Читать книгу "Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура - А. Кошелев"

Был, конечно же, и «противник номер раз»: противостоящие нам войска императорской японской Квантунской армии, воинские формирования императора Манчжу-ди-Го Генри Пу И и отряды князя Дэвана — все они имели различную организацию, оснащенность, уровень боеготовности и тактику боевых действий.

Японская конница

К августу 1945 года квантунская армия насчитывала 24 пехотные дивизии, 9 смешанных бригад, бригаду спецназа (так называемые «смертники»), 2 танковые бригады, две воздушные армии и речную флотилию. Общая численность приближалась к миллиону. Нас информировали, что японские войска дерутся стойко, в плен, как правило, не сдаются. Много говорилось и о смертниках-камикадзе.

Воинские формирования императора Манчжу-ди-Го Пу И представлялись нам, естественно, менее серьезным противником: архаичные, сохранившие до середины сороковых многие элементы феодальной военной организации. Об отрядах правителя Внутренней Монголии князя Дэвана и говоритьнечего. Хотя именно они и должны были противостоять нашим войскам в Гоби и сразу за ней. Всего у Дэвана было до десяти дивизий кавалерии, 14 охранных батальонов и несколько артполков. Во второй линии — японцы. На Долоннорском направлении противником нашей группы были войска Пу И, во второй линии — тоже японцы.

В общем, хоть Гоби и именовалась у нас «противником номер два», но основным противником, реальным, так сказать, была, конечно же, именно она. И японское, и монгольское, и наше командование твердо знало: «пустыня Гоби — не Европа!»

В ночь на 9 августа наш эскадрон был усилен политсоставом; в том числе, прибыл к нам и лейтенант Тулатов. Через несколько дней он был назначен командиром нашей «урги»: разведгруппы, выбрасываемой в тыл противнику с целью обнаружения, захвата и удержания источников воды.

Моя активная служба окончилась на исходе второй недели боевых действий. Наша «урга» получила задание выдвинуться в район Суккум и обеспечить водой двигающиеся части и подразделения. Внезапного захвата не получилось: противник открыл огонь. И хотя боестолкновение было скоротечным, лейтенант Тулатов вдруг запаниковал и заявил, что вода в колодце Суккум — отравлена стрихнином; и, как он утверждал, сделал это, по всей видимости, лама. После чего самосудно попытался ламу расстрелять. Мы возмутились и не позволили ему этого сделать. Лама был взят под арест и препровожден по команде. Через несколько дней мы узнали, что «смерши» сшили на ламу целое дело: он-де и цирика какого-то отравил, и подметное возмутительное письмо на монгольском языке, мол, при нем обнаружено. В общем, под вышку беднягу подводили. Я доложил по команде, как дело было. Как ни странно, рапорт дошел — аж до самого Плиева. Он вмешался и ламу отпустили.[27]

Ну, а меня «смерши» на «конвейер» поставили. Честно скажу, вспоминать об этом — не хочется. Есть два поэта, которые все об этом уже сказали, и мне лучше их не сказать:

«Сорок пятый год — привет. Суд идет — десять лет!»

(А. Вознесенский)

«Но я — не жалею…»

(В. Высоцкий)

Виктор Корнер

командир ДРО[28]1-й бригады речных кораблей КАФ

В сунгарийском боевом походе кораблей Краснознаменной Амурской флотилии в августе 1945 года наиболее примечательным с точки зрения основ морской тактики был бой под Хуньхэдао.

Советский бронекатер

В районе этого селения корабли дозорно-разведывательного отряда КАФ в составе монитора «Сун Ят-Сен» и отряда бронекатеров утром 17 августа настигли отходившую японскую дивизию «Южных морей», нанесли противнику большие потери и не допустили тем самым усиления гарнизона города Саньсин, на подступах к которому японское командование намеревалось дать генеральный бой наступающим советским войскам…

16 августа дозорно-разведывательный отряд был готов следовать по назначению. В 14.10 отряду был поднят сигнал «Сниматься с якоря», и он двинулся вверх по Сунгари. Бронекатера, увеличив ход, ушли вперед.

С каждым километром нашего продвижения увеличивался поток бревен, плывших по реке. Временами появлялись целые плоты. Это очень усложняло и сильно замедляло наше движение.[29]