Читать книгу "Риджийский гамбит. Интегрировать свет - Евгения Сафонова"

– Иди, – Лод бесцеремонно развернул меня в сторону библиотеки, для надёжности подтолкнув в спину. – Ты пережила плен, ошейник, Артэйза, отравление и все наши вылазки на территорию светлых. Думаю, пару часов в платье тоже как-нибудь переживёшь.

Так и не оправившись от изумления, я безвольной сомнамбулой побрела в заданном направлении.

В спальне меня встретил Бульдог, радостно попытавшийся привстать на задние лапы и царапнуть мои колени. Кое-как увернувшись, я опасливо погладила пса по голове. Запершись в ванной, облачилась в синий кошмар, – который, к сожалению, пришёлся мне впору, как и остальные вещи Литы. Нет, само платье было красивым, а кружевная отделка замечательно гармонировала с высокими сливочными чулками, но я подозревала, что на мне наряд мигом утратил всю свою привлекательность, и на миг снова пожалела о тех временах, когда мы с Лодом играли друг против друга. Ведь тогда мне было совершенно плевать, что на мне надето, как я выгляжу и что колдун думает обо всём этом.

Хотя юбка, которую я носила тогда, была всё-таки по-длиннее.

А, какая разница… если Лод меня и любит, то явно не за сногсшибательную внешность. Значит, вряд ли плачевное зрелище меня в платье что-то поменяет.

Позаимствовав гребень колдуна, я провела им по волосам. Не глядя в зеркало, дабы не огорчаться. И к тому времени, когда вернулась в лабораторию, Лод тоже успел переоблачиться: снял мантию, накинув прямо поверх рубашки жемчужно-серый плащ. Второй плащ – синий, явно предназначенный для меня – был наброшен на спинку кресла.

– Я сказал Алье, что мне нужен отдых. Чтобы никто не искал, – колдун посмотрел на меня, и в прищуре его глаз вспыхнули странные искорки. – Так-то лучше. Только одна маленькая проблема.

– Очки? – нервно спросила я. – Как я понимаю, в Риджии такого не носят.

Не сказать, чтобы одобрение, которым меня наградил его тягучий взгляд, успокаивало. Скорее заставляло лихорадочно искать подвох: не могло же ему действительно понравиться то, что он увидел.

Не могло же?..

– Да. – Лод подошёл ближе. Дотронувшись до одной из пластиковых дужек, пальцами другой руки вычертил руны. – Это поможет.

Я не поняла, что он сделал. Для меня ничего не изменилось. И лишь сняв очки, увидела, что шоколадная оправа обратилась стеклом.

Хотя нет, не стеклом: сгущённым воздухом, переливающимся хамелеоном.

– Чары временные, – добавил колдун. – Потом они вернут свой цвет.

– Но их всё равно будет видно, – вернув очки на нос, возразила я.

– Под этим – нет.

Сначала я подумала, что Лод достал из пустоты полупрозрачный шёлковый шарф, лёгкий, как аквамариновый туман. Но когда его набросили на мою макушку, так, чтобы закрыть лицо, поняла – вуаль. Ткань скользнула по коже мягко, словно лепесток, и мир окутала синеватая дымка. Следом мне на голову, бережно обняв лоб и надёжно прижав вуаль к волосам, лёг серебряный венец.

– Знать в Солирдаг часто скрывает лица. Это не вызовет подозрений.

Лод поправил вуаль, спустившуюся до губ, и кончики его пальцев скользнули по подбородку, – но трудно было понять, погладили или задели случайно. Укрыл мои плечи синим бархатом плаща, спустившимся до пят. Защёлкнув серебряную пряжку, выправил волосы, попавшие под тяжёлую ткань. А я стояла, чувствуя себя куклой, которую любовно наряжают в новое платье.

Странное ощущение. Но не сказать, чтобы неприятное. Скорее волнующее.

– Всё. Идём.

– Сейчас, только сапоги…

– Никаких сапог. Оставайся в туфлях. Нечего вечно прятать то, что прятать не стоит, – он взглянул на меня сурово. – Да, и ещё одно. Давай сюда кольцо.

