Читать книгу "Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный"

Огромные хрустальные бокалы я наполнил багрово-красной жидкостью только наполовину. После того ужасного вонючего самогона, которым два дня назад меня накачал Павел Ишаченко, предложенный Лесницкой напиток казался поистине божественным нектаром.

— Вы извините меня, Андрей, — отхлебнув немного вина и заев его для приличия оторванной от лежащей на тележке грозди полупрозрачной зеленой виноградинкой, сказала женщина, — может я веду себя чересчур вульгарно. Просто сделайте вид, что вы этого не замечаете. Поймите, я ведь крайне редко могу себе позволить что-либо подобное.

— Да ладно, чего уж там, — удовлетворенный чудесным вкусом предложенного напитка, немного смягчился я. — Это вы меня извините, немного сорвался, погорячился, проявил, так сказать, излишнюю грубость.

— Будем считать, что ничего вообще не произошло. Предложите лучше тост.

— Мы же вроде бы как собрались пить за упокой души Елены Павловны, — вопросительно взглянул на нее я.

— Я считаю, что лучше не думать сейчас о плохом. — Глаза собеседницы оживились и наполнились соблазнительным блеском. — Вокруг ведь столько всего прекрасного. Я думаю, — сейчас не стоит вспоминать о ней. Душа Леночки упокоилась в лучшем мире, а мы остались среди живых, нам нужно получать удовольствие здесь, — пускай не все кругом идеально, но это все-таки принадлежит нам.

Все сказанное было произнесено женщиной с такой восторженностью, что мне даже стало рядом с ней несколько не по себе.

— Извините, Антонина Петровна, — нерешительно сказал я, — но ведь покойная была вашей близкой подругой. Неужели вы настолько холодно отнеслись к ее смерти?

— Во-первых, Андрей, постарайтесь в дальнейшем называть меня Тоней. — На лице Лесницкой возникла немного странная улыбка. — Вы уже раз несколько минут назад так меня назвали, и мне это очень понравилось. Антониной Петровной пускай я буду при Лесенке, чтобы она, бывало, не подумала о нас там ничего некрасивого. А во-вторых, если, так сказать, между нами, то, извините за выражение, пошла она, эта Батурина, ко всем чертям. Чтобы ей гореть в аду ярким пламенем, такой подруге!

— Боже мой, Тоня! — пытаясь нарисовать на своем лице маску удивления, воскликнул я. — Разве так можно о покойнице?

— О ней можно. — Глаза женщины начали немного расплываться, — одного глотка слабоалкогольного напитка для нее оказалось вполне достаточно. — Вы, Андрей, вряд ли знаете, какой в действительности была эта женщина. Я же с ней была знакома с самого первого класса. И с этого самого первого класса мы с ней друг друга хронически не переваривали.

— Почему же в последнее время между вами были столь дружеские отношения?

— Почему? — усмехнулась Лесницкая. — Потому, что повзрослели мы, стали немного умнее. В конце концов, потому, что мой нынешний муж Питер Маклайн имел с Николаем Батуриным какие-то деловые отношения. Мне волей-неволей приходилось поддерживать приятельские отношения с этой нигде не работающей, мягко выражаясь, стервой. Мы постоянно мило улыбались друг другу, дарили подарки на день рождения, даже иногда целовались при встречах и прощаниях, но все это время я в ее глазах не видела ничего другого, кроме обычной скрытой ненависти. Думаю, — она во мне видела то же самое.

— Почему вы в этом так уверены? — спросил я.

— Долго объяснять, Андрей.

— А вы попробуйте. — Я разместился в кресле как можно удобнее, отставил бокал на столик и демонстративно сложил руки на груди. — Думаю, нам обоим спешить сейчас некуда. Или, может, дочку боитесь дома саму оставлять?

— Нет, — покачала головой Лесницкая, — Лесеньку я отправила на выходные к своей матери. Они с бабушкой очень любят друг друга, — пускай пару дней побудут вместе. После вчерашних похорон мне почему-то очень захотелось побыть одной, но, проведя в своей постели нынешнюю бессонную ночь, я поняла, что сегодня мне обязательно нужно кому-нибудь излить душу.

— И этим человеком должен был оказаться именно я?

— Хотите, верьте, хотите, нет, — Антонина немного привстала и искренне приложила руку к своей полноватой груди, слегка выглядывающей из-под низкого декольте, — но думала я только вас. Спросите — почему? С охотой отвечу. Может вам кто-то из моих так называемых «подруг» говорил, а может быть, и нет, — я ведь в школе все время была активистом. Сначала — председателем совета пионерской дружины, потом — секретарем комсомольской организации. До появления в нашем классе Тамары Кусалиной я была лучшей ученицей, официальным, как говорится, лидером и первым помощником учителей. Учившаяся с двойки на тройку Леночка Возкова все время мне из-за этого завидовала. Всеми правдами и неправдами она пыталась выставить меня перед одноклассниками, как посмешище, но и это ей не очень-то удавалось. Немного позже обстоятельства сложились таким образом, что завидовать ей стала я.

— И вы так легко об этом говорите? — Своим в меру спокойным голосом я попытался хоть немного притушить «пыл» ни на шутку раскрасневшейся и громко разговаривающей женщины.

— А чего здесь стесняться? — злобно сощурила глаза собеседница. — Что было, то было. Прошлого назад не вернешь, а скрывать это сейчас от других нет никакого смысла. Они втроем — Ленка, Любка и Алка — создали свою организацию, которую я шутя окрестила «сладкой тройкой». Все они были симпатичнее меня внешне, за ними гурьбой бегали мальчишки, а зависти к ним остальных девчонок просто не было предела. Таким образом, я потеряла свою популярность среди одноклассников. Они между собою были как единое целое, со мною же не дружил никто. Единственное, чем я могла тогда гордиться, были мои успехи в учебе. Но и здесь им удалось меня перещеголять. В девятом классе у нас появилась новенькая — Тамара Кусалина, которая была девочкой довольно скромной и стеснительной, но в прилежании и успеваемости она резко переплюнула меня по всем параметрам. Я так и осталась просто официальным никем не уважаемым лидером школы, а вся популярность стала принадлежать им — «сладкой» теперь уже четверке. Видя, что новенькая отлично учится, девчонки быстро взяли ее в оборот. Она стала помогать им с контрольными, с экзаменами, в общем, со всем на свете. Никто из учителей не знал о том, что Томка постоянно «шпарит» им всем троим домашние задания. Остальные же в освободившееся от учебы время продолжали завоевывать себе «место под солнцем». Эти три девчонки запросто лупили даже самых отъявленных и опасных хулиганов, с которыми никто не мог справиться. Возкова стала в те времена чуть ли не легендарной личностью. Комитет комсомола во главе со мною был в полной растерянности. Никто не знал, что с ними делать. А я завидовала им, завидовала тайно, черной завистью. А пойти к ним и прямо предложить взять меня в свою группировку не могла по причине излишней гордости. Я не спала ночами, — только то и делала, что мечтала, видя себя рядом с ними. Сколько через их прошло парней, вы не можете себе и представить.

Женщина резво поднялась с ковра и раздраженно прошлась по комнате.

— Может, съедите яблочко или банан? — видя ее относительно неспокойное состояние, любезно предложил я.