Читать книгу "Самый близкий враг - Кара Хантер"

– Мне все не дает покоя одна вещь.

Я делаю глоток кофе и выдыхаю облачко горячего сладкого пара.

– И что же именно?

– Эти перчатки. Те, которые она выкинула в мусорный контейнер. Которые были завернуты в листы «Гардиан».

– А что с ними не так?

– Когда мы ее допрашивали, она до бесконечности повторяла: «Мы не читаем “Гардиан”, мы читаем “Дейли мейл”»[112]. И стояла на этом, как скала.

Я улыбаюсь, но по-доброму – это все от обостренной совести Верити, а такое на нашей работе надо культивировать.

– Не думаю, чтобы это что-то значило, Эверетт. Она могла найти ту газету или купить. А может быть, «Гардиан» уже лежала в том контейнере. В таких делах всегда остается масса невыясненных мелочей – от них можно сойти с ума, если вовремя не остановиться. Так что пусть тебя это не беспокоит. Мы арестовали того, кого надо. Да и вообще, кто еще, по твоему мнению, мог это сделать?

Констебль поднимает на меня глаза, а потом вновь опускает их:

– Наверное, вы правы.

Какое-то время мы сидим молча, а потом Верити встает и улыбается мне:

– Спасибо, босс.

Сказав это, она направляется к участку. Сначала медленно, но, пока я наблюдаю за ней, ее шаги становятся все быстрее и быстрее. И на ступени уже поднимается та самая Эверетт – проворная, уравновешенная и объективная.

Что же касается меня, я с трудом поднимаюсь на ноги, иду к машине и направляюсь в сторону объездной дороги. Проехав по ней пять миль, сворачиваю направо с Кидлингтон-Хай-стрит и оказываюсь перед небольшим бунгало, покрытым штукатуркой желтого цвета. По обеим сторонам двери расположились два снежных сугроба, а сад полон ярко раскрашенных игрушек для собаки. Женщине, которая открывает на мой звонок дверь, лет сорок. На ней мешковатый джемпер с Арана[113] и брюки от тренировочного костюма. В одной руке она держит чайное полотенце. Увидев меня, женщина широко улыбается:

– Инспектор, как мило! Я вас не ждала.

– Простите, Джин, я просто проезжал мимо, вот и решил…

Но она уже приглашает меня войти:

– Не стойте на холоде. Вы к Гари?

– Это не официальный визит – я просто хотел посмотреть, как у него дела. И пожалуйста, зовите меня Адам.

– Приятно, что вас это все еще интересует, Адам. – Женщина опять улыбается. – Они с Филом отправились в парк играть в футбол. Хотя мне кажется, собака уверена, что все это делается только ради нее. – Она вытирает руки о полотенце. – Подождите минутку, я поставлю чайник. Они должны вот-вот вернуться. Фил будет очень удивлен. – Еще одна улыбка. – С вашего последнего приезда мы закончили комнату Гари – если хотите, можете взглянуть.

Джин исчезает на кухне. Я несколько мгновений стою неподвижно, а потом делаю шаг вперед и распахиваю дверь. Стены увешаны плакатами с футболистами, под кроватью валяются разноцветные носки, а пододеяльник на ней – с эмблемой «Челси». Здесь же стоит «Икс-бокс» и лежит пачка коробок с играми. В общем беспорядок. Нормальный, веселый ежедневный беспорядок. Хлопает дверь, которую распахнула Джин. В руках у нее две кружки с чаем.

– Ну и как вам? – спрашивает она, протягивая одну из них мне.

– Мне кажется, что вы отлично справились, – отвечаю я. – Но я не только про обстановку. Все это – как раз то, что ему требуется. Обыденность. Стабильность.

Хозяйка садится на кровать и разглаживает пододеяльник рукой.

– Все это не так сложно, Адам. Ему просто необходимо ощущать любовь.

– А как его новая школа?

– Все хорошо. Мы, я и доктор Доннелли, много говорили с его классным руководителем, прежде чем он начал учебу. Он все еще привыкает, но я держу за него пальцы и надеюсь, что все будет хорошо.

– И он был рад, когда ему вернули его настоящее имя?

– Мне кажется, тут помогло то, что в «Челси» тоже играет Гари[114]. И да, мне кажется, что то, что «Лео» остался в прошлом – это лучшее, что могло с ним случиться. Во всех смыслах. Для него это новое начало.

Джин дует на чай, а я подхожу к окну и смотрю в сад на заднем дворе. В самом дальнем его конце видны ворота и пара футболистов, играющих на грязной траве. На подоконнике стоит небольшая голубая фарфоровая тарелочка, в такие обычно кладут ключи или мелочь. Но в этой лежит только одна вещь. Она из серебра и отражает свет. Похожа на амулет – такие обычно носят на цепочке или на браслете. Подобное не ожидаешь увидеть в комнате мальчика. Я беру вещь в руки и вопросительно смотрю на Джин.

– А, это дала ему его сестра, – поясняет она. – Кстати, Гари хочет послать письмо этому вашему милому констеблю – Эверетт, так, кажется? Извиниться за все то, что произошло в пансионе. Эта вещь у вас в руках – он искал именно ее, когда все это случилось. Он тогда испугался, что потерял ее.

– Правда? – Я еще раз смотрю на подвеску, поворачивая ее в руке. У нее форма букета из цветов или листьев, которые висят вниз головой. Похоже на рождественскую омелу. – Должно быть, она много для него значит?

Джин согласно кивает.

– Это какой-то амулет. Отгонять зло. Дейзи его дала ее учительница, а она отдала его Гари. И все равно это странно.

– Почему вы так считаете?

Женщина делает глоток чая.

– Гари не очень любит об этом говорить, и я на него не давлю, но у меня такое впечатление, что Дейзи дала ему этот амулет как раз в тот день – в день своего исчезновения. Каждый раз, когда я об этом думаю, меня пробирает дрожь. Знаю, что, когда говоришь о таком вслух, это звучит по-идиотски, но у меня есть впечатление, что она обо всем знала. Но откуда она могла знать, бедная маленькая овечка?

Слышатся звуки поворачиваемого в двери ключа, и дом неожиданно наполняется шумом голосов и хаосом, который устраивает грязный пес.

– Джин, Джин, я забил три пенальти! – кричит мальчик, вбегая в спальню. В ногах у него путается подпрыгивающий золотистый ретривер[115]. – Один за другим – бац! бац! бац!

Тут ребенок внезапно останавливается, поняв, что Джин не одна. Его щеки порозовели от холода, а волосы короче, чем когда я видел его в последний раз. Теперь у него нет челки, за которой можно спрятаться, но она ему и не нужна – он смотрит мне прямо в глаза. Я вижу, что мальчик удивлен, поскольку не ожидал меня увидеть, но это всё. Он больше не выглядит испуганным.