Читать книгу "Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья - Михаил Крикуненко"

Постепенно я прозрела. Наступили разочарование и отчаяние. Так дальше продолжаться не могло. Мысль о том, что вся моя жизнь пройдет зря, не давала покоя. Она жгла меня, как кислота. Те идеалы, ради которых многие мои товарищи отдали свои жизни, были преданы. В том числе и мною. Мое прозрение было горьким, но решительным. Я выступила на закрытом Совете общины, где были только самые привилегированные члены. Моя речь была чем-то вроде подведения итогов жизни моей и Санвилля. Это было раскаяние. Я умоляла их посмотреть на себя со стороны и ответить на вопрос — зачем мы здесь? Я просила их вернуться к прежним целям. Ведь, по сути, наши идеалы продолжали действовать только для рядовых членов общины, которые давно превратились в наших рабов, работая за миску риса и сказку, рассказанную в Серебряном Эллипсе. Хлоя к тому времени из милой девочки превратилась в жесткого управленца. Она уже имела большой авторитет в общине. Я надеялась на ее помощь, потому что очень доверяла ей. Ведь я ее практически вырастила здесь. Тем больнее было ее предательство. Хлое удалось убедить Совет общины, что я сошла с ума. Ее охотно поддержали, ведь никто не хотел расставаться с богатством и комфортной жизнью. Чтобы не развеивать миф, меня объявили неожиданно скончавшейся от лихорадки, сделали Богиней и навсегда закрыли в моем особняке. Дом, который дарил мне минуты комфортного уединения, стал моей тюрьмой. Теперь я была обречена жить до конца дней среди проклятой роскоши, которая одним видом стала убивать меня, напоминая о моем предательстве и бесполезно потраченных годах.

Они сожгли чье-то тело, завернутое в саван так, чтобы лицо было закрыто. Думаю, тело несчастной было куплено у индийских родственников-бедняков или она была одинокой. Так или иначе, прах усопшей был выдан за мой и развеян над Санвиллем. Так я стала Великой Матерью Шанти, — женщина закончила свой рассказ. Видно, как тяжело ей далась эта исповедь и как легко стало у нее на душе теперь. Шанти протяжно выдохнула, прикрыла глаза и замолчала.

— Но почему вы молчали столько лет? — спросил Люк. — Ведь ночью вас никто не охраняет. Почему бы вам не пойти и не рассказать обо всем?

Шанти приоткрыла глаза:

— Им было бы проще убить меня, но это означало бы полный отказ от всех принципов Санвилля, а Хлое нужны рычаги для управления верхушкой. Да и не убийца она все-таки. Поначалу я пыталась вырваться, и меня охраняли очень строго. Было даже несколько побегов. Правда, безуспешных. Каждый раз мне не удавалось пройти дальше оранжевого забора. Но с каждым годом мне все меньше хотелось на свободу. Я понимала, что вспять уже ничего не повернуть. Санвилль обречен. А у меня нет ничего, кроме Санвилля, и никогда не будет. Разрушив его, я разрушу не только свою жизнь. И я решила оставить все как есть. Те, кто посвятил Санвиллю всю свою жизнь, имеют право на веру в него. Я не смею отнимать ее ради этой Новой Веры. Они многое вынесли. Ведь здесь на самом деле много достойных людей, искренне верящих в идеалы нового общества. Вот только рыба, как известно, всегда гниет с головы…

Да, можно было бы устроить переворот, революцию в этом «Раю». Но я подумала, что карьера Богини — не так уж и плохо, в конце концов. Согласитесь, не каждому такое выпадает. Я не тщеславна, но лучше навсегда остаться в памяти людей Великой Матерью Шанти, чем раскаявшейся старухой, зря потратившей свою жизнь. — Шанти снова слабо улыбнулась.

— Но зачем вы рассказали все нам? Ведь мы можем открыть эту тайну остальным! — не удержался Люк.

