Читать книгу "Группа крови - Андрей Воронин"

«Великолепно, – сказал он себе. – Просто расчудесно. А теперь успокойся и постарайся придумать что-нибудь более конструктивное, чем обливание себя самого помоями».

Думать было тяжело, и не только потому, что мешала тупая боль в ушибленном затылке. Абзац никак не мог успокоиться. Дать перехитрить себя двоим тупоголовым качкам! Им ведь даже не пришлось вынимать оружие. Просто заманили в темный угол, звезданули чем-то тяжелым по башке и сбросили в открытый люк, как мешок с картошкой…

Абзац пощупал карман куртки. Револьвер, конечно же, исчез. Черт с ним, с револьвером… Абзац очень кстати припомнил, как кто-то когда-то сказал ему, что вооруженный человек – более легкая добыча, чем тот, кто безоружен. Сжимая нож, дубину или винтовку, ты ощущаешь себя большим, сильным и непобедимым.

Твоя поступь становится уверенной и тяжелой, спина гордо выпрямляется, и ты перестаешь оглядываться по сторонам. Ты – воин, охотник, гроза всего живого.

И в тот самый момент, когда ты окончательно в этом убеждаешься, тебя, как правило, прихлопывают…

Все остальные карманы были вывернуты наизнанку, а один даже разорван. Щупая наливающуюся на затылке шишку, Абзац криво усмехнулся: вот дурачье… Ведь поняли же, что я пришел вовсе не затем, чтобы отдать Кузнецу пять тысяч, но все-таки не удержались, обшарили всего в поисках денег. Впрочем, обыск в подобных случаях – неотъемлемая часть стандартной процедуры.

Он огляделся, пытаясь понять, почему его тюремщики не выключили в подвале свет. Причин оказалось по меньшей мере две. Первая заключалась в том, что пленнику, глаза которого привыкли в темноте, ничего не стоило устроить засаду на охранников, когда те решили бы спуститься за ним сюда.

Вторая причина была менее утилитарной и носила, скорее, психологический характер. Теперь Абзац понял, почему наверху, у люка, воняло тротилом. Здесь, в подвале, совсем недавно что-то взорвалось – осколочная граната, судя по произведенному эффекту. Под самым трапом валялся истерзанный, изуродованный до неузнаваемости труп какого-то мужчины. От его головы мало что осталось, но руки все еще сжимали автомат. Абзацу не нужно было копаться в кровавой каше, чтобы понять, что автомат неисправен: на казеннике поблескивала сизым металлом страшная вмятина, магазин отсутствовал напрочь. Поискав глазами, Абзац нашел его в дальнем углу – тоже изуродованный, ни на что не годный…

Поодаль лежало тело, которое вначале показалось Абзацу детским. Лишь подойдя поближе и приглядевшись, он понял, что перед ним лежит горбун невысокого роста. Его маленький рот был оскален, испачканные кровью мелкие серые зубы сжались в каком-то последнем усилии, остекленевшие глаза непримиримо смотрели в стену.

Рядом с перевернутым столом лицом вниз валялся в луже крови еще один труп. Судя по выбритому наголо черепу и мощным плечам, это был охранник. Рядом с ним лежал тяжелый стальной лом – очевидно, тот, которым охраннику проломили череп. Из-за стола торчали чьи-то ноги в стоптанных зимних сапогах большого размера. Как раз в тот момент, когда Абзац посмотрел в ту сторону, одна из этих ног шевельнулась и сразу же бессильно обмякла.

Даже видавший виды Абзац был ошеломлен картиной этого побоища, по сравнению с которой большинство виденных им бандитских разборок казались просто драками в песочнице. Перешагивая через тела, он устремился туда, где лежал оставшийся в живых участник этой великой битвы. Под его ногой звякнула, откатившись в сторону, стреляная гильза. Этот тихий звук почему-то напомнил ему похоронный звон. После того, как ему позволили увидеть все это, нечего было и мечтать уйти отсюда живым.

