Читать книгу "В Обители Крыльев - Мари Бреннан"

Да, узколобых ретроградов в Коллоквиуме немало, но все же это прекрасное учреждение, содействующее развитию научного знания в бессчетном множестве направлений. Ныне действительным его членом стал и мой сын Джейкоб, добившийся признания благодаря работам в области океанографии. Подумать только: когда я родилась, этой науке еще и названия не было! Натали Оскотт с друзьями, на время отвлекшись от небес, разработали и изготовили ему превосходное оборудование для исследования подводного мира, и Джейкоб распорядился им как нельзя лучше.

Сухайл много лет занимал пост президента Общества Языковедов, однако не столь уж давно ушел в отставку, сказав:

– Если мне больше никогда в жизни не придется сидеть на заседаниях, буду считать, что я почти попал в рай.

Кстати заметить, я в глубине души рада, что никому до сих пор не хватает духу предложить на пост президента Коллоквиума даму. Несомненно, в один прекрасный день это произойдет. Возможно, я даже еще успею поаплодировать леди, увенчанной сими лаврами, но… уж лучше пусть это буду не я.

Здесь у меня возникло было желание сравнить мир, каким я знала его в те дни, когда забальзамировала при помощи уксуса своего первого искровичка, с тем миром, в котором живу сегодня. Однако последний знаком читателям настолько, что любое пространное его описание окажется крайне утомительным, а что до первого – если уж мне не удалось передать основных его черт в предыдущих томах мемуаров, на то, чтоб сделать это сейчас, нечего и надеяться. Переменам подверглось всё и вся, начиная с практических фактов будничной жизни (как то – путешествий на целигерах и широкого применения для самых разных задач машин из драконьей кости), продолжая структурой ширландского общества (ныне женщины имеют не только множество возможностей для получения образования, но и избирательные права), и заканчивая развитием науки во всех ее областях, включая мою. Те, кто гораздо лучше меня разбирается в анатомии и химии, начали исследовать различные механизмы образования экстраординарного дуновения, – а ведь я, не имея систематического образования, к подобной задаче не смогла бы и подступиться. Естественно, и о лабильности развития и о том, как благодаря ей в древние времена на свет появились первые дракониане, теперь известно значительно больше.

Я далека от мысли утверждать, будто все эти знания – только на пользу. Как я и ожидала, за новыми открытиями неизбежно последовало великое множество неэтичных экспериментов, в ходе коих некие бесчестные типы, вряд ли достойные звания ученых, пытались вывести новые разновидности драконов для самых разных целей. Некоторые дошли даже до попыток создания новых дракониан – точнее, новых гибридов дракона и человека. Старания их подтвердили, что гипотеза, сформулированная мною во время жизни в Обители (драконьи яйца, омываемые человеческой кровью), скорее всего, верна, однако жизнеспособность полученного в результате потомства столь мала, что для возникновения устойчивой популяции потребовались многие сотни лет примитивного поклонения человека драконам. Лично я склоняюсь к мысли, что весь драконианский род ведет начало от одной-единственной пары, двух жизнестойких разнополых особей, волей счастливого случая появившихся на свет в достаточной временной и географической близости, чтоб дать потомство, а далее лабильность развития позаботилась о внутрипопуляционной изменчивости и таким образом уберегла новый вид от вырождения вследствие близкородственного скрещивания.

Впрочем, точно мы этого, скорее всего, уже никогда не узнаем. Да, мы научились читать древние драконианские письмена, но даже писцы сей древней цивилизации не имели о происхождении дракониан никаких сведений, помимо мифов. Хроники Низвержения также весьма скудны, поскольку данное событие настолько дестабилизировало общество, что за сим следует долгое молчание, огромный пробел, отделивший эпоху дракониан от времен возвышения великих человеческих королей. Однако объединенные усилия языковедов и археологов создают довольно отчетливую картину – образ цивилизации, погрязшей в разврате и жестокости, и беспощадного ее истребления, начавшегося после того, как некий безымянный человек создал снадобье, способное губить нерожденных дракониан в зародыше.

Конечно же, некоторые тут же взялись открывать сие снадобье заново, а цены на огневик в сравнении с ценами времен моей юности колоссально снизились, так как в силу общедоступности и пугающего происхождения данного самоцвета многие из богатых перестали его носить.

Но все эти неприятности вполне уравновешиваются переменами в драконианском обществе. С тех пор, как последние дракониане перестали прятаться в Обители Крыльев, жизнь их значительно изменилась к лучшему. Не стану утверждать, будто их возвращение во внешний мир обошлось без трудностей: многие люди действительно настроены к ним враждебно, да и драконианская оппозиция не устает призывать к возобновлению изоляции, однако менее зашоренная часть драконианского общества не преминула воспользоваться новообретенной свободой, в результате чего с момента заключения Союза Обители численность дракониан почти удвоилась. При этом немалая доля новых поколений рождается и растет в более мягких условиях, что, в свою очередь, облегчает молодым путешествия за пределы Мритьяхайм. Со временем они надеются возродить поселение в Ахии, колыбели драконианского рода, хотя определенные группы сегулистов и аманиан противятся этому изо всех сил. На мой взгляд, в силу ряда причин, как биологических, так и политических, на моем веку сему уж точно не бывать.

Однако кое-какие перемены могут произойти очень и очень скоро. В соглашении о Союзе Обители имеется пункт о сооружении в ее пределах с целью защиты суверенитета дракониан ширландской военно-воздушной базы. В ранние годы наше военное присутствие раз или два пришлось кстати, однако с тех пор ни с какими хоть сколь-нибудь значительными угрозами гарнизону базы столкнуться не довелось. Оговоренный срок ее размещения истекает на будущий год, и, я уверена, Синедрион даже не подумает нарушить данные некогда обещания, а, следовательно, базу ликвидируют, и Обитель вновь целиком и полностью передадут в руки дракониан.

Я до сих пор веду переписку с Рузд, ныне – одной из членов совета старейшин. Вот еще одно чудо, воплощенное в жизнь благодаря целигерам: когда мы с ней познакомились, доставка письма из Ширландии в самое сердце Мритьяхайм заняла бы не менее полугода, после чего мне еще полгода пришлось бы дожидаться ответа. В наши же дни я могу регулярно общаться с друзьями по всему миру, от Обители Крыльев и Йеланя до Байембе, и получать известия об открытиях коллег-ученых из бессчетного множества разных стран. Поскольку с возрастом мое увлечение нелегкими дальними экспедициями несколько поугасло, удобство данного новшества не вызывает ни малейших сомнений.

Если у этой повести и есть какой-либо итог (помимо моей смерти, до коей, надеюсь, еще очень и очень далеко), то состоит он в том, что по сути своей она не кончится никогда. Да, сии мемуары – история моей жизни и карьеры, но в то же время – история научного поиска, история любопытства, исследования и познания, причем одними вопросами драконоведения все это отнюдь не ограничивается. Скажу откровенно: мне весьма отрадно сознавать, что далее мою повесть, раскрывая новые и новые тайны мира, в котором мы с вами живем, и, смею надеяться, используя обретенные знания чаще во благо ему, чем во вред, продолжат молодые коллеги.