— Это мое маленькое искупление вины. Я обязана оставить возможность для другого хода здешней истории. Мне тяжело одной нести эту ношу, и я перекладываю ее на вас. Раз судьба привела вас в это место в это время, вы и решайте, как быть. Рассказать все сейчас, позже или не рассказать никогда. Но мне легче будет проститься с этим миром, сознавая, что кто-то еще, помимо людей из первого круга лотоса, знает правду. Если ей суждено стать известной — она станет известна благодаря вам или как-то еще, — Шанти продолжает говорить, глядя перед собой в черное, холодное чрево камина, в котором давно не разжигали огонь:

— Все не так, как кажется. Если бы у меня была возможность обратиться ко всем людям Планеты, я бы им сказала: не ищите Рая на Земле. Такого места нет. Я искала. Искренне и честно искала, но так и не нашла. Рай должен быть в вашей душе. И никакой луч, уходящий от «магического» лотоса в Космос, не поднимет ваше сознание. Только вы сами. К сожалению, эту истину я поняла слишком поздно. Все определяют наши поступки. От трудностей невозможно убежать. Их можно только преодолеть. Каждый на своем месте создает свой Ад и свой Рай. Каждый должен решить, на какой он стороне. Посмотреть на себя… знаете, как из Космоса?

Мы с Люком переглянулись.

— Знаем, — ответил я. — Мы понимаем, о чем вы. — Глазами инопланетян?

— Да, можно и так сказать, — Шанти улыбнулась. — Нельзя найти благословенное место, пока ты внутри не благословен. Многие и в Раю бы искали, что украсть или на ком нажиться. Им и там было бы плохо. Мучились бы. В Рай попадают чистые душой. А для чистых душой — везде Рай. В Санвилле мы пренебрегли известными заповедями, выстраданными людьми до нас. И попали в ловушку собственного эгоизма. Хотя цели изначально были благими.

Ночь за окном стала бледнеть, и мы с Люком забеспокоились. Надо успеть вернуться до рассвета в свой сектор.

— За двадцать лет вы первые, с кем я говорю, не считая Тома и Глена, моих охранников и помощников. Очень редко заходят Хлоя с Дэниелом. Дэниел — единственный посвященный из молодого поколения. Это благодаря симпатии к нему со стороны Хлои, — сказала Шанти. — Ваш визит для меня — настоящий подарок. А теперь идите. Я очень устала. Вот возьмите, — она протянула большой белый конверт. — Это на случай, если все-таки решите рассказать правду.

В конверте оказались несколько ее фотографий в разные периоды жизни, фотографии Хлои и письмо, которое Шанти, судя по всему, написала много лет назад. Оно начиналось словами: «Если бы я могла обратиться ко всем людям Планеты…» и заканчивалось подписью: «Ваша Амели (Шанти). Девочка, когда-то мечтавшая изменить мир…»

* * *

Хлоя выслушала меня молча, ни разу не перебив. Утопая в огромном, белом кожаном кресле, как в облаке, она смотрит на разложенные перед ней на журнальном столике фотографии. Рядом с Шанти Хлоя выглядит ребенком — улыбчивая девочка с легкомысленными косичками. Возможно, сейчас Хлоя вспоминает те дни. Проматывая в памяти день за днем, год за годом. До момента, когда она предала Шанти. Наверняка это были лучшие годы ее жизни хотя бы потому, что тогда она была молода и честна сама с собой. Все, что у нее было, — это молодость и энергия, которые она отдала Санвиллю.

Пытаюсь понять, что она чувствует, но глаза Хлои ничего не выражают. Лишь редко и медленно моргают за толстыми линзами очков. Сейчас она снова похожа на рептилию — застывшего старого варана, облизывающего пересохший рот. Кажется, ей безразлично все, что рассказали мы с Люком. Но я понимаю, какая пружина взвелась внутри этого сухого, как обожженная щепка, тела.

Впервые я увидел в глазах Хлои растерянность и страх сегодня, когда мы с Люком вошли в шикарный трехэтажный особняк из белого камня, с терракотовой черепичной крышей. Мы обнаружили целый коттеджный поселок, о существовании которого раньше даже не подозревали, в десяти километрах вдоль побережья, к юго-востоку от Санвилля. Здесь были отстроены дома людей первого круга «магического» лотоса, верхушки общины. Сюда нас привел скутер Дэниела, за которым мы с Люком проследили на велосипедах от самого Санвилля. Дом Хлои утопал в зелени, в голубых кустарниках куринджи, розах, жасмине и гибискусе. Снаружи дом был огорожен кованой черной решеткой. В глубине сада, в тени деревьев, располагался огромный бассейн. Старенький скутер Хлои был прислонен к решетке рядом с железной калиткой.