Читать книгу "Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию? - Виктор Устинов"

Еще хуже обстояло дело в армии и на флоте. Глава военного и морского ведомства А. Гучков, став министром, приступил к увольнению и смещению со своих постов до 60 % лиц высшего командного состава действующей армии, названных им поименно[521].Среди них были главнокомандующие фронтами и армиями, начальники штабов фронтов и армий, командиры корпусов и дивизий. В войсках тогда бытовало мнение, что из армии удалялись лучшие, а худшие, подозреваемые в измене, такие как генералы Гурко, Рузский оставались на своих местах. Вмешавшийся в этот процесс председатель Временного комитета Государственной думы Родзянко спас от министерской расправы генералов Брусилова, Поливанова, Лукомского и других способных генералов, с кем будет связана попытка Временного правительства восстановить боевую мощь армии, подорванную действиями Гучкова. Из-за утраты законности и дисциплины, весной из армии бежало более 2 млн. солдат и, в мае-июне, эта огромная масса распоясавшихся людей, большей частью вооруженных, устроила беспорядки, перешедшие в хаос в городах и на железнодорожных станциях; у правительства и местных властей не было сил, чтобы усмирить эту хулиганствующую военную толпу. В это время в сознании народа произошло невероятное – они не только перестали верить армии, но они стали ее бояться[522].

Удаляя из армии способных командиров и поощряя избрание в войсковых частях и на кораблях советов солдатских и матросских депутатов, Гучков за два месяца до основания подорвал боевую мощь армии и флота и 2 мая, слагая с себя обязанности военного и морского министра, он оставил Временному правительству разлагающую армию, которую оно так и не сумело восстановить. В начале 1918 года Гучков появился в Берлине, где получил сразу политическое убежище и здесь, уже не маскируясь, он начал открыто вести подрывную деятельность против своей страны.

Министр иностранных дел Милюков пытался выстраивать такие отношения с Антантой, какими Россия установила их с началом войны: дружественными и верными союзническим договорам, однако Лондон и Париж продолжал беспокоить двойственный характер заявлений Временного правительства и бездействие русской армии, граничащее с развалом всего Восточного фронта. Антанта требовала от русской армии наступления, и она же призывала Временное правительство решительно покончить с неутихающим пламенем революции.

Нота Милюкова от 18 апреля правительствам стран Антанты утверждала, что позиция Временного правительства не дает никаких оснований думать об «ослаблении роли России в общей союзной борьбе» и провозглашала от имени всего народа «довести мировую войну до решительной победы»[523].Исполнительный комитет всем составом восстал против этого заявления и Керенский был на их стороне; этот конфликт быстро породил правительственный кризис, так как князь Львов в сложившейся обстановке больше склонялся к поддержке Керенского, чем Милюкова.

Князь Г. Львов все больше и больше утрачивал роль лидера среди министров Временного правительства, и сам он стал чувствовать себя не на месте. Сам он не был энергичным человеком, а, главное, в нем не хватало твердой воли и решимости поддерживать и самому идти на риски в политической борьбе, которые всегда неизбежны в борьбе за власть и ее удержание. Его органическое миротворчество, помогавшее ему в трудные времена, теперь, во время революционных испытаний, было не нужно и бесполезно. Без воли и готовности к риску он вел соглашательскую политику со всеми течениями и слоями общества, и эта политика привела его и Временное правительство в тупик. Он любил твердить окружающим его людям: «Верьте в здравый смысл русского народа, все образуется»[524]. Тому трудному времени в русской истории нужны были более сильные и энергичные деятели, и князь Львов почувствовал себя лишним.

Видя паралич власти и боясь усугубить свою историческую вину за провалы в политике и экономике государства, глава Временного правительства князь Георгий Львов 7 июля ушел в отставку; министром – председателем Временного правительства был назначен А. Керенский, с сохранением за ним постов военного и морского министра.

Надежда на Керенского теплилась у многих людей того времени, да и сам он считал, что его «имя в глазах народа стало своего рода символом новой жизни в условиях свободы» и что на его «долю выпало вести полемическую борьбу среди масс населения»[525].Но на самом деле Керенский угодничал массам и потворствовал, как и Троцкий, низменным инстинктам толпы, и горькие плоды этой политики он вскоре должен был пожинать сам, разочаровывая своей деятельностью миллионы поклонников. Он все время искал опоры в бывших хулителях самодержавия и России и не мог найти ее в молодых патриотических силах, выросших на революционных идеях, и готовых отдать за них свои силы и жизни.

Временное правительство поспешило объявить амнистию политическим заключенным и многим людям, совершившим уголовные преступления, и по возвращении из ссылок и тюрем они активно включались в различные партии и политические движения, и открыто требовали для себя места во властных структурах страны. Существующая власть ведь сама назвалась временной, и она показывала все признаки своей ненадежности и недолговечности. Лидера анархистов князя Петра Кропоткина встречал сам Керенский, и он же удостоил личного внимания пропагандиста марксизма в России Георгия Плеханова и певца террора Владимира Бурцева. Вокруг Керенского всегда находились и имели поддержку личности, ранее отверженные в обществе, с сомнительной репутацией и это отталкивало от него интеллигенцию, деловых людей и влиятельных лиц крупного капитала, не считавших необходимым находиться среди тех, кто нес угрозу обществу, как своими политическими взглядами, так и уголовным прошлым.

12 марта из Туруханской ссылки в Петроград прибыл Иосиф Сталин (Джугашвили) и, через несколько дней, он стал главой редакции газеты «Правда» и лидером революционного движения в столице и в стране. Все, кто с ним встречался в те дни, немедленно попадали под его сокрушительное влияние, из убеждения и веры, что перед ними находится тот человек, кому будет суждено решать судьбу страны. Он быстро подчинил своему влиянию Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, сильный профсоюз металлистов и лидеров моряков Балтийского флота и тут же направил на Дальний Восток, Урал, Украину, Среднюю Азию и Кавказ своих сторонников, среди которых находились С. Лазо, В Куйбышев, К. Ворошилов, С. Киров и С. Орджоникидзе, для изучения обстановки и укрепления власти Советов на местах.