно сосчитала до десяти, понимая, что злостью здесь не поможешь. Мне ведь нужна его помощь.

Альгидрас снова принялся шарить по двери в поисках ручки, глядя при этом куда угодно, только не на меня. Мне же вдруг показалось жизненно важным дать ему понять, что я совершенно не так плоха, как он себе навоображал.

— Альгидрас, услышь меня! Миролюб меня поцеловал, — стараясь не раздражаться, произнесла я. — Что я, по-твоему, должна была сделать?

Альгидрас наконец посмотрел на меня, и его лицо застыло, а потом на нем появилась приторно-вежливая улыбка, которая, впрочем, тут же исчезла, сменившись безразличием. Даже взгляд стал совершенно пустым. За время пребывания в Свири я успела привыкнуть к тому, что все здесь довольно ясно и четко проявляли свои эмоции. И только проклятый хванец разом словно закрывался на все замки. Я ожидала, что он развернется и молча уйдет, но он меня снова удивил.

— Мужчины целуют только тех женщин, которые позволяют себя целовать, — в его голосе появились неприятные нотки. — Или я не так понял, и он брал силой?

Настала моя очередь в смятении отводить взгляд. Да, он тысячу раз прав. Я действительно позволила Миролюбу себя поцеловать. Более того, я ответила на поцелуй, потому что отчасти винила себя в случившемся с ним, и мне было стыдно за то, что додумалась сказать Миролюбу Всемила… Но ведь этот мальчишка не поймет! Он же только посмеется над моей глупостью или решит, что я вру. Ему же проще думать, что я готова броситься на шею первому встречному. И я еще вчера с чего-то решила, что он способен понять, способен на сострадание?!

— Нет, не силой. И знаешь, мне даже понравилось, — вскинув голову, я улыбнулась, наблюдая, как в глазах напротив вновь плещутся непонятные мне эмоции. Что ж, играть, так до конца. — Миролюб — очень интересный мужчина. Так что в следующий раз, будь добр, не вываливайся из окон нам на головы. Ты там был несколько не к месту.

Сказав все это, я вдруг поняла, что не испытываю никакого удовлетворения. Альгидрас посмотрел в сторону, шумно выдохнув, на миг сморщил переносицу, набрал в грудь воздуха, и мы заговорили одновременно:

— Почему мы опять ссоримся на пустом месте? — устало спросила я.

Ведь, несмотря ни на что, я не хотела ссор. На самом деле я хотела узнать, почему он так измотан и что случилось ночью?

Альгидрас же выдохнул:

— А ты уж, будь добра, не осчастливь княжича наследником до свадьбы. Неловко может выйти.

Я еще не успела подумать, что делаю, а моя ладонь уже со звоном влепилась в скулу Альгидраса. То ли он действительно был слишком плох в ближнем бою, как сказал кто-то из воинов, то ли не стал уворачиваться намеренно. Я в ужасе посмотрела на свою ладонь, затем на розовое пятно, проступившее на бледной коже, и поняла, что впервые ударила человека. Я не знала, что должна чувствовать. Раскаяние? Удовлетворение? Я уже ничего не понимала в его присутствии. Как мы вообще зашли в такие дебри? У меня же столько вопросов по делу, а мы почему-то обсуждаем мой поцелуй с Миролюбом.

Прижав ладони к вискам, я постаралась успокоиться. Правая рука горела от удара, левое запястье — от начавшей подживать раны. Как изменилась моя жизнь за последние недели!

— Я говорил: мы не должны быть одни, — подал голос Альгидрас.

Я сильнее прижала ладони к вискам, гадая, отчего меня так крутит в его присутствии? Отчего сердце колотится так, будто готово проломить ребра? Это из-за его непонятных мне способностей?

— Ты не должна была очутиться здесь, но так вышло, — голос Альгидраса звучал ровно, точно не было неприятной сцены минуту назад.

«Бесчувственный чурбан», — вяло подумала я. Сил на то, чтобы разозлиться по-настоящему, уже не было. Я не удивилась бы, если бы узнала, что он нарочно спровоцировал эту ситуацию, чтобы доказать свою блестящую теорию о невозможности нашего сосуществования в одном пространстве. Параноик чертов!

— Нам нужно просто поменьше сходиться… во времени.

Он стоял прямо передо мной. Бледный, измотанный донельзя. Но отчего-то в нем чувствовалась сила и непреклонная уверенность. И мне стало понятно, почему упрямый и горячий нравом Радим следует за ним, как на поводу. Казалось, Альгидрасу невозможно сопротивляться, потому что чувствуешь: он прав. Я вдруг четко осознала, что мне это не нравится. Я не хотела слепо подчиняться. Меня и так забросило сюда, словно куклу, так что мне теперь, покорно выполнять все, что скажут?

Альгидрас улыбнулся одним уголком губ, приняв мое молчание за согласие с его доводами. Да, ему было проще от меня избавиться, заставив держаться на расстоянии. И возможно, он прав — это действительно решило бы множество проблем. Но вот только в одном этот умник ошибся: я — не Радим, и я не собиралась слушать его, раскрыв рот.

— А что будет, если мы все же будем «сходиться во времени»? — вежливо спросила я.

Альгидрас нахмурился, словно просчитывая, чем ему грозит мой вопрос. Это он правильно насторожился.

— Давай не будем проверять? — натянуто улыбнулся он.

— А давай все же проверим! — мило улыбнулась я в ответ.

— Нет! — категорично заявил он, разворачиваясь к двери.

Вот так — у мальчика закончились аргументы, и он просто сказал свое веское «нет». В патриархальной Свири это наверняка работало, но, увы, Альгидрасу не повезло — я категорически не была согласна на роль безропотного исполнителя. «Что ж, мы еще посмотрим кто кого», зло подумала я, сверля взглядом встрепанный затылок. Я шагнула вперед, намереваясь закрыть за хванцем дверь, хлопнув ею от всей души, но Альгидрас неожиданно развернулся, и мы едва не столкнулись лбами.

— Зачем ты это делаешь? — тихо и очень серьезно спросил он.

— Что «это»? — так же шепотом откликнулась я.

— Тебе больше не с кем поиграть? Миролюб уже надоел?