Читать книгу "Средневековая Англия. Гид путешественника во времени - Ян Мортимер"

Англия была так богата талантами, что я не знаю даже, с чего начать описание величайших литературных творений того времени. Но можно составить краткий список претендентов на звание величайшего английского средневекового писателя. Так что, признавая, что и среди не попавших в первую четверку есть немало талантливых авторов, я постараюсь рассказать о величайших представителях английской литературы XIV века.

Джон Гауэр

Друг Чосера, который называл его «нравственным Гауэром», происходит из семьи кентских рыцарей – правда, сам он не рыцарь. Он в довольно юном возрасте переехал в Лондон и посвятил себя писательскому ремеслу. Примечательно то, что он пишет не только по-английски: он слагает стихи еще на французском и латыни – причем не время от времени, чтобы просто похвастать знанием языка. В его сатирической поэме на латыни Vox Clamantis («Глас вопиющего»), посвященной положению дел в Англии, более 10 тысяч строк. Она выдержана в форме сна-видения, в котором восстание Уота Тайлера сравнивается с ужасной апокалипсической ночью. Весь мир переворачивается с ног на голову. Смирные животные дичают, дикие – беснуются, домашние животные перестают слушаться, а крестьянство восстает. Поэт бежит из Лондона, калеча и убивая встречных их же земледельческими инструментами. Что же касается французских стихов – он выпустил на этом языке два сборника баллад, а также свою самую раннюю большую работу, Mirour de l’omme («Зерцало человеческое»). Длина «Зерцала» – почти 30 тысяч строк; оно посвящено происхождению и природе греха и распространению скверны по всему миру.

Главное англоязычное произведение Гауэра – Confessio Amantis («Исповедь влюбленного»). Одна из причин его успеха – внимательность ко вкусам аудитории. Вам, наверное, покажется, что написать поэму длиной более 30 тысяч строк – не лучший способ привлечь читателей, но он выбрал отличную тему – жалобу на раздор, вызываемый любовью, – и развивает ее через элегантные истории и отступления. В прологе он говорит, что те, кто излагают одну лишь мудрость, лишь притупляют ум читателей, и потому он собирается писать по-другому: «немного похоти и немного мудрости, о большом и малом, чтобы кому-нибудь понравилось, что я пишу». Это неплохой совет для писателя любой эпохи.

Работа над произведением началась со случайной встречи Гауэра с королем Ричардом II. Когда их суда встретились на Темзе, Ричард пригласил Гауэра на борт и попросил его написать что-нибудь лично для него. Естественно, Гауэр был невероятно польщен и сразу же начал писать «книгу для короля Ричарда, которому принадлежит моя верность, со всем почтением моего сердца». Впрочем, через несколько лет Гауэр понял, что совершил огромную ошибку. Король превратился в презренного тирана и уже не заслуживал ни уважения Гауэра, ни тем более посвящения ему величайшего литературного произведения. Так что Гауэр вычеркнул строки, где клянется в верности Ричарду, и вместо этого написал посвящение кузену и сопернику Ричарда, Генриху Ланкастеру (будущему Генриху IV). С тех пор и до конца жизни Гауэр всячески поддерживал Ланкастеров и писал стихи, прославляющие нового короля, на всех трех языках.

Уильям Лэнгленд

Следующим в нашем списке идет писатель, воплощающий собой средневековую социальную критику. Уильям Лэнгленд родился в Шропшире около 1325 года; поэтический дар в нем сочетается с религиозным благочестием. Он – полная противоположность придворному поэту Гауэру Он даже под страхом смерти не станет воспевать короля и аристократов. Его «Видение о Петре Пахаре», с одной стороны, принадлежит к жанру «снавидения», но вместе с тем это страстное жестокое осуждение лицемерия, самовозвеличивания, жадности и мздоимства, особенно среди духовенства. Как и большинство английской поэзии XIV века, «Видение» написано аллитерационным стихом: строки связываются между собой не рифмами, а аллитерацией. Хороший пример – мелодичная первая строка, «In a summer season when soft was the sun» («Летнею порою, когда солнце грело»); еще один пример – знаменитая строка, где он видит «а fair field full of folk» («прекрасное поле, полное народу»).

Как только поэму начали в 70-х годах распространять в списках, ее тут же признали шедевром. Убежденность и чувство справедливости Лэнгленда вкупе с литературным даром гарантировали успех поэмы. Он напрямую осуждает грехи, в которых погрязли люди в повседневной жизни. Их характеристики и слабости были воплощены в виде персонажей. Он не сдерживается, обличая богачей, которые «в веселии и чревоугодии проедают свое богатство, не поделившись и куском хлеба с бедняком…». Осуждает он и все растущую склонность лордов и их семей покидать холлы и проводить большую часть времени в личных покоях:

Мрачен холл во все те дни,Когда лорд и его леди сидят в другом месте.Сейчас богатые едят отдельно,В личных покоях, избегая бедных,Шли в комнате с печной трубой, покинув главный зал,Построенный, чтобы там ели все,И всё для того, чтобы сэкономить то, что потратят другие.

В этом отношении он похож на другого, более раннего социального критика – автора поэмы «Победитель и расточитель», в которой подчеркивается, как важно для лорда иметь хорошую свиту (и, соответственно, поддерживать своих слуг и бедняков). В отличие от них, люди, которые разбогатели благодаря собственным усилиям (например, юристы и врачи), эгоистичны, потому что тратятся только на себя. Но литературный дар Лэнгленда намного превосходит и других протестных поэтов, и почти всех, кто пишет аллитерационным стихом. «We have no letter of our life, how long it shall last» («У нас нет грамоты, где говорится, сколько должна длиться наша жизнь»), – пишет он, размышляя о людях, которые считают долгую жизнь чем-то самим собой разумеющимся, словно ее можно пожаловать королевской хартией или «грамотой». Его критические стрелы в адрес духовенства за лицемерие очень больно жалят:

Я учу каждого слепого скрягу, как стать лучше:

Имею в виду аббатов, приоров и всевозможных прелатов,

И священников приходских, которые должны проповедовать и направлять

Всех людей на путь исправления всеми силами своими…

Неученые могут сказать, что в вашем глазу – бревно,

А соринка нечистая попала, в основном по вашей вине,

В глаза многих и многих людей, вы, проклятые священники!

В 80-х годах (после восстания Уота Тайлера) выходит второе издание поэмы, а около 1390 года – третье. Чосер явно читал ее; в подражание ей написаны еще несколько произведений. На момент смерти Уильям Лэнгленд, возможно, не был богат и не сумел искоренить лицемерие священников, но у него имелись свои сторонники, и он был знаменит.

Автор «Гавейна»

Если у Лэнгленда и есть серьезный конкурент в написании аллитерационных стихов, то это третий поэт из нашего списка. К сожалению, мы не знаем его имени. Он родился в Ланкашире или южном Чешире и хорошо знаком с французскими романами. Он знает «Роман о розе», цитирует рассказы сэра Джона Мандевиля и хорошо осведомлен о том, как работает прислуга в аристократическом доме, так что, скорее всего, как-то связан с рыцарем или даже более высокопоставленным человеком. Но, в общем-то, его личность не имеет особого значения. Четыре его поэмы – «Сэр Еавейн и Зеленый рыцарь», «Жемчужина», «Чистота» и «Терпение» – выдержали испытание временем, так что его самое знаменитое произведение дало ему имя. Прочитайте, например, описание того, как Иона входит во чрево кита: