Читать книгу "Никаких принцесс! - Мария Сакрытина"

— Да? Потому что сама бы я точно не додумалась, — бормочу я. — А сейчас куда меня этот портал отправит? Я, может, и кажусь тебе дурой, но не настолько же!

Туан щурится. Наверное, тоже злится.

— Я обещал, фея. Я просто исполняю обещание.

— С каких это пор злодеи стали исполнять обещания? Ах да! Мне же не понять.

— Как же я ненавижу таких, как ты, — отзывается Туан. — Проваливай, фея. Или мне еще раз повторить, как запустить портал?

Вместо ответа я закрываю глаза и вспоминаю лес рядом с домом Виллинды. В нос тут же ударяет запах хвои, свежий ветер треплет волосы, под руками вместо холодных камней — опавшие желтые иголки и мягкая теплая земля…

— Видишь, фея, — издалека раздается тихий голос Туана. — Я держу обещания.

Я открываю глаза и еще успеваю заметить, как портал закручивается вокруг меня, как воронка. Потом в руках остается только горячая подвеска, и свет магии пропадает. Над головой величественно качают верхушками сосны, слева таращится желтыми глазами череп на шесте, да ворон на нем щелкает клювом.

— Рапунцель? — по привычке шепчу я. Конечно, никто не отзывается. Ее башня за поворотом, но Рапи наверняка еще в Садах. — Вилла? Матушка?

Встать получается с пятой попытки — и то я тут же падаю. Ладно, если полежу еще немного, отдохну, то потом ведь станет легче?

Точно — и я закрываю глаза, слушаю шум ветра, перекличку птиц и потихоньку проваливаюсь в сон. Он полон драконами — они летают наперегонки. Потом их заслоняет лицо мамы и, оттеснив его, лицо Виллинды.

— Виола! — вскрикивает мама, и я вся покрываюсь золотой пыльцой. Опять. — Звезды, что они с тобой сделали?!

А голос Виллинды упрашивает ее успокоиться. Дескать, ради меня. Это мне нужен покой.

Потом меня куда-то несут. Или я лечу? Точно, лечу на драконе, сидя за спиной Дамиана, держась за его плечи, а Дамиан что-то говорит мне, что-то доброе, своим обычным голосом, а не этим… от которого веет льдом. «Виил!» Почему он меня так называет?

А мимо плывут розовые, золотистые и фиолетовые облака, а раненое солнце плещет алой кровью через черную линию горизонта.

«Ты настоящий друг, Виил», — оборачиваясь, широко улыбается мне Дамиан. И что-то нехорошо сжимается в груди, что-то давит от обиды при его словах. Но почему? Я же хотела, чтобы мы остались друзьями…

Только почему «Виил»?

Глава 8,

В КОТОРОЙ МЕНЯ СНАЧАЛА УБЕЖДАЮТ ВСТАТЬ НА СТОРОНУ ДОБРА, А ПОТОМ — ЗЛА

— Виола, ты у меня умная девочка, ты должна понять, — уже третий раз начинает мама. Видимо, чтобы до «умной девочки» лучше дошло. — Этот мальчик, этот… демонолог…

— Фафиан!

— Да, Дамиан. Виола, он с самого начала тебя просто использовал. Понимаешь? — и с надеждой смотрит на меня.

— М-м-м!

— Твоя уважаемая матушка, милая Глория, — вставляет Виллинда, стоя в дверях, — сейчас бы сказала, что у нее есть замечательное зелье…

— Вилла! Это была вынужденная мера!

— А еще меня называют ведьмой, — хмыкает крестная и ловит мой взгляд. — Извини, Виола, мне еще дороги эти милые безделушки в моей башне.

…Которые я недавно пыталась выкинуть в окно. Да потому что бесят меня все! Как будто сговорились! Мама уже третий раз поет, что Дамиан мерзавец и его — внимание! — надо убить. Не просто остановить, а убить.

А крестная молча за этим наблюдает.

— Виола, давай еще раз, — вздыхает мама. — Этот мальчик…

— Фафиан!

— Да, Дамиан, — он сильный маг, и ты помнишь, что он безроден и что…

— Мм-м-фея-фюфит! Фефя фрояфлятие фнял!

Мама, подняв бровь, поворачивается к Виллинде.

— Виола напоминает, что этот мальчик снял с нее проклятие, — равнодушно «переводит» крестная.

Мама вздыхает.

— Виола. Дорогая моя. Сильные маги… они такие… сильные… Откуда ты знаешь, что он снял с тебя проклятие именно любовью?

— Фа фифела, фон фиял!

Мама снова поворачивается к Виллинде.

— Она не верит, — просто отвечает та. — И между прочим, Глория, мое проклятие можно было снять только любовью. Настоящей и чистой. Мне ли не знать.

— Виллинда, мила… — Мама натыкается на взгляд крестной, совсем не милый, и пропускает обращение. Но потом упрямо продолжает: — Ты ведь не станешь отрицать, что этот юный демонолог в чем-то сильнее тебя. Иначе Темной Королевой была бы ты…

— Ничего ты, Глория, не понимаешь, — морщится крестная. Потом, словно спохватившись, добавдяет: — В чем-то он, может, и сильнее. Но не в моих же проклятиях.

Мама морщится, но снова поворачивается ко мне.

— Хорошо, допустим, он тебя полюбил. Но это была любовь, в которой он себя убедил, Виола, любовь, вызванная специально, чтобы потом…

— Глория, настоящую любовь специально не вызывают, — хмыкает крестная. — Это тебе не приворотное зелье — выпил, и готово.

Мама закатывает глаза — но поворачивается к крестной спиной, так, чтобы Виллинда ничего не заметила. И кладет руку мне на плечо.

— Виола, поверь. Я хочу тебе только добра, и сейчас…

— Фафа фафффяфи фефя!

— Она просит, чтобы ее развязали, — переводит Виллинда. И сама же отвечает: — Нет. Или ты выкинешь из моей башни всю мебель, а потом выбросишься сама. А мне потом порядок наводить. Одной. Так что сиди так, Виола, раз не можешь спокойно мамины глупости слушать.

— Почему глупости? Виллинда!

— Глория, мы это уже обсуждали. И кляп на твоем месте я бы все-таки вытащила.

— Фа!

— Тогда она меня точно слушать не будет, — резонно замечает мама.

— А чего ты хотела? — усмехается Виллинда. — Шестнадцать лет не вспоминала про дочь, а потом, как выяснила, что она твоя наследница, так сразу зачастила в ее жизнь и ждешь, что она тебя примет?

— Виллинда, это больно, — капризно тянет мама. — Мы с Виолой отлично друг друга понимаем.

— Я вижу. Понимаете. Особенно когда твоя дочь связанная и с кляпом. Ты просто мастер убеждения, Глория.

— Вилла, ты могла бы мне помочь, — вздыхает мама. — А так ты только хуже делаешь. И больнее. Мне. Так нельзя, мы же подруги.

— Я ведьма, мне можно. — Вилла снова ловит мой взгляд и подмигивает.

А мама начинает заново. Говорит она действительно убедительно, как… как, наверное, и должна королева. Жечь глаголом, и все такое. И если закрыть глаза и представить, что речь идет не о Дамиане… Да я бы, пожалуй, рванула на баррикады первой.

Но мама говорит о Дамиане и совсем не в том ключе, в каком хотелось бы мне. Вместо «да, дочь, мы, конечно, поможем тебе вернуть ему сердце» мама убеждает меня, что сердца у Дамиана никогда не было. У Властелинов сердец не бывает. Они злы по умолчанию. Дамиан тоже был по умолчанию зол, просто успешно это скрывал. А я, такая дура, дала обвести себя вокруг пальца. Впрочем, в уме Дамиану не откажешь, признает мама, он обманул даже ее, королеву Садов! Нет, она всегда подозревала, что этому мальчику доверять нельзя, но не предполагала даже, что он может отправить своего слугу в Сады, чтобы тот — какой ужас! — притворился спутником и использовал наследницу фей! Дальше следует немного причитаний о моей нелегкой судьбе всю прошлую неделю (ни слова о зелье, которым меня насильно напоили) и снова о Дамиане. Теперь-то этот мерзавец показал свое истинное лицо! Теперь-то все, все знают, что он за человек! Узурпировал трон у родного брата! Поставил этого самого брата статуей в саду! Взял в заложники учеников лучшей магической школы! Собирается завоевать мир! Но мы — мы, феи — ему не позволим! Мы знаем, как остановить чудовище, посмевшее покуситься на мир и покой нашего мира! Мы, — тут мама делает эффектную паузу, — поддержим истинного героя, способного сразить Темного Властелина.