На миг мне захотелось побежать обратно и всё-таки заглянуть в зеркало. Чтобы понять, действительно ли всё не так плохо или Лод просто окончательно сошёл с ума. Но вместо этого я лишь стянула серебряный ободок с пальца и протянула колдуну, чтобы тот подвесил его на кожаный шнурок.

– Без кольца, конечно, никуда, но иногда действительно хочется побыть наедине с собой. Или с кем-то ещё, – связав концы шнурка узлом, он набросил его мне на шею. – Заправь под платье.

Я снова подчинилась, только сейчас заметив, что на руке Лода тоже нет кольца. Значит, мы и правда будем одни…

А потом нас укрыло прозрачное марево чар невидимости.

– Только не говори, что это будет тайный побег, – почти простонала я.

– Боюсь, именно он. Не все отнесутся к моей отлучке с пониманием, – невидимые пальцы сжали мою ладонь. – Но разве так не веселее?

Когда меня потянули к лестнице, я в который уже раз подумала, что это всё-таки форменное безумие. Да только с тем, что весёлое, поспорить не могла.

Фаник и Восхт так и сидели в саду, на прежнем месте. Когда мы проходили неподалёку, принц обернулся – видимо, услышав наши шаги: Лод не счёл нужным тратить силы на то, чтобы скрывать и их. Никого не увидев, нахмурился.

Нет, чары невидимости определённо пришлись кстати. Представляю, как бы вытянулись лица этих двоих, если б сейчас они увидели нас.

Проскользнув за дворцовые ворота, Лод обнял меня, и голову вскружила привычная карусель телепорта. Я даже не успела отойти от перемещения, понять, что произошло, а колдун – видимый, как и я, – уже тянул меня из тёмного проулка между домами на людную, широкую, ярко освещённую улицу Айвентирри.

Я видела уютный Тьядри, волшебный Солэн, завораживавший Мьёркт. Но Айвентирри… белые дома словно присыпало сахарной пудрой, черепичные крыши украли цвет у безмятежного летнего неба. Зелёные лозы, оплетавшие стены и кованые перила балкончиков, раскрасила тёплая охра наступающей осени. Гирлянды шёлковых флажков сплетались над головами разноцветной сетью, цветы пёстрыми звёздами сияли на балконах, на витражных уличных фонарях и на деревьях, пробившихся сквозь светлую брусчатку, трепетавших листвой под тёплым дыханием ветра. Город-сказка очаровывал, касался тебя тонкими руками-улицами, манил, завлекал; и мы поддавались ему, слившись с толпой в шелках и дешёвых тканях, в масках и с открытыми лицами, в плащах и вуалях. Многие зачем-то несли в руках игрушечных птиц – маленьких, из бумаги, соломы или ткани. Должно быть, часть праздничного ритуала. Я встречала взгляды, исполненные веселья, и взгляды, в которых сквозила печаль: все знали, что завтра начнётся война, и многие мужчины уйдут, чтобы не вернуться. Но у них тоже была эта ночь, ночь улыбок и смеха. Последняя ночь, когда нечего было бояться.

Никому не хотелось её терять.

Мы неторопливо шли мимо вывесок, таверн и винных погребов. Притормозили напротив прилавка с едой – и отправились дальше, закусывая нежными медовыми булочками на палочке. В другом месте обзавелись бутылью терпкого напитка со вкусом и ароматом розы; я не знала, откуда Лод взял деньги светлых, да и не хотела знать. Мы слушали игру музыкантов, вплетавших в шум разговоров и смеха изысканные голоса флейт, смотрели на жонглёров, перебрасывавших друг другу горящие факелы, и циркачей, плясавших на канатах, которые висели в воздухе. Потом поднимали взгляд, чтобы увидеть фейерверки, распускавшие в бездне тёмного неба огненные астры, и вдыхали ароматы дыма, духов и цветочного мёда. Достигли площади, озарённой светом костров, вздымавших золотые лепестки сполохов к бледной луне: здесь тоже играли музыканты и, окружённые широким кругом зрителей, танцевали те, кто хотел танцевать.