Читать книгу "Изгой - Юрий Никитин"

Он вскинул к небу руки, призывая его в свидетели, закричалгромко и звеняще:

— Успокойтесь!.. Мы не отдадим наш славный город, неотдадим Гелонию!.. И сумеем защитить свои земли. Но если кто из вас раньшекогда-либо держал в руках оружие, умеет держаться в седле, приходите сегодня кгородской зброярне. Вам дадут оружие, накормят, распределят по отрядам. Неотдадим Гелонию!

Дружный клич всколыхнул мир, заставил затаиться в страхеподземных зверей, а птицы в соседнем лесу поднялись с веток и закружились наддеревьями.

— Не отдадим!

— Всю кровь до капли!

— Не сдадим Гелонию!

Но все-таки в городе настали тревожные дни еще задолго доподхода агафирсов. Мужчины, оторванные от семей, занялись, естественно,беспробудным пьянством. Привыкшая к порядку стража хмуро поглядывала на пьяных,но не вмешивалась даже в то и дело возникающие драки. Переселенцы, оставшись наночевке в городке, прямо на площади жгли костры, бражничали, спорили, дрались,прыгали на спор через огонь. В трех местах пели и плясали бродячие музыканты, танцовщики.Им бросали монеты, орали, нахваливали, в музыку и песни вплетались хриплыеголоса охотничьих рогов, резкие вопли дудок, рев скота, далекие звуки била состорожевой башни.

В одном месте в окружении целой толпы орущих мужчин плясалис мечами в руках двое обнаженных до пояса и совершенно пьяных воинов. Одноговзгляда Олегу было достаточно, чтобы сказать, чем такая пляска кончится.

А Скиф сказал восторженно:

— Им дай только повод, чтобы вскочить на коня ипомчаться навстречу ветру, чтобы вскипела кровь, что-бы меч сверкал и пел,чтобы хряск вражеской плоти, крик чужих женщин, чтобы огонь и кровь! Нет, неудалось вытравить в этих людях чисто человеческую страсть к оружию, ксражениям, к воинским подвигам!

Олег задумался. Дерзкая сила переполняет этих людей, онизабыли, что в войне кладут головы, а помнят удачные походы на соседей. Еслидаже не свои походы, то с восторгом пересказывают воинов-соседей, которыеприводили пленных и перекладывали на них всю грязную работу, а захваченныхженщин использовали как наложниц, на что не согласится ни одна женщина ихплемени.

В непроглядной ночи громко и страшно ударили в медные щиты.Протяжный тягучий звон возник и остановился в ночном воздухе, в него вплеталисьвсе новые и новые удары, и вся ночь, казалось, дрожит как лист на ветру.

На башнях вспыхнули факелы. Кое-где их сразу бросали в бочкисо смолой, и вскоре тьма вокруг крепостных стен озарилась красным зловещимсветом. Наверху раздался общий вздох, что перешел в стон.

Внизу под стенами в двух десятках шагов из тьмы быстроподъезжали ровными рядами всадники. Между ними уже пробегают по направлению кстенам пешие, умело держа в руках длинные лестницы. Каждую лестницу несут почетыре человека, и едва их разом приставили к стенам, наверх тут же началибыстро-быстро карабкаться сотни... нет, тысячи вооруженных людей!

Скиф стряхнул оцепенение, закричал страшно:

— Бочки!.. Разом!!! Лучники!!!

Со стен начали торопливо опрокидывать бочки с кипящейсмолой. Следом сбрасывали бревна, что ломали лестницы и калечили людей. Снизураздался многоголо-сый крик дикой боли, ибо капли смолы, попав на тело, негаснут, а прожигают его до кости, а то прожигают и саму кость.

Лучники торопливо стреляли в конников, в темноту,догадываясь, что и там стрелы найдут цель. Вокруг крепости по всему периметрустоял крик, ругань, вопли, страшно кричали раненые кони. Выглянула луна и сноваскрылась за тучей, но Скиф и его военачальники успели узреть, что вся равнинаперед городом занята войсками. И хотя ими не кишит, все держатся отдельнымиотрядами, ровными такими квадратами, словно и не люди вовсе, волосы на головевстали дыбом: не думал, что Агафирс приведет такую силу.

— Лучники!!!

Воздух трещал, раздираемый сотнями тяжелых стрел. Из темнотыдоносились крики людей, которые считали себя надежно укрытыми тьмой.

Скиф с топором в руке носился по стене, глаза безумные,сердце едва не выскакивает, это же город Гелона, он обязан любой ценой защититьдело рук и сердца самоотверженного брата...

С внутренней стороны стен по лестницам подавали новые связкистрел. На толстых канатах поднимали корзины с тяжелыми булыжниками. Женщинывыбегали из домов, наготове чистые тряпицы, но раненых пока нет, пока нет, всееще нет...

Олег бежал по стене с другой стороны. Скиф с удивлением иоблегчением увидел в руке волхва обнаженный меч. Олег крикнул издали:

Что на той стороне?

Отбили! — прокричал Скиф. — У тебя?

— Тоже, — ответил Олег. — Твой брат как будтопредвидел заранее, с какой стороны и как нападут!.. Именно там больше всегокамней, бревен, там в ряд бочки со смолой. Ни один не добрался даже до серединыстены!.. А жаль.

— Почему?

— Дальше бы падали, — сказал Олег зло. —Таких высоких стен я еще не видел! Но теперь вижу, не зря, не зря.

Скиф мотнул головой. Всякий раз при воспоминании о Гелоне вглазах щиплет, а в сердце появляется боль. Как он несправедливо набрасывался набрата, винил в трусо-сти, обвинял, хулил! А теперь брат спасает его, дажебудучи там, в мире черного солнца.

— Но как? — спросил Скиф потрясенно. — Какпроникли? Почему их не задержало наше войско? Олег покрутил головой:

— Шутишь? Ты бы еще сказал, остановило!.. Это вшивоедурачье явно взяли сонными. Но неужели и Турч, он же воин... И не дурак. Эх, небудем о павших... наверное. Но про войско за стенами города теперь забудь. Нашесчастье, что агафирсы совсем обнаглели!.. Ишь, попробовали захватить горододним передовым отрядом.

Скиф долго молча смотрел в темноту. На востоке медленносветлело. Обозначился темный край земли, над которым неспешно поднимался слабыйрассеянный свет.

— Так это было еще не войско?

— Шутишь?

— Да нет... Но что в темноте рассмотришь...

Олег посоветовал угрюмо:

— Дождемся рассвета. Там увидишь.

Но ждать долго не пришлось, на востоке небо уже медленносветлело. Из чернильной тьмы медленно проступали стены, крыши, бледные лица.Все напряженно вслушивались, опасаясь нового приступа.

Их темноты доносилось далекое фырканье коней, топот, иногдарезкий повелительный вскрик. Привыкшие в темноте глаза жадно хватали все, чтомогли разглядеть, сперва во тьме плавали комья черного тумана, превращались встрашных мохнатых зверей, сливались в огромные массы, дробились, но снаступления рассвета это исчезло, растворилось в бледном рассвете, а взамен всеувидели голую вытоптанную землю.

— Ушли, — сказал Скиф с облегчением. — Ушли,гады!