Читать книгу "Последний поход "Новика" - Юрий Шестера"

— Завтра «Богатырь» выводят из дока.

— И вы сразу же после этого уходите в море? — перебила его, ужаснувшись, Мария.

Андрей Петрович улыбнулся ее горячности.

— «Богатырь» будет поставлен на бочку на внешнем рейде в проливе Босфор-Восточный для выполнения задачи «К-1». Ее цель — приведение как команды, так и самого корабля в боевую готовность после длительного стояния в доке. К сожалению, за это время матросы да и офицеры тоже, — он взглянул на Степана, который смущенно опустил глаза, — мягко говоря, несколько разболтались. Поэтому увольнения нижних чинов на берег отменяются, а господа офицеры смогут сходить с корабля лишь в экстренных случаях и исключительно с разрешения старшего офицера.

Девушки в смятении слушали его.

— Во время посещения крейсера вы видели только его верхнюю палубу, приведенную героическими усилиями Владимира Ивановича и всей команды в более или менее божеский вид. А что творится в его подпалубных помещениях после того, как было заменено и залатано днище на треть длины корпуса корабля? А в его машинном и котельном отделениях, в течение более года не приводивших в движение своих машин и механизмов? Машинной команде еще только предстоит развить максимально возможный ход крейсера для определения на мерной миле его ходовых качеств. И только после этого будут проведены учебные артиллерийские стрельбы на полигоне.

Андрей Петрович строго посмотрел на девушек:

— Нам со Степой просто повезло, что в течение всего времени после вашего приезда во Владивосток «Богатырь» стоял в доке на ремонте. А теперь, милые дамы, привыкайте к жизни с офицерами боевого корабля, вступившего в строй. Когда мы успешно, в чем я ничуть не сомневаюсь, выполним задачу «К-1», то будем чаще бывать дома. Во всяком случае, я, — улыбнулся Андрей Петрович. — Что же касается Степы, то он будет пореже.

— У тебя, Андрюша, не забалуешь! — рассмеялся Степан.

— Потому-то и стремись, братишка, стать командиром корабля.

— Да я готов хоть сейчас! — рассмеялся тот.

Андрей Петрович критически посмотрел на брата:

— Командовать крейсером тебе рановато, а вот эскадренным миноносцем будет, пожалуй, в самый раз.

— Это каким еще эскадренным миноносцем? — не понял Степан, настороженно глянув на брата.

И Андрей Петрович рассказал ему о намечавшейся программе строительства с учетом опыта Русско-японской войны нового класса кораблей — эскадренных миноносцев с достаточно большим водоизмещением, с более сильным вооружением, высокой скоростью хода и значительной дальностью автономного плавания.

— Это точные сведения, Андрюша? — с загоревшимися глазами спросил Степан.

— Точнее быть не может, Степа. От нашего отца.

— А что же он не сообщил мне об этом? — ревниво спросил тот.

— Потому что об этом и я узнал лишь на совещании командиров отряда крейсеров, которое проводил наш отец. Кстати, я исключительно для тебя нарушаю просьбу отца, оглашенную на этом совещании, не ссылаться на источник получения сведений об этой новой кораблестроительной программе. Представляешь, на что я иду ради тебя, братишка?!

Тот понимающе кивнул головой, преданно глянув на старшего брата.

— Так что сведения, Степа, более чем точные.

— Вот здорово! — воскликнул тот, вызвав улыбку брата. — А как это может произойти? — озабоченно спросил он.

— Да очень просто. После подписания мирного договора с Японией, который официально закрепит наше поражение в войне, наш отряд крейсеров непременно переведут на Балтику, так как там практически не осталось больших кораблей. И когда будут заложены на верфях первые эскадренные миноносцы, я напишу на тебя хорошую характеристику, — Степан радостно улыбнулся, — с выводом о целесообразности назначения лейтенанта Чуркина командиром одного из них с соответствующим испытательным сроком. А затем передам ее с соответствующим ходатайством в Главный морской штаб.

— И ты считаешь, что этого будет достаточно? — с явным сомнением спросил Степан.

— Вкупе с авторитетом нашего отца — вполне, — улыбнулся Андрей Петрович.

— Ну, если что так, — рассмеялся Степан, — тогда непременно мне быть командиром эскадренного миноносца!

— Непременно, Степа!

— Я буду, Андрюша, чрезвычайно благодарен тебе за это! — уже серьезно сказал Степан.

И они крепко, по-братски, обнялись под восторженными взглядами их боевых подруг.

* * *

Контр-адмирал Иессен срочно созвал совещание командиров отряда крейсеров.

— Я только что получил по телеграфу копию текста мирного договора между Россией и Японией, подписанного в Портсмуте, в Северо-Американских Штатах, 23 августа сего года.

Командиры насторожились, напряженно глядя на своего начальника.

— А посему кратко довожу до вашего сведения основные положения этого договора:

Война между Россией и Японией окончена.

Россия признает за Японией в Корее преобладающие политические, военные и экономические интересы.

Россия и Япония в кратчайший срок освобождают от своих войск территорию Маньчжурии.

Россия передает Японии с согласия правительства Китая права на аренду Ляодунского полуострова с Порт-Артуром.

Россия безвозмездно передает Японии Южно-Китайскую железную дорогу от Харбина до Порт-Артура.

Россия и Япония обязуются эксплуатировать принадлежащие им в Маньчжурии железные дороги исключительно в целях коммерческих и промышленных, но никоим образом не в целях стратегических.

Россия уступает Японии южную часть острова Сахалин и все прилегающие к ней острова по пятидесятую параллель северной широты.

Россия обязуется предоставить японским подданным право на рыбную ловлю вдоль берегов русских владений в Японском, Охотском и Беринговом морях.

И последнее. В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего договора все военнопленные будут взаимно возвращены.

Кроме того, имеются еще две дополнительные статьи к этому договору, которые, видимо, ввиду их секретности не переданы по телеграфу.

Адмирал поднял глаза на подавленно выглядевших командиров.

— За что боролись, на то и напоролись… — выразил их общее мнение командир «Громобоя».

— Несколько, конечно, вульгарно, Лев Алексеевич, — заметил Иессен, — а по сути — правильно.

— Тут уж не до политесов, Карл Петрович. Не до жиру — быть бы живу…

— Что-то вас, Лев Алексеевич, потянуло на народные поговорки, — улыбнувшись, отметил адмирал.

— Это, Карл Петрович, к сожалению, не народные поговорки, а мудрость, накопленная нашим народом в течение многих веков. Мы, конечно, предполагали нечто подобное, однако в концентрированном виде в официальном документе все воспринимается совсем по-другому, — тяжко вздохнул он.