Читать книгу "Обманутая - Барбара Делински"

Это был первый ключ в его жизни. Вильям Фрай дал его в то утро, когда Лидия уехала в больницу рожать Джеффа. Кристиану тогда было пять лет, и в первые несколько дней, когда он надевал тесемку с ключом на шею, он чувствовал себя очень взрослым. Затем восторг возвращений в пустой дом и пребывания там в одиночестве в течение долгих часов иссяк. А еще через некоторое время его стало это пугать. Он помнил, как часами сидел на деревянной скамье за кухонным столом, недоумевая, что случилось с его матерью, с новорожденным младенцем, вышедшим из ее живота, и с отцом, который так подолгу отсутствовал.

Через неделю мать вернулась домой, разрешив все его недоумения, но жизнь его с тех пор переменилась. Он стал старшим братом, это означало, что он должен был ходить в школу с собственным ключом, а возвращаясь домой, видеть собственных родителей, хлопочущих над ребенком. Они объясняли ему, что его сестричка умерла в колыбели как раз в возрасте Джеффа и поэтому они вынуждены все время следить за его братом. Но ему это не нравилось.

Детское сознание Кристиана приписало ключу вину за все. Он попытался потерять его, но учитель извлек ключ из корзины для бумаг, перед тем как ее вынес уборщик. Он попытался расплющить его под колесами отцовского «форда», но ключ не расплющился. Он попытался спустить его в уборную, но он лежал в унитазе, пока его оттуда не выудила мать.

Ключ объездил с ним весь мир, возможно играя роль амулета, поскольку из всех своих многочисленных приключений Кристиан выходил без единой царапины, но одновременно в течение всех этих лет ключ был и воплощением его обид. Он открывал дверь дома, из которого Кристиан был давно изгнан.

Со временем обиды поутихли. Кристиан построил собственную жизнь, обретя в ней свои радости. И все же ключ не давал ему покоя.

Он повертел его в руках и вставил в скважину замка. Он легко повернулся, и дверь открылась. Кристиан толкнул дверь, вошел в дом, закрыл ее за собой и ощутил аромат прошлого. Кое-что изменилось – он знал, что это дело рук Лауры, – симпатичное деревце-вешалка сразу рядом с дверью, коврик на полу, обои в цветах пастельных тонов, но общий облик дома оставался тем же, каким хранила его память в течение сорока лет.

– Эй? – крикнул он. Его мать знала, что он в городе, – тоже дело рук Лауры, – хотя он с ней еще не разговаривал. Он бы отложил свой визит на более позднее время, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Лаура хотела побыть наедине со Скоттом, прежде чем тот вернется в Пенн. Во-вторых, кто-то должен был сообщить Лидии о предъявленном Скотту обвинении. И, хотя внутренний голос говорил Кристиану, что Лидия не умрет, если немного погорюет над утренней газетой, другой, более уверенный голос настаивал, что это будет жестокостью по отношению с ней.

На его оклик никто не ответил, он позвал еще раз и замер, прислушиваясь в маленькой прихожей, ощущая себя чужим. Он плохо знал свою мать и не имел понятия, что делать дальше, как это ни странно. Обычно он не испытывал нерешительности. Или стеснения. Но здесь, в доме матери, им Овладели оба эти чувства.

Не слыша ни единого звука, он направился по коридору к комнате Лидии.

– Мам? – робко позвал он. Он ощутил неловкость, произнеся это слово, так как давно не произносил его, но он не хотел испугать ее своим появлением. Так и не дождавшись ответа, он осторожно заглянул в комнату. Лидия лежала на постели, оперевшись на две высокие подушки. Глаза у нее были закрыты, голова безвольно свесилась к плечу, и на какое-то мгновение его пронзила страшная мысль, что она мертва. Но потом она вздрогнула, поднесла руку к уху и снова мягко опустила ее на кровать.

Кристиан изумился тому, как все сжалось в его груди. Он никогда не видел свою мать такой. Ей было семьдесят три года. В июне он был на ее дне рождения. Но тогда она не выглядела старой, седоволосая, с бледной, почти прозрачной кожей. Она была изысканно красива, как и всегда, сколько он помнил ее. Теперь же она выглядела такой старой, слишком старой для семидесяти лет.

