Читать книгу "Крымская кампания 1854-1855. Трагедия лорда Раглана - Кристофер Хибберт"

Текст телеграммы был довольно любопытным. «Пришел момент, – говорилось в ней, – превысить число 45. Для наступления абсолютно необходимо иметь по крайней мере 450». Даже сами французские шифровальщики не могли сначала понять, о чем идет речь, но вторая фраза телеграммы недвусмысленно ставила все на свои места. В ней говорилось: «Как только прибудут резервы, соберите все силы и не теряйте больше ни одного дня».

Канробер, как он сам впоследствии вспоминал, был поставлен перед «абсолютной необходимостью» отдать адмиралу Бруа приказ о возвращении в Камышовую бухту. К моменту прибытия адъютанта в штаб англичан он уже успел сделать это.

Но лорд Раглан даже теперь был не склонен возвращать своих солдат. Он отправил послание командующему экспедицией адмиралу Лайонсу, в котором объяснил случившееся и добавил, что «всегда готов поддержать генерала Брауна, если тот изъявит желание отправиться в рейд без поддержки французов, и взять на себя ответственность за любые действия, которые тот намерен предпринять». Депеша командующего была доставлена на флагманский корабль англичан скоростным катером. Однако ни Лайонс, ни сам Браун не были склонны выполнять поставленную перед ними задачу без поддержки французов. Экспедиционный корпус вернулся обратно.

Позже генерал Канробер признался, что никогда не сможет забыть это фиаско. Через много лет он написал, что это событие было кульминацией в серии несчастий, преследовавших его в злосчастные месяцы командования армией. Несколько дней казалось, что он потерял рассудок. Он решил покончить с собой и однажды в полной парадной форме и в шляпе с белым пером направился в сторону вражеской траншеи. В течение нескольких секунд он стоял перед ротой русских пехотинцев, пока офицеры штаба силой не увели генерала назад. Тогда Канробер попытался убедить генерала Пелисье принять у него командование армией. Но тот возразил, что должен занять пост командующего только в случае смерти или серьезной болезни Канробера. В конце концов Канроберу удалось уговорить генерала Ниела поддержать его прошение об отставке. Перед этим Ниел направил маршалу Ваилланту телеграмму с пояснением поступка Канробера. Там говорилось: «Он очень утомлен. Ответ дайте телеграфом. Генерал Пелисье готов принять командование».

Несколько недель Раглан ждал отставки Канробера и, как он говорил офицерам штаба, даже надеялся, что она последует. В письме сыну Раглана Ричарду Кингскот был очень этим удивлен, так как, по его мнению, два генерала очень подходили друг другу по характеру, несмотря на многочисленные разногласия между ними. Канробер не раз заявлял, что прекрасно понимает Раглана. Англичанину прощали даже то, что он часто по привычке, оставшейся с прошлой войны, говорил вместо «русские» «французы». Правда, потом он сам первым смеялся над своей ошибкой. Кроме того, Раглан всегда подчеркивал, что он очень высокого мнения о французской армии.

С 19 мая, к огромному облегчению Канробера, командующим французскими войсками в Крыму был назначен генерал Пелисье. Этот человек был полной противоположностью своему предшественнику. Прямолинейный и решительный, жесткий и храбрый настолько, насколько осторожным был прежний командующий, он без малейших колебаний был готов посылать своих солдат на смерть. Генерал Пелисье скорее походил на своего отца-сержанта, чем на командующего армией. По выражению фотографа Роджера Фентона, внешностью новый командующий чем-то напоминал дикого кабана. Найджел Кингскот писал, что генерал был настолько толст и имел такую короткую шею, что его фигуру можно было сравнить с «бутылкой из-под имбирного пива». Короткие толстые ноги не позволяли генералу ездить верхом, и он объезжал свой лагерь на двуколке.

Возможно, генерал Ниел никогда не одобрил бы замену покладистого и тактичного Канробера на Пелисье, если бы не решение французского императора отказаться от мысли лично возглавить армию в Крыму. Императору намекнули, что в такое неспокойное время было бы неразумно надолго покидать пределы Франции. Месяц назад французская императорская чета посетила с официальным визитом Англию. Волнующий всех вопрос о намерении императора отправиться в Крым обсуждался в узком кругу на самом высоком уровне в отведенных гостю покоях в Виндзорском замке. Французскую сторону представляли сам император, маршал Ваиллант и французский посол в Лондоне. Глава английской делегации принц Альберт прибыл в сопровождении премьер-министра, министра иностранных дел, посла Англии в Париже, а также лордов Хардинджа и Панмора. Как заявил Панмор, все согласились с тем, что поездка императора в Крым была бы нецелесообразна. Переговоры были продолжены через два дня в Букингемском дворце в присутствии королевы. Королева нашла, что августейший гость «очарователен и обладает массой разнообразных достоинств, очень спокоен, прекрасно владеет собой... обладает большой притягательной силой и по характеру напоминает скорее немца, чем француза». Но и она не одобрила его намерения командовать армией лично. Через несколько дней после возвращения в Париж Наполеон III поблагодарил ее за гостеприимство и сообщил, что в связи со сложной ситуацией в самой Франции «считает необходимым отказаться от первоначальных планов». 28 апреля во время прогулки верхом по Елисейским Полям на него было совершено покушение. К началу мая окончательно выяснилось, что император не покинет пределов Франции.

Тем не менее разработанный Наполеоном III план ведения боевых действий продолжал претворяться в жизнь, хоть и с некоторыми изменениями. Довольно простой в целом, он изобиловал многочисленными деталями, требующими сложной, кропотливой работы. Согласно плану, армию союзников следовало разбить на три части. Первая армия должна была оставаться на месте и продолжать блокировать Севастополь и защищать базы союзников южнее города. Второй армии предстояло обойти город и связать русскую полевую армию на высотах к востоку от Севастополя. Третью армию планировалось высадить в противоположной части Крымского полуострова. Предполагалось, что она выступит в сторону Симферополя, отрежет коммуникации противника и, соединившись со второй армией, примет участие в решительном штурме города с севера.

«Все это, – считал лорд Раглан, – невозможно без широких приготовлений, значительных поставок имущества, что, в свою очередь, потребует задействования огромного количества транспортных средств». Сам он всегда считал, что отрезать русских от снабжения из континентальной части России действительно необходимо. Но, по его мнению, это было бы удобнее сделать из Евпатории. План французского императора предполагал распыление сил союзников на огромной территории, что сделает очень сложной организацию связи и взаимодействия между ними. В случае осложнения ситуации на одном из участков фронта у союзников неизбежно должны будут возникнуть трудности с оказанием помощи нуждающимся в ней войскам. План предусматривал, что и без того малочисленный английский контингент тоже будет раздроблен. Раглан не мог допустить этого. Он настаивал на том, что его силы слишком незначительны, к тому же французские солдаты не горят желанием занять траншеи, освободившиеся после того, как он поведет вторую армию в обход Севастополя навстречу полевой армии русских.

Панмор прямо назвал все эти предложения «дикими и невыполнимыми». Со своей стороны, Пелисье был полон решимости закончить войну собственными силами, не дожидаясь помощи императора. Поэтому он тоже мало нуждался в его планах.