Читать книгу "На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - Константин Деревянко"

Всегда считал адмирала Октябрьского сильным комфлотом и эту смену командования флотом воспринял, как большую потерю для флота и нашего дела борьбы на Черноморском театре военных действий.

Прискорбно мне об этом писать, так как уважаю и люблю всех троих наших славных адмиралов и флотоводцев. Но это была крупная кадровая ошибка нашего умного и дальновидного наркома Кузнецова, которая через год была исправлена.

Я встретил Филиппа Сергеевича у въезда в город Поти, когда мне позвонила охрана моста о проезде адмирала. Мы проехали с ним на его квартиру. Отдаю должное выдержке своего учителя: он ни слова о случившемся; за чаем, которым нас угощала его супруга Мария Николаевна, шли отвлеченные разговоры. А через неделю я проводил его с семьей – он уезжал командовать Амурской флотилией, во второй раз. И это в то время, когда шло интенсивное изгнание врага с Северного Кавказа, в дело которого велик был вклад Октябрьского. В апреле сорок третьего авиация противника совершила на Поти второй большой налет. Он был успешно отражен. В этом отличились летчики и зенитчики, и в их числе гвардейцы командиров батарей Ю.Н. Зорина, Н.Ф. Кравченко, И.В. Беляева, Г.П. Яковлева, А.Ф. Мордовцева, Г.В. Корзуна, А.Г. Телегина, Р.Э. Тизенберга и Фастовца. И по-прежнему на высоте были начальник ПВО Главной базы полковник А.А. Федосеев и командиры полков А.В. Мухряков и И.К. Семенов, искусно управлявшие воздушным боем над портом.

Противник цепко ухватился за Таманский полуостров, создав сильные укрепления, названные «голубой линией», позволившие ему продержаться несколько месяцев. И вот в этот период в небе Кубани разыгралось грандиозное воздушное сражение, длившееся много недель, в которое было втянуто несколько тысяч самолетов с обеих сторон. Победа была на стороне советской авиации. Тут сказалось и мастерство, и героизм, и превосходство советской техники. Впервые за войну наши Военно-Воздушные силы завладели господством в воздухе, и не только на юге, а на всем советско-германском фронте. Здесь в полной мере показала свое превосходство и преимущество советская экономика, которая дала фронту лучшие, чем у немцев, самолеты и в большем количестве. А наши летчики превзошли врага в искусстве воздушного боя по всем статьям.

А я тем временем старался поглубже вникнуть в порученные мне дела: на основе опыта боевых действий совершенствовать боевую подготовку флота и пополнять новыми положениями военно-морское оперативное искусство. До этого я не представлял, какое это интересное дело.

У начальника отдела боевой подготовки капитана 1 – го ранга М.Н. Попова и флагманских специалистов флота – штурмана капитана 1-го ранга Ю.П. Ковеля, артиллериста А.А. Рулля, инженер-механика инженер-капитана 1-го ранга В.Я. Красикова – накопилось много материала по использованию оружия и тактическим приемам. Мы обобщили данные и представили начальнику штаба флота

Елисееву свои соображения по совершенствованию наших тактических приемов при нанесении ударов по противнику В частности, мы доказали и предложили, что против имеющихся у противника малотоннажных судов, работающих на морских коммуникациях, вполне достаточно фугасно-осколочного снаряда 130-миллиметровых пушек эсминцев, но даже их посылать в мелководный северо-западный район моря – за 1150 км – не следует, ввиду большой минной опасности, ибо параван-охранители не гарантируют безопасности эсминца, так как противник начал применять устройства-ловушки на тросах мин и тросы не подрезаются, а мины подтягиваются к борту корабля и взрываются. В связи с колоссальным расходом артбоеприпасов избегать бесплодных ночных артобстрелов портов и побережья Крыма, занятых противником, которые ничем не подтверждаются, а сама стрельба не корректируется.

