Читать книгу "Записки беспогонника - Сергей Голицын"

А между тем наступил сентябрь. Наши войска подходили к Днепру, оборонительные рубежи вдоль Дона перестали интересовать командование. Новых траншей мы не копали и дзотов не строили, а совершенствовали существующие, и то больше для практики.

Мы — четверо комвзводов — ходили в УВПС, и там на травке капитан Дементьев читал нам лекции по фортификации; иногда же он переходил на неприличные анекдоты, рассказывать которые был великий мастер.

Усиленно занимались мы также строевой подготовкой, ходили маршировать в УВПС, а Могильный учил босоногих девчат и стариков с холщовыми ботинками на деревянных подошвах.

Наконец пришел приказ: собираться на новые рубежи. От нашего ВСО-74 на двух автомашинах выехали: командир 1-й роты капитан Чернокожин, а с ним 10 бойцов его роты. Представителем 2-й роты был я, представителем 3-й — мой давний соперник, а теперь командир взвода Некрасов.

Получив паек на 15 дней, ранним осенним утром мы отправились на запад.

Глава тринадцатая

Благодатные места

В Лисках мы переехали по деревянному понтонному мосту через Дон. Дорога была хорошая, машина не капризничала, погода стояла теплая и солнечная. Мелькали белые села, поля, засеянные лишь на 30 %. Ехали мы на Репьевку и Шаталовку, к вечеру попали в Старый Оскол.

Я заночевал у прежней хозяйки, которая приняла меня радостно, стремилась угостить получше. От своего мужа она по-прежнему не имела никаких известий.

Утром мы помчались дальше на запад, миновали воспетый Чеховым город Тим, действительно не представлявший ничего интересного, и заночевали прямо в поле, не доезжая нескольких километров до Курска.

Всю ночь я наблюдал, как немцы бомбили город, издали фейерверк зениток, прожекторов и осветительных ракет был очень красив.

В районе вокзала Курск сильно пострадал, а на улицах разрушенные дома попадались лишь изредка. Мы повернули прямо на север по асфальтовому Московскому шоссе и к вечеру прибыли в город Фатеж, где встретились с капитаном Баландиным и нашими рекогносцировщиками. Баландин тут же забрал Некрасова и меня.

В Фатеже мы жили два дня и увеличивали с карт схемы, где пройдет будущий рубеж. Но на третий день выяснилось, что рубеж в этом районе отменяется и нам предстоит проехать еще километров 100 на юго-запад.

Мы уже привыкли к частой отмене рубежей. Не надо забывать, что фронт все время катился на запад. И потому оборонительные рубежи, казавшиеся необходимыми сегодня, через неделю становились ненужными.

Рекогносцировщиками руководили три капитана — представители Управления укрепрайонов фронта — УУР. Они повезли нас на трех машинах. Нашему ВСО-74 отводился отрезок рубежа по речке Вабле в 25 километрах к северо-западу от Льгова. В кабине сидел ууровский капитан, а в кузове наши капитаны-рекогносцировщики Финогенов и Москалев, а также Некрасов и я, а вместо рабочих 6 сержантов из УУР.

Я был очень рад вновь встретиться с милейшим капитаном Финогеновым Афанасием Николаевичем. Мы сидели с ним рядом и рассказывали друг другу о нашей жизни за последние месяцы. У него была карта, по которой мы следили за нашим маршрутом. И вдруг машина стала заворачивать в противоположную сторону. Финогенов постучал по кабине. Машина остановилась, капитан УУРа вышел.

— В чем дело?

— Да мы же не сюда повернули, надо налево.

— Прошу не в свое дело не лезть! — отрезал ууровец, сел в кабину, и мы двинулись дальше.

— Черт с ним, пускай везет куда хочет, — нахохлился Финогенов.

Для интереса мы продолжали с ним следить по карте. У ууровца такая же карта за целлулоидовой планшеткой тоже была, но, очевидно, только для фасона. Петляла машина, петляла, наконец остановилась. Мы все вышли. Капитан Финогенов, указывая на карту, холодно-вежливо сказал:

— Мы сейчас находимся вот тут: видите, церковь, село, лесок, овражек. Если мы повернем сюда, потом сюда через эту деревню и на мост, то к вечеру попадем на место.

Ууровскому капитану пришлось смириться, и далее по пути он сам спрашивал у Финогенова дорогу. Сделав километров 50 крюку, мы прибыли куда нужно.

Не много сохранилось за войну таких уголков, как этот, вдоль Вабли. Деревни, расположенные в стороне от больших дорог, немцев не видели. Лишь однажды проехала легковая машина с каким-то чином, да во время отступления мимо прошло человек 10 мадьяр. О партизанах никто тут не слыхивал. Старосты почти не взыскивали налогов.

Таким образом, крестьянам за два года немецкой оккупации удалось заполнить все свои закрома. Лошадей было мало, но два этих года люди выходили в поле семьями от 8 до 80 лет, пахали на себе и на коровах и засевали столько, сколько хотели, хорошо зная, что все это достанется только им самим.

Когда мы сюда явились, хлеб уже был убран и по жнитву многочисленными стадами ходили гуси, такие жирные, что едва передвигали лапки. У иных хозяев их насчитывалось до полсотни. Вокруг домов зеленели огороды. Каждый хозяин садил, кроме огурцов и помидоров, еще в большом количестве сахарную свеклу, столь необходимую для выгонки самогона — единственной и самой устойчивой тогдашней валюты.

Афанасию Николаевичу и мне досталось рекогносцировать несколько БРО, и потому время от времени мы вынуждены были переезжать из одной деревни в другую. Везде нас кормили и поили совершенно бесплатно. Работы было много, как всегда спешной, но на сытый желудок работа спорилась. Наши два сержанта помаленьку подзарабатывали по вечерам на огородах и также были очень довольны.

Но от сытной еды Афанасий Николаевич, и всегда больной, заболел желудком еще больше и едва ходил. Фактически всю рекогносцировку я провел самостоятельно, а он давал только общие установки.

Чтобы хозяева были щедрее, мы с ним останавливались всегда врозь. В одной деревне хозяином у меня оказался старик с окладистой бородой, похожий на боярина. Его фамилия, так же как и у других обитателей деревни, была Листофоров. Старик гордо объяснил, что все они дворяне и происходят от некоего полковника царя Петра.

Однажды, сидя с ним за поллитровкой самогона, я спросил его:

— Ну, а как вы, дедушка, при немцах-то жили?

У старика от хмеля пот выступил на лбу. Он блаженно закрыл глаза и вздохнул:

— Как при Николае.

Комментировать не буду.

Афанасий Николаевич совсем расхворался. По совету сержантов, чтобы передвигаться на рекогносцировках, он попросил у ууровского начальства подводу.

Но начальство вместо подводы прислало двух пехотных капитанов, дабы Финогенов руководил их рекогносцировками. Вновь прибывшие не внушали нам никакого доверия — лица у них были красные, испитые, взгляд тупой, выглядели они какими-то кладовщиками или снабженцами, случайно одевшими капитанские погоны.

Договорились мы с ними так: они начнут рекогносцировать одно БРО, а через три дня я к ним прибуду помогать оформлять.