Читать книгу "В постели с тираном. Книга 2. Опасные связи - Диан Дюкре"

Это имеет отклик на выборах, проводимых 24 сентября: Милошевич, получив лишь тридцать семь процентов голосов и тем самым проигрывая, теперь должен уступить свой пост. Однако он заявляет, что не сделает этого. Выступление Слободана приводит к массовым демонстрациям протеста, которые начинаются пятого октября и заканчиваются захватом здания парламента. Один из самых популярных в то время лозунгов направлен против супруги экс-президента: «Органы власти должны выбираться народом, а не Мирой!»

Маленькое заведение «Мадонна Диско», принадлежащее Марко, сжигают дотла. Вечером того же дня сын сообщает своим родителям о том, что он решил уехать из Сербии. Мира, приходя в отчаяние, пытается убедить его в том, что бегство за границу – поступок неприемлемый. «Мама, многопартийность по-сербски заключается в том, что если кто-то выигрывает, то его противник должен убраться за границу. То, что они до сих пор не сварили нас в каком-нибудь котле, – это уже очень хорошо». Не желая больше бороться, Марко поспешно собирает какие-то вещи, еще даже не зная, куда он поедет. «Мое сердце было разбито», – вспоминает Мира. В этот день – пятого октября – капитулирует не только Слободан, но вообще чета Милошевичей. Руководство НАТО в ультимативной форме требует их немедленного ареста. Срок действия ультиматума истекает первого апреля.

Бой на улице Ужичка

В ночь с 31 марта на первое апреля семье Милошевичей, находящейся в своем особняке – доме № 15 по улице Ужичка, – не до сна.

Слободан пытается блефовать, заявляя, что живым не сдастся. Он, всегда умевший отыскать поддержку и в бюрократических структурах, и среди населения, не теряет надежды, что может вернуть власть.

Тремя годами раньше Слободан и Мира въехали в этот жилой комплекс, находящийся в том же районе на холме Дединье, в котором высится «Белый замок». Главным компонентом комплекса является великолепный особняк, построенный в начале XX века. В свое время он был выбран в качестве резиденции среди других зданий района Дединье – этого белградского Нёйи-сюр-Сен[282]– командующим немецкими войсками. Тито впоследствии построил рядом второй особняк – ослепительно-белый и современный – и несколько небольших домиков. Два главных строения, доминирующие над остальными, окружены роскошными ландшафтными садами, которые Тито обожал.

Мира проследила за тем, чтобы к моменту их переезда все было в идеальном состоянии, и, опасаясь, что в помещениях могли быть тайно установлены подслушивающие устройства, приказала вынести всю мебель. Рояль разрубили на дрова, которые затем сожгли в саду вместе с персидскими коврами. Один из рабочих спросил, нельзя ли ему забрать ковры себе. Охранники ответили, что ни в коем случае нельзя: распоряжения Миры не подлежали обсуждению… И вот теперь эта резиденция превратилась в своего рода маленькую крепость, которую по распоряжению нового руководства страны окружили спецназовцы.

Посредник, которому поручили договориться с четой Милошевичей, начинает переговоры не очень-то дипломатично: «Эй, Слободан Милошевич! Сдавайтесь там, внутри дома, или же вы все будете убиты!» Спецназовцы, проникнув в сады, окружающие дом, находятся уже в нескольких метрах от окон. Внутри дома царит тишина. Нападающие надеются, что Милошевич сдастся. Мария советует ему поступить иначе: «Пусть эти собаки нас убьют, если у них хватит на это мужества». Мира хочет, чтобы ее муж принял решение исключительно самостоятельно, и уходит вместе с дочерью на верхний этаж.

Половина третьего ночи. Спецназовцы в масках пытаются взять особняк штурмом. Начинается самый настоящий бой, грохочут выстрелы. Телохранителям Милошевича удается отбить две атаки. Власти присылают элитное подразделение спецназа, специализирующееся на операциях по освобождению заложников.

