Читать книгу "Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016-1130 - Джон Джулиус Норвич"

Глава 22

Воссоединение

Города герцогства – Салерно, Троя, Мельфи, Веноза и другие, оставшиеся без защиты своего господина, попадали во власть то одного тирана, то другого. И каждый поступал по своему разумению, ибо никто ему не говорил «нет». И, не боясь наказания в этой жизни, люди творили зло все более свободно. И не только путники опасались за свою жизнь, но и землепашцы не могли спокойно засевать свои поля и собирать урожай. Что еще могу я сказать? Если Бог не оставил в живых потомков Гвискара, способных поддержать герцогскую власть, вся страна неизбежно должна погибнуть от собственной слабости и жестокости.

Александр из Телезе. Кн. I, гл. I

В течение сорока с лишним лет, которые протекли после смерти Робера Гвискара, герцогство Апулия переживало резкий и непреодолимый упадок. Рожер Борса, с трудом тащась по степям своего отца, прилагал все усилия, чтобы сохранить единство герцогства, и после подчинения Капуи в 1098 г. мог даже похвастать формальным господством над всей южной Италией, которого не добился даже Роберт. Но подчинение Капуи, как и большинство его успехов, было достигнуто только благодаря любезности его дяди, графа Сицилии, который взамен всегда требовал территориальных уступок, а когда после смерти графа бедный герцог Апулии лишился сицилийской помощи, в его наследственных владениях очень быстро воцарился хаос. Рожер Борса умер в феврале 1111 г. за неделю до смерти старого врага Боэмунда и через десять дней после того, как папа Пасхалий, напрасно рассчитывавший на помощь нормандцев, был захвачен в плен безжалостным Генрихом V. Рожера похоронили в Салерно, в соборе, построенном его отцом. Его гробница – не вполне уместный саркофаг IV в. с резными изображениями Диониса и Ариадны, но с барельефом, на котором представлен последний владелец, – находится в южном нефе. Неумелый и бездарный правитель, он был на свой лад добрым и честным человеком, но его смерть едва ли оплакивал кто-то, кроме членов его собственной семьи и клириков тех церквей и монастырей, которые он так любил одаривать, – в особенности аббатства Ла-Кава близ Салерно, где до сих пор после повечерия возносятся молитвы за упокой его души[85].

Ему наследовал ребенок – младший и единственный оставшийся в живых из его трех сыновей. Мальчика звали Вильгельм, и мать Алаина Фландрская приняла регентство. Это был не самый удачный вариант при данном положении дел, когда герцогству, как никогда, требовалась сильная рука. Смерть Боэмунда пришлась еще более некстати: останься он в живых, он мог бы захватить власть и спасти герцогство, в результате он сам оставил свою вдову Констанцию Французскую править в Таранто от имени его маленького сына Боэмунда II. Итак, при хаосе в стране, папе в тюрьме и волевом и решительном императоре в нескольких милях от Рима южная Италия оказалась под формальным правлением трех женщин – Аделаиды, Алаины и Констанции – все трое были чужестранки, и двое не имели ни малейшего опыта в политике и государственных делах. Нет ничего удивительного, что, особенно среди лангобардского населения, общее ощущение крушения и безнадежности вылилось в могучую вспышку антинормандских чувств. Какие выгоды, спрашивали люди, эти разбойники принесли Италии? За столетие, прошедшее с их первого появления, едва ли хоть один год обходился без разграбленных городов и опустошенных полей, без новых страниц в печальной истории кровопролитий и насилия на юге. Они уничтожили старое лангобардское наследие, но не сумели построить что-либо прочное. Единственной надеждой для страны оставался Генрих, император, который, разобравшись столь удачно с папой, теперь, без сомнения, должен был обратить свое внимание на нормандцев.

Но Генрих этого не сделал. Вместо этого он отправился со своей армией на север, оставив и папу Пасхалия – ныне вновь свободного и обретавшего все большее влияние с каждым шагом, отдалявшим императора от Рима, – и нормандцев, единственных союзников папства на юге. Зависимость папы от силы нормандского оружия возросла еще больше после смерти в 1115 г. семидесятилетней Матильды Тосканской, а тем временем герцогство Апулия стремительно катилось к полному крушению. Регентша Алаина умерла в 1115 г. Ее сын Вильгельм, которого Ромуальд, архиепископ Салерно, описывает как «щедрого, доброго, скромного и терпеливого, набожного и милосердного человека, очень любимого своим народом», также, по-видимому, покровительствовал церкви и духовенству. К сожалению, добрый архиепископ говорил в тех же словах и о Рожере Борсе, а Вильгельм вскоре проявил себя даже более бездарным и бестолковым правителем, чем его отец. Если Рожер Борса пытался вмешиваться в происходящее – иногда, с помощью дяди, успешно, – Вильгельм даже не пробовал это сделать. Когда Генрих V вновь напал на Рим в 1117 г., герцог Апулийский не ударил палец о палец, чтобы помочь папе – своему сюзерену, который тремя годами ранее утвердил его во всех правах и титулах. В Капую, а не в Салерно пришлось обратиться несчастному папе в трудный час. Такую же безучастность Вильгельм выказывал и когда речь шла о его собственных владениях. По всей южной Италии его вассалы вершили суд по своей воле, распри и раздоры не прекращались, и даже длительная междоусобица в Бари, закончившаяся убийством архиепископа, заключением в тюрьму княгини Констанции и возведением на трон узурпатора Гримоальда, вызвала лишь робкий протест внука Гвискара.

Такова была ситуация, когда в 1121 г. Рожер Сицилийский счел, что пора вмешаться. Почему он выбрал именно этот момент, не совсем понятно, также мы не знаем точно всего района боевых действий, хотя, вероятнее всего, в него входили те области Калабрии, которые отец Рожера не успел затребовать в благодарность за помощь. Но, каковы бы ни были детали, экспедиция оказалась даже более успешной, чем рассчитывал Рожер. Игнорируя мольбы нового папы Геласия II, который всеми силами убеждал своего бездеятельного соседа противостоять угрозам со стороны Сицилии, за следующий год граф Сицилийский заключил со своим кузеном, как минимум, три сепаратных договора. Это не составило труда. Вильгельм, помимо того что был плохим воином, постоянно и безнадежно нуждался в деньгах, так что, когда ему удавалось собрать армию, он обнаруживал, что не способен ей платить. Рожер, со своей стороны, всегда предпочитал добиваться своего с помощью золота, а не кровопролития; судя по всему, все три раза переговоры велись в основном по поводу финансовых вопросов. Последний договор был заключен по инициативе Вильгельма, просившего о помощи, и рассказ хрониста об этом происшествии открывает нам многое касательно характера самого герцога и состояния дел в герцогстве.

«И когда Вильгельм прибыл к графу Сицилии, он зарыдал, говоря: «Благородный граф, я взываю к вам теперь во имя нашего родства и по причине вашего великого богатства и могущества. Я пришел свидетельствовать против графа Жордана (из Ариано) и просить вашей помощи в мести ему за меня. Ибо недавно, когда я входил в город Нуско, граф Жордан появился у ворот с командой рыцарей; он угрожал мне и оскорблял меня, крича: «Я укорочу твое одеяние!», после чего он разграбил все мои земли в Нуско. Поскольку у меня не достаточно сил, чтобы противостоять ему, я был вынужден стерпеть его оскорбления, но теперь я жажду мести»[86].