Читать книгу "Охота на ведьму - Астрид Фритц"

– Твои родители еще живы?

– Почему вы спрашиваете меня об этом, брат Генрих? Вы ведь и так все знаете!

– Ты больше не можешь называть меня «брат Генрих». Теперь тебе надлежит обращаться ко мне исключительно «господин инквизитор», ты поняла? А теперь отвечай на мой вопрос.

Я посмотрела на судью Беклина, и тот ободряюще кивнул.

– Мой отец жив, а моя бедная мать мертва.

– Ее тело погребено на кладбище или было сожжено?

У меня сдавило горло.

– Сожжено, – прошептала я.

– Почему?

Я лишь покачала головой.

– Ну, так я тебе скажу почему. Потому, что ее признали ворожеей и самоубийцей. Запишите, Гремпер, что подозреваемая отказалась отвечать на этот вопрос.

Теперь я окончательно поняла, что допрос ничем хорошим не кончится.

– Продолжим. Ты уже более года замужем за Зайденштикером, верно?

– Да.

– Ты беременна?

– Нет.

– Почему нет?

От этого вопроса у меня больно кольнуло в груди.

– Ибо Господу было так угодно, вот почему.

– А не потому, что так было угодно тебе и твоему демону?

Я потрясенно уставилась на него, краем глаза заметив, как судья Беклин удивленно вскинул голову.

– Что за демон? Что за чепуху вы говорите?

Приор невозмутимо продолжил:

– Какие чары вы с твоим демоном применили? Лишили твоего супруга мужской силы? Или колдовством похитили у него уд? Отвечай, Сюзанна.

Я не смогла и слова вымолвить, постепенно понимая, к чему клонит этот мерзавец. Я с мольбой посмотрела на советника. Тот кашлянул.

– Почтенный Инститор, не кажется ли вам, что вы слишком далеко заходите в своих обвинениях? Только потому, что Господь до сих пор не благословил эту женщину ребенком?

Серое лицо брата Генриха окаменело, сделавшись похожим на маску.

– Подождите, сейчас вы все поймете. Но прежде, советник Беклин, я хочу прочесть вам то, что я недавно написал для своей книги «Malleus Maleficarum», которая станет основным трудом, помогающим разоблачить ведовские злодеяния. – Он расправил плечи, отчего стал казаться больше. – «Относительно того, какие женщины преимущественно занимаются колдовством, надо сказать следующее. Среди скверных женщин господствуют три главных порока, а именно: неверие, честолюбие и алчность к плотским наслаждениям. Эти-то женщины и предаются чародеяниям. Последний из указанных пороков особенно распространен среди подобных женщин. Он ненасытен, и чтобы утолить его, они и вступают в союз с демонами. Поэтому, чем более честолюбивые и иные женщины одержимы страстью к плотским наслаждениям, тем безудержнее склоняются они к чародеяниям. Таковыми являются прелюбодейки, блудницы и наложницы вельмож. Их колдовство имеет семь видов и касается поражения чарами способности любовного соития и зачатия во чреве матери. Они воспламеняют сердца людей к чрезвычайно сильной любви или ненависти. Они препятствуют способности к деторождению. Они удаляют мужской уд. С помощью волшебства они превращают людей в подобия животных. Они делают женщин бесплодными. Они производят преждевременные роды. Они посвящают детей – своих и чужих – демонам»[162].

Его слова бились у меня в ушах, точно удары молота о наковальню.

– Как это все связано со мной? – выдавила я.

– Именно это ты мне и расскажешь. Если не сейчас, то завтра или послезавтра. Времени у меня достаточно.

– Ничего я вам не расскажу. Я не наводила чары на своего мужа. Только по воле Божьей у нас пока что нет детей.

Инквизитор угрожающе вскинул палец:

– Не смей исторгать порочными устами своими имя Господа нашего. Даже такого Божьего человека, как я, ты пыталась околдовать, видимо, не зная, что подобные чары не властны над представителями духовенства.

Я лишилась дара речи. Брат Генрих сам был одержим дьяволом, а винил во всем меня!

– А теперь скажи мне вот что, – почти добродушно продолжил он. – Тот черноволосый парень – твой Асмодей?

– Мой… кто?

– Не делай вид, что не знаешь. У Дьявола много имен. Велиал, Вельзевул, Сатана, Бегемот, Левиафан, Люцифер – и Асмодей, повелитель блудниц, князь прелюбодеяния. И твоего Асмодея я видел собственными глазами.

– Вы видели меня с демоном? – Мне вдруг почудилось, будто стул подо мной начал плавиться.

– Как искусно ты уходишь от ответа на мой вопрос, Сюзанна. Но ты поняла меня. Я видел тебя с демоном во плоти. Как и большинство падших ангелов, он темен ликом, черноволос, кудряв и черноглаз. Вы гуляли за воротами Страсбурга, и ты шла под руку с ним.

– Вы… вы имеете в виду торгового помощника моего супруга… – пролепетала я, и вдруг мне стало ясно, что в то воскресенье именно приор следил за нами. Что, Бога ради, ему еще известно обо мне и Орландо?

– С каких пор ты вступила в связь с твоим демоническим любовником? Еще здесь, в Селесте? Ты поэтому хотела уйти в монастырь? Да?

Его лицо начало странно искажаться, вытянулось в длину, затем вдруг сплющилось, а дощатый пол под моими ногами закачался, будто я сидела в лодке.

– Кто посвятил тебя демону? Лейтнер, научившая тебя чарам градобития? Или еще твоя мать, сразу после твоего рождения? Это она даровала твою душу дьяволу? Или же ты сама – плод сношения с инкубом?[163]

Последние его слова донеслись до меня будто издалека. Когда я вновь пришла в себя, оказалось, что я лежу на дощатом полу и надо мной склонился румяный советник.

– Вы хотите что-то сказать, госпожа Зайденштикер?

– Да. Я хочу видеть моего отца.

Глава 58

В камере в ратуше Селесты, в тот же день

Время в заточении тянулось мучительно медленно, и только обед, состоявший, как и завтрак, из крошечной миски овсянки, да колокольный звон, через каждые три часа созывавший монахинь в соседнем доминиканском монастыре на молитву, нарушали его мерное течение. Когда я думала о брате Генрихе, этом наглом лжеце, меня снова начинало тошнить. А ведь Мартин даже не подозревал, что его приор держит меня здесь в заточении, будто преступницу какую-то, это уже было понятно.

Утром, еще до того, как меня отвели на допрос в зал ратуши, бородача-охранника сменил молодой парень, который вытаращился на меня из-за решетки, будто на обезьянку на ярмарке.