Когда элита спецназа окружает дом, по городу уже ползут слухи об аресте Милошевича, и это вызывает большое волнение. Вскоре перед резиденцией собирается толпа тех, кто испытывает ностальгию по прежним временам. Они громко кричат о своей преданности бывшему президенту, чем сильно мешают проведению спецоперации. Десять белградских телеканалов и все радиостанции транслируют штурм в прямом эфире. Весь город взбудоражен. Американские официальные лица начинают опасаться, что чета Милошевичей в ходе штурма может погибнуть, а это их никак не устраивает, ибо они желают, чтобы Слободана Милошевича обязательно судил Международный трибунал в Гааге. Раздается телефонный звонок. Марко, который находится за границей, наблюдает за происходящими событиями по телевизору.

– Мама, то, что они тут говорят, – это правда?

– Да, мое сокровище.

– Позаботьтесь о моей жене и моем сыне, я вас люблю.

Уверенная в том, что Слободан не рискнет ее жизнью, Мира поднимается с кресла и начинает собирать чемодан. Мария вскоре перестает сдерживать свои эмоции: «Куда, по-твоему, он должен отправиться? Сдаваться нельзя! Уж лучше умереть! Уж лучше нам всем умереть!» Слободан приходит к двум заплаканным женщинам. Решение им принято: он сдастся. Толпу, собравшуюся перед домом, вскоре разгоняют спецназовцы, решившие после нескольких часов переговоров и взаимных запугиваний приступить к штурму.

Когда в четыре часа утра первого апреля, после двадцати шести часов осады, спецназовцы врываются в дом, они видят стоящего с пистолетом в руке Милошевича, решившего сдаться. Испуганная Мира наблюдает эту сцену. Слободан, придя в себя, надевает плащ и направляется к выходу в сад. Мира молча следует за ним.

Видя, как уводят отца, Мария, которая выпила целую бутылку коньяка, «закусывая» только таблетками снотворного, и которая держит при себе аж три пистолета, пытается вмешаться. «Я увидела людей в масках и подумала, что они наемные похитители, явившиеся, чтобы насильно увезти с собой моего отца»[283]. В панике она стреляет в направлении увозящей ее отца машины, вопя «Наложи на себя руки!» Выпущенные ею пули едва не попадают в полицейских. Впоследствии Мария будет утверждать, что она просто хотела «выстрелить в небо от отчаяния». Спецназовцам остается лишь радоваться тому, что сильное алкогольное опьянение не позволило этой решительной молодой женщине оказать им более серьезное сопротивление: они обнаружили в доме настоящий арсенал, состоящий из двух бронеавтомобилей, тридцати автоматов, двух ящиков с гранатами и множества пистолетов. Слободан ведет себя спокойно. «Он меня обнял и сел в автомобиль. Он не стал в этот момент просить меня о помощи. Таков его характер», – вспоминает Мира.

Колонна из пяти машин перевозит его под охраной в главную тюрьму Белграда. Двадцать шесть часов напряженного противостояния заканчиваются крушением мира, в котором жила товарищ Маркович. Балканская Антигона становится персонажем трагедии – трагедии власти. Она терпит поражение.

Когда Слободана привозят в Гаагу, он хладнокровно заявляет, что ни в чем не виновен и что сам – без адвокатов – будет защищать себя перед трибуналом. Мира же не может оставаться спокойной, когда речь идет о жизни Слобо. «Она в бешенстве, она выражает негодование по поводу несправедливости, которую проявляют по отношению к ним, и последствий, которые эта несправедливость повлечет для их страны. Преступников и дезертиров восхваляют, а защитников народа смещают с должностей, как предателей»[284], – рассказывает друг Миры и Слободана Любиса Ристич. Мира опасается, что «они» никогда не соберут доказательств вины Слобо и что «они» поэтому попросту его убьют, чтобы не выносить позорный для них оправдательный приговор. У Миры конфисковывают паспорт, ей не разрешают навещать мужа в тюремной камере[285]. Сербская Антигона вынуждена отправиться в одиночку в изгнание, в Россию. «Возможно, он знает, где она находится, а возможно, даже и не знает», – говорит Ристич, которому Милошевич звонит в то время довольно часто.