Читать книгу "Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон"

Газеты тотчас же поспешили выразить свое неудовольствие дуэлью — никто из участников не избежал шквала праведного гнева. Тирни порицали за вызов, не ответить на который премьер не мог, спикера Эддингтона — за неспособность удержать процесс обсуждения под контролем. Реформатор Уильям Уилберфорс пережил «потрясение, которое едва ли когда-либо испытывал» и выразил намерение провести в Палате кампанию «против дуэльных норм»{433}. Однако для большинства критиков наиболее достойным порицания аспектом всего дела стал тот факт, что премьер-министр осмелился подвергнуть риску собственную жизнь в момент общенародного кризиса{434}. Многие оценили подобное как акт глубочайшей безответственности. Король выразил согласие, как показывает коротенькое письмецо, написанное им Питту после того, как до государя дошло известие о поединке.

30 мая 1798 г.

Уверен, случившееся не повторится. Вероятно, избежать этого не представлялось возможным, но существуют достаточные причины предотвратить ситуацию, когда вновь возникнет нужда в чем-то подобном. Представители общества не имеют права считаться только со своими потребностями, ибо должны думать о том, что хорошо и плохо для страны.

G.R.[60].{435}

В этом кратком упреке, вне сомнения, выражено мнение короля в отношении данной дуэли.

Через одиннадцать лет, когда Питта уже не стало, Британия все еще воевала с Францией. Трафальгар положил конец крупномасштабным военным действиям на море, однако на сухопутном театре, в Испании и Португалии, две враждующие державы продолжали вести между собой упорную борьбу. 1809 г. стал памятен тремя дуэлями между заметными членами общества. В феврале от руки мистера Пауэлла после банальной ссоры в нетрезвом виде пал 9-й виконт Фолкленд. В мае Лондон бурлил от возбуждения по поводу поединка, в котором лорд Пэйджет сошелся с полковником Кадоганом. Причиной стала скандальная связь Пэйджета с сестрой Кадогана, леди Шарлоттой Уэллсли, женой одного из братьев герцога Веллингтона. А затем — словно бы случившегося было и так уже не достаточно — в сентябре прорвался нарыв длительного противостояния в Кабинете, что выразилось в дуэли между Кэннингом и Каслри.

Когда лорд Портленд сформировал правительство после крушения так называемого министерства сплошных талантов в 1807 г., Кэннинг стал министром иностранных дел, а Каслри — военным министром. К 1809 г. у Кэннинга не осталось надежд на благополучное завершение войны тем правительством, членом которого он являлся и которое состояло, по его мнению, из неспособных министров — его коллег. В то же самое время правительство потряс скандал «герцог и дорогая», когда среди всего прочего возникли подозрения о продаже офицерских чинов любовницей главнокомандующего. С самого начала лета Кэннинг вел агитацию за удаление Каслри из Военного министерства. Портленду не хотелось лишаться поддержки Каслри, и он предпочитал идти на компромиссы, ни один из которых не давал нужного результата. В июле британцы отправили экспедицию для нападения на Валхерен — остров вблизи берегов Голландии. Скоро стало, однако, ясно, что предприятие закончится катастрофой, таким образом, в глазах Кэннинга в политический гроб Каслри был вбит последний гвоздь. Между тем Каслри удалось отсидеться в тени. Ответственность за информирование Каслри в отношении направленной против него закулисной борьбы ложится на Портленда и лорда-председателя (Тайного совета) Кэмдена. 7 сентября Кэмден рассказал Каслри о подковерных маневрах против него. 19 сентября, протянув почти две недели с момента сообщения ему «приятной» новости, Каслри вызвал Кэннинга на дуэль в выражениях, которые не подразумевали возможности отказа. Кэннинг принял вызов «радостно», несмотря на мнение многих, включая и самого Кэннинга, в отношении того, что драться с Каслри должны бы были либо Портленд, либо Кэмден.

Чтобы выйти на поединок, оба господина подали в отставку из правительства, причем Кэннинг вернулся к государственным обязанностям не ранее чем через семь лет. Противники встретились на Патни-Хид в шесть часов утра 21 сентября. Оружием стали пистолеты с минимального приемлемого расстояния в двенадцать шагов. Чарльз Эллис, секундант Кэннинга, признался в неопытности Кэннинга товарищу по взятым на себя обязанностям с противоположной стороны, лорду Ярмуту: «Мне придется взводить ему курок, поскольку я не уверен, что он сам сможет сделать это. Он в жизни никогда не стрелял из пистолета»{436}. В первом раунде промахнулись оба дуэлянта, однако во второй раз промазал только Кэннинг, тогда как пуля Каслри угодила в «мясистую часть бедра».

Примерно через две недели после поединка подробности в отношении интриг в Кабинете стали достоянием публики. «Таймс», которая поддерживала Кэннинга в его попытках улучшить работу министерства, не могла, однако, найти оправдания махинациям, вызвавшим дуэль{437}. «Ежегодная хроника» в обзоре происшествия дошла едва ли не до того, что обвинила Кэннинга в двуличности и лживости по отношению к Каслри. Уилберфорс, ранее пришедший в ужас от дуэли Питта, вновь — что и вполне предсказуемо — выразил возмущение по поводу нового всплеска насилия в высших политических сферах. Он охарактеризовал вызов Каслри как «хладнокровную меру намеренного мщения». Герцог Портленд, правительство которого оказалось буквально разорвано дуэлью, как и полагается, проинформировал о событиях короля. Георг III ответил не без надменности, что

герцогу должно отдавать себе отчет в том, что в сложившихся обстоятельствах долг Его Величества ни в коем случае не давать поддержки подобным деяниям, его желанием также должно являться стремление воздержаться… от любых комментариев за исключением искренней озабоченности, с которой он только может и должен смотреть на это происшествие{438}.

Ни один из участников поединка не улучшил собственной репутации вследствие дуэли, однако остается открытым вопрос в отношении мотивов Каслри, подтолкнувших его к вызову Кэннинга. Через день после дуэли он писал брату, признаваясь, что считает реноме свое «похороненным под спудом интриг, мелких махинаций и некомпетентности»{439}. Странно, почему же Каслри продолжал думать так и после дуэли, целью которой служило в конечном итоге очистить репутацию от разного рода клеветнических заявлений. Посему остается открытым для догадок то обстоятельство, что Каслри выбрал поединок не как средство обелить доброе имя, но как способ отомстить Кэннингу. Подобный мотив ни в коем случае не назовешь достойным.

Третья из знаменитых политических дуэлей произошла почти через 20 лет. В ней встретились герцог Веллингтон — победитель при Ватерлоо, национальный герой и премьер-министр — и эрл Уинчелси — эксцентричный пэр с крайне обостренными протестантскими симпатиями. Причиной разногласий, приведших к поединку, стало несходство во взглядах на католическую эмансипацию[61]. Яблоком раздора между двумя пэрами послужил вопрос Королевского колледжа в Лондоне, главным патроном которого являлся герцог. Уинчелси отозвал сделанное им пожертвование и написал в газету весьма ангажированное письмо с обвинениями в адрес Веллингтона в том, что тот-де хочет за счет основания колледжа «привнести римский папизм во все учреждения государства»{440}.