Оттолкнув в сторону перевернутый стол, Шкабров присел над раненым. Это был мужчина лет сорока пяти или пятидесяти, длинный и тощий, как жердь. Его вытянутое лицо с оттопыренной нижней губой поразительно напоминало верблюжью морду, на переносице криво сидели очки. Посмотрев на очки, Абзац поспешно отвел взгляд: правая линза была выбита – вероятно, летевшим по касательной осколком, – и куски стекла глубоко вдавились в кровавую кашу, которая заполняла глазницу. Грубый рабочий свитер на плече раненого был разорван и насквозь пропитался кровью. Раненый не тратил сил на стоны, но его костлявые ладони крепко сжимали конец брючного ремня, которым была перетянута его левая нога у самого паха. Штанина была распорота осколком, который, по всей видимости, повредил бедренную артерию. Судя по размерам кровавой лужи, в которой буквально плавал этот человек, пролежал он здесь довольно долго. По существу, перед Абзацем лежал труп, каким-то чудом продолжавший дышать.

Абзац начал лихорадочно озираться по сторонам в поисках перевязочного материала, но тут же одернул себя: все, что он мог сделать для этого человека, это оставить его в покое и дать ему тихо умереть, не продлевая его мучений.

Уцелевший глаз раненого вдруг открылся, заставив Абзаца вздрогнуть от неожиданности. Меньше всего можно было ожидать, что этот полутруп придет в сознание.

– Меня… Заболотный… – едва слышно прошептал он. – Имя… Не хочу без имени, как собака… Заболотный, слышите?

– Слышу, – сказал Абзац, подумав, что бедняга напрасно тратит силы: с таким же успехом он мог разговаривать с одним из лежавших здесь мертвецов.

– Здесь.., нельзя… Зеленый.., зеленый дьявол… Барабан.

Абзац снова вздрогнул. Какой-то зеленый дьявол, скорее всего, был просто частью бреда умирающего от шока и потери крови человека. Но Барабан?!

Или это тоже бред? Мало ли на свете барабанов?

Может, он просит барабан, на котором любил стучать в детстве?

– Барабан? – Чувствуя себя последним мерзавцем, Абзац встряхнул снова впавшего в забытье раненого за плечо. – Серега Барабан?

– Сергей… Николаевич, – выдохнул Заболотный.

Абзац уперся руками в колени и тяжело поднялся. Говорить было больше не о чем. Заболотный пошептал еще немного – слов уже было не разобрать – и затих.

Сигареты из его карманов тоже исчезли, но он нашел на полу уцелевшую пачку, в которой их было целых восемь штук. Спички лежали на холодной нетопленой печке-буржуйке. Абзац закурил и стал осматриваться на местности, делать ему все равно было нечего до самой смерти. Вероятно, Барабану сообщили о побоище в подвале, и он пообещал приехать утром, чтобы разобраться во всем лично – наградить правых и покарать виноватых. Вероятно также, что ему сообщили и о визите Абзаца. Конечно, охранники понятия не имеют, кого им удалось сцапать, да и сам Барабан вряд ли знает Абзаца в лицо, но на его решение это, скорее всего, не повлияет.

Совершив небольшую экскурсию по подвалу, Абзац понял, что имел в виду раненый, говоря о зеленом дьяволе. Не имело значения, был ли Заболотный при жизни религиозным человеком, или дыхание близкой смерти подтолкнуло его в сторону мистицизма, но ему удалось буквально в двух словах выразить самую суть того, что творилось в этом подвале.

Абзац внимательно осмотрел мельницу и чаны для варки бумаги, сушильный пресс и настольную полиграфическую машину оригинальной конструкции, стоявшую на железном верстаке в соседней комнате. Он нашел матрицу, которую никто не потрудился спрятать, а в самом конце экскурсии, вернувшись к лежавшему на полу Заболотному, заметил отлетевшую в сторону стодолларовую купюру и обломки банковской машинки для проверки подлинности банкнот. Именно здесь печатались деньги, по следу которых Абзац пришел в эту западню. Было непонятно, почему работавшие на Барабана люди вдруг попытались вырваться отсюда. Непонятно было также, знал ли Кузнец о происхождении денег, которыми ссудил своего старого приятеля. Здесь было много непонятного, но Абзац поймал себя на том, что ничего не хочет понимать. Зачем? Если бы пониманием можно было проломить стену или открыть люк…