Мы считали, что при высадке десанта, когда используется метод внезапности, а не силы, не следует проводить артподготовку перед началом высадки, ибо этим мы сами поднимаем противника, он изготавливается к отражению десанта. Опыт позволил нам сделать выводы, которые должны стать известными всем нашим командирам кораблей и авиаторам: наиболее эффективными являются удары пикировочной и торпедоносной авиации с различных направлений, не менее трех. Вражеские летчики доводили пикирование до 150 метров (лица летчиков были видны) и потом сбрасывали бомбы – поражаемость резко увеличивалась; а торпедоносцы выходили в атаку в сумерках с темной стороны на высоте 70—100 метров и сбрасывали торпеды с расстояния 800—1000 метров – только искусные уворачивались от попадания.

В противовоздушной обороне баз и кораблей грамотнее использовать истребительную авиацию – не действовать навалом против вражеских самолетов, а создавать группы – ударную, прикрытия, отвлекающую; и те, что сбивают бомбардировщики, не должны ввязываться в бой с «мессершмиттами»; умеючи наращивать истребители в бою; узаконить корабельный дозор ПВО в качестве выносных морских постов ВНОС; для всех портов создать штатные дивизионы задымления портов от авиации и артиллерии противника.

Красная Армия вновь порадовала советский народ летом сорок третьего: на Курской дуге немецко-фашистская армия потерпела сокрушительное поражение, которое стало началом конца Третьего рейха.

Я был вызван на ФКП флота в Майкоп. И комфлот Владимирский поручил мне с колонной легковых автомашин выехать в Краснодар, встретить наркома Кузнецова и сопровождать его с большой группой офицеров Главморштаба – помочь новому комфлоту в связи с подготовкой войск Северо-Кавказского фронта Черноморского флота сокрушить так называемую «голубую линию» обороны немцев, протянувшуюся от Новороссийска на север до Азовского моря, и окончательно изгнать немцев с Кубани, милой моему сердцу родины.

Был воскресный жаркий день. Ехал я через кубанские станицы, так хорошо мне знакомые с детских и юношеских лет по укладу жизни, быту, традициям, нравам, семейным устоям и взглядам. Времени у меня в запасе много, и я часто останавливался поговорить со станичниками – стариками и женщинами. И до боли в сердце переживал наполовину пустые улицы, дома, станицы – не было видно главной движущей силы общества: молодых мужчин, без которых нет изобилия материального и не продолжишь род людской. И действительно – малых детей совсем немного и те уже безотцовщина. Запомним это гитлеровцам, осиротившим их. Подъехали испить воды к толпе женщин. А это заневестившиеся девчата – похоронкой их повенчала с суженым «курносая, безглазая с косой», пожинавшая обильный урожай на поле брани. Потому тут и не слышно звонких и мелодичных украинских песен и обычной для кубанских станиц веселости. Но вот подошли шоферы и матросы из охраны, и помягчели девичьи лица. Без вступлений завязался разговор между «годками», ведь остановка минутная и надо было успеть хоть немного выговориться вот с такими же, какими были бы их женихи и мужья сейчас. Разговор шел, и девушки оживились. А я стал в стороне, чтобы не стеснять юность, и думал горькую думу: никакой улыбкой мимолетной встречи с такой же юностью не подавить страшную грусть, поселившуюся в душах этих девушек. Теперь им, как и другим миллионам русских, советских женщин, вековать вдовьей жизнью без мужьей ласки и не испытать им счастья материнства в замужестве. Они хорошо это осознавали, потому что я видел, что под их глазами, проплаканная не одну ночь и день, тоска по этому счастью уже вывела преждевременно чуть приметные темные тона, контрастирующие с красивым – самым красивым на всем белом свете – лицом кубанской понизовной казачки из славного племени украинских, самых настоящих, запорожцев, переселенных сюда указом царицы в конце XVIII века. Мы и эту горькую женскую долю не простим фашистам.