Читать книгу "Воины бури - Бернард Корнуэлл"

– Вы трусы! – орал один.

– Выходите и убейте меня, если осмелитесь! – надрывался другой, разъезжая взад-вперед у нас под носом.

– Если боитесь драться со мной, то, может, мне выставить на поединок свою сестренку? – вопрошал третий.

Они красовались не только перед нами, но и друг перед другом. Подобные оскорбления – неотъемлемая часть битвы. Нужно время, чтобы построить «стену щитов», и еще больше времени, чтобы набраться духу для удара на стену противника, поэтому насмешки и вызовы – традиция и часть подготовки. Рагналлу только предстояло показать свое войско, скрытое среди деревьев. Он сейчас рассказывает своим военачальникам, чего ожидает от них и как вознаградит. А пока его молодежь дразнит нас.

– Выходите против меня двое и сразитесь! – кричал один из воинов. – Я убью обоих!

– Щенок! – буркнул Сигтригр.

– А мне вот припоминается один юнец, так же дразнивший меня под стенами Сестера, – сказал я.

– Он был молод и глуп.

– И ничуть не изменился.

Зять улыбнулся. Он надел кольчугу, натертую песком и уксусом так, что в ней отражалось утреннее солнце. Его пояс украшали золотые клепки, золотая цепь с подвешенным к ней золотым молотом трижды обвивала шею. Шлем он пока не надел, но светлые волосы сжимал обруч из позолоченный бронзы, который мы нашли в Эофервике.

– Я отдам цепь Финану, – предложил ярл.

Финан седлал могучего вороного скакуна. Подобно Сигтригру, ирландец облачился в отполированную кольчугу, позаимствовал у меня пояс для меча, украшенный приклепанными к нему серебряными пластинками. Волосы он заплел в косы и подвязал лентами, а предплечья густо унизал воинскими браслетами. С железного обода его щита счистили ржавчину, соскребли полинялую краску с ивовых досок и прибили к ним свежевыструганный христианский крест. Если мой друг и замышлял колдовство, то явно христианское – суть затеи он так и не объяснил. Ирландец подтянул подпругу, потом просто повернулся, облокотился на спокойно стоящего коня и посмотрел поверх заваленного колючками прохода, туда, где с полдюжины молодых воинов Рагналла осыпали нас обидными словами. Прочим это уже наскучило, и они поскакали обратно к лесу, но эти шестеро гоняли лошадей прямо по краю рва и выкрикивали насмешки.

– Напугались нас? – спрашивал один. – Я согласен против двоих ваших выйти! Не трусьте, как дети, – выходите и деритесь!

Еще трое всадников отделились от деревьев на севере и порысили к этим шести.

– Я с удовольствием вышел бы и прибил парочку, – проворчал Сигтригр.

– Не стоит.

– А очень хочется. – Он смотрел на троих, которые обнажили клинки. – Разве они не нарываются? – с обидой спросил он.

– Молодые всегда так, – ответил я.

– И ты тоже таким был?

– Помню свою первую «стену щитов» и свой страх, – признался я.

Случилась схватка с угонщиками скота из Уэльса, и мне было очень страшно. С тех пор мне довелось сражаться против самых лучших воинов, которых могли выставить против нас норманны, стучал щитом о щит врага и чувствовал его зловонное дыхание, когда убивал. Но я до сих пор боялся «стены щитов». Однажды я погибну в такой вот стене. Паду, стиснув зубы от боли, и меч противника заберет мою жизнь. Быть может, это произойдет сегодня. Очень возможно, что сегодня. Я коснулся молота.

– Что они делают? – спросил Сигтригр.

Он смотрел не на меня, а на троих приближающихся конных, которые подлетели на полном галопе и вдруг обрушились на юнцов, оскорблявших нас. Те развернулись, не вполне понимая, что происходит. Замешательство стоило им жизни. Каждый из троицы новоприбывших сшиб противника с седла, причем скакавший посередине сбил с ног даже вражеского коня. Затем обрушился на второго человека с мечом. Длинный клинок погрузился в кольчугу, норманн согнулся над поразившим его мечом, а его собственный упал в траву. А потом напавший промчался галопом дальше и едва сам не вылетел из седла – его оружие застряло в потрохах умирающего. Ему пришлось вывернуться за мечом едва не наизнанку, но он как-то сумел высвободить клинок. Ловкач быстро развернул коня и рубанул раненого по спине. Один из задиравшей нас шестерки удирал во весь опор по гребню, остальные пять были мертвы или ранены.

Троица повернула к нам, и я увидел, что возглавляет ее мой сын Утред, который широко улыбнулся мне, подъезжая к вороху колючек, преграждающих вход в форт. Мы оттащили назад часть изгороди, чтобы впустить троих воинов внутрь, и встретили их приветственными криками. На груди у сына я заметил амулет в виде большого железного молота. Я придержал коня, давая парню спешиться, потом обнял.

– Прикидываешься даном? – спросил я, коснувшись его молота.

– Вот-вот! – подтвердил он. – И никто даже не поинтересовался, кто мы! Мы приехали прошлой ночью.

Его спутниками оказались даны, присягнувшие мне. Оба ухмылялись, гордые своей проделкой. Я снял с рук по браслету и вручил каждому.

– Вы могли бы остаться с Рагналлом, – сказал я им, – но не сделали этого.

– Господин, мы дали клятву служить тебе, – напомнил один из них.

– Господин, и ты никогда прежде не приводил нас к поражению, – добавил другой, и я ощутил укол совести, потому что эти парни пересекли широкий луг для того, чтобы встретить верную смерть.

– Найти вас труда не составило, – продолжил сын. – Северяне тут роятся, как осы вокруг меда.

– Много их? – осведомился Сигтригр.

– Слишком много, – ответил Утред мрачно.

– А войско мерсийцев? – спросил я.

Сын покачал головой:

– Войска мерсийцев нет.

Я выругался и снова посмотрел на луг, теперь уже пустой, если не считать трех трупов и двоих раненых, ковылявших к лесу.

– Госпожа Этельфлэд не преследует Рагналла?

– Леди Этельфлэд преследовала его, – сказал Утред. – Но возвратилась в Сестер. На похороны епископа Леофстана.

– Что?!

– Леофстан умер, – подтвердил один из прибывших с сыном воинов. – Только-только был жив-здоров, а потом упал замертво. Рассказывают, что, когда это случилось, он служил мессу. Закричал от боли и повалился.

– Нет! – Я удивился обуявшей меня печали.

Я возненавидел Леофстана, когда тот только прибыл в город. Поп был полон такой скромности, что я счел ее притворной, но потом проникся к нему расположением, даже восхищением.

– Хороший был человек, – сказал я.

– Хороший.

– И Этельфлэд увела за собой армию на его похороны?

Сын мотнул головой, потом взял поданный Бергом кубок с водой.

– Спасибо, – поблагодарил он молодого норманна, попил и продолжил: – Она отправилась в Сестер с двумя десятками дружинников и обычной свитой из священников. А во главе войска поставила Кинлэфа.