Словно почувствовав его присутствие, она приподняла голову и медленно открыла глаза. Она смотрела на него с минуту, прежде чем поняла, кто он такой.

– Кристиан, – прошептала она, и ему почудилось, что в ее голосе прозвучало удовольствие.

– Привет, – стыдливо улыбнулся он. – Я… сам открыл дверь. Если ты хочешь спать, я могу прийти позже.

– Нет. Не уходи. Я не буду спать. – Вид у нее стал совершенно бодрым, хотя она продолжала говорить медленно и тихо.

– Ну вот, – он прислонился к дверному косяку. – Как ты?

– Не гнусь и совсем ослабла, – она грустно улыбнулась. – Старость – не такая уж приятная вещь. Хочешь что-то сделать, и не хватает сил. Это огорчает.

Он кивнул. Она внимательно осматривала его, вбирая в себя каждую подробность. Это было знакомо ему. Всякий раз, когда он приезжал домой, она делала одно и то же – просто долго смотрела на него с загадочным выражением лица. Ему всегда казалось, что она сравнивает его с тем Кристианом, которого хотела бы видеть.

– Ты хорошо выглядишь, Кристиан. Мне говорили, ты был на Таити.

– У меня там друзья. Я чувствую себя там как дома. – Это прозвучало пошло, хоть он и не хотел этого. Он был рад, что Лидия не обиделась.

– Ты пропустил самое интересное.

– Я уже слышал. Но я вернулся как раз вовремя. Лаура просила передать тебе, что со Скоттом все в порядке. Сегодня утром ему предъявлено обвинение и он освобожден под собственную ответственность. Предварительное слушание состоится через несколько недель. Если немного повезет, Дафна добьется, чтобы обвинение сняли.

Лидия с минуту лежала неподвижно. И хотя она продолжала смотреть на Кристиана, казалось, ее внимание рассеялось. Казалось, она уплывает. И Кристиан догадывался куда.

– От всего происходящего у меня разобьется сердце, – наконец произнесла она слабым тонким голосом. – С одной стороны, я ничего не понимаю. С другой – все кристально ясно. Я лежу здесь и спрашиваю себя – в чем я ошиблась?

– Ты не ошибалась…

– Ошибалась. Я многое сделала неверно. Тебе это известно лучше других, Кристиан.

Он не ожидал исповеди и, хотя много лет назад она бы обрадовала его, сейчас испытывал лишь неловкость. Печальное, хрупкое тельце Лидии и так было достаточно истощено, чтобы еще взваливать на себя груз прошлого.

– Все мы совершаем ошибки.

– Это правда, но в то время как последствия одних преследуют нас всю жизнь, другие проходят незамеченными. Материнские ошибки относятся к первым.

– В большей мере, чем отцовские? – спросил Кристиан с неожиданной горечью. – Мне кажется, мой отец совершил непоправимую ошибку, как и Джефф в роли отца. Посмотри, как Джефф разрушил жизнь своих детей. Скотту никогда не было бы предъявлено обвинение, если бы поведение Джеффа не подготовило для этого почву.

– Возможно, – задумалась Лидия. – Но Джеффри не сделал бы ничего подобного, если бы не я. Я лишила его чего-то очень важного, опекая все эти годы. – Взгляд ее затуманился. – Мне казалось, что я поступаю правильно. Мы так боялись потерять его, когда он был маленьким, и были так счастливы, когда он выжил. Он был хорошим мальчиком. Ему все нелегко давалось. Все начинается в детстве, неужели ты не понимаешь? Люди становятся такими, какие они есть, в силу воспитания. Трудно избавиться от привычек, приобретенных в детстве. Посмотри на себя. Я не смогла дать тебе того, в чем ты нуждался. Я заставила тебя чувствовать себя никому не нужным. И вот ты, достигнув середины жизни, не имеешь ни жены, ни собственных детей.