Читать книгу "Легионеры - Михаил Нестеров"

– Отлично. Пошли.

В Лефортове Марковцев отсидел всего несколько дней, зато на Матросской Тишине провел под следствием чуть больше года и точно знал, что большинство контролеров не в состоянии дать верный ответ, сколько подопечных находится во вверенных им камерах; не знают всех сотрудников в лицо, по именам. Ведь штат следственных изоляторов очень большой. Это сравнимо с клиникой, где полно врачей, медсестер, нянечек, обслуживающего персонала. Все это играло на руку Сергею, потому он с видимой легкостью, но все же с ощутимым волнением в груди шел рядом с охранником и казался совершенно спокойным; для стража же предстал, наверное, в роли проверяющего, контролера, что прозвучало в голове тюремным каламбуром.

Сидя в своей камере, Марковцев думал о том, что его, лишь дважды допрошенного следователем и не проронившего ни слова, намеренно прячут в провинциальном СИЗО, подальше от слухов и сплетен. Оптимальный вариант – тюрьма в глухом поселке. А в столичных следственных изоляторах вести распространяются молниеносно: что становится известно внутри тюремных стен, тут же становится достоянием гласности вне их пределов, то бишь в самой столице Грузии, этом информационно-силовом гнезде. А тут провинциальные контролеры, которым достаточно дать определенные инструкции. До бога высоко, до царя далеко. Так, наверное. Лучшего места, чтобы спрятать человека, и не сыщешь.

– Ты не ошибся, отец? – переспросил Марковцев. – Точно этот ключ подходит к входной двери?

– Да, – кивнул Петрович, бросив взгляд на связку в руках своего конвоира, один ключ из которой был зажат в его пальцах. – У него бородка мудреная.

– Хорошо. Приготовь свои ключи, я чуть отстану. – Сергей действительно отстал и еле слышно – поскольку за очередным поворотом обнаружилась типовая решетчатая дверь и силуэт охранника – еще раз предупредил: – Спина у тебя широкая.

В паре с ним Марковцев не “выпадал из кадра”: в форме, выше ростом, верхнюю часть лица скрывает околыш фуражки. Очередной охранник, сидя без дела, даже не напрягся, когда Петрович своим ключом открыл дверь и отошел в сторону, давая дорогу совсем незнакомому человеку...

62

На свиданку со своим приятелем Левон Автандилов всегда приезжал во время ужина. Начальство тюрьмы к этому часу разъезжалось, а знакомый дежурный помощник начальника следственного изолятора выводил кореша когда в комнату для свиданий, а когда разрешал уединиться в камере для допросов. Хорошо – никто не мешает, вполуха не прислушивается, время почти неограниченное, за спиной не сопят в две дырки очередные, буквально жаждущие поговорить по телефону и насладиться видом арестованного через толстое оргстекло.

Сегодня он припас для приятеля бутылку коньяка, закуску, хороших сигарет. Посидят, выпьют, поворкуют о делах на воле и в заточении.

Левон глянул на часы: начало девятого. Вот-вот должен выйти к нему ДПНСИ.

Похоже, сегодня не один он блатной в этом вопросе: напротив КПП на маленькой парковочной площадке стояли еще три легковушки. За рулем “десятки” насыщенного зеленого цвета сидит классная телка. Левон, которого в определенных кругах называли Людвигом, и сигналил ей, и махал рукой, наполовину опустив боковое стекло своего “БМВ”. Бесполезно, сидит и смотрит прямо на дверь тюрьмы, словно та манит ее к себе. А самому вылезать из машины неохота – он первым проявил инициативу, теперь дело за подругой. Не хочет, как хочет.

Людвиг, отклонившись в сторону, посмотрел на свое отражение в панорамном зеркальце, взъерошил короткие волосы, поправил золотую цепь под расстегнутой рубашкой. Он еще помнил те времена, когда, отбоксировав свое, устроился на работу в приемный пункт стеклотары, после – в пивную. И сколько ни уговаривали его друзья по клубу, так и не возглавил ни одну спортивную бригаду. Завел свой бизнес – никто не трогает, сам тронет кого хочешь, с одноклубниками по сей день связан деловыми отношениями. Так, держит под рукой пару молодых ребят – время такое, что порой кое-кто ходит и выпрашивает.

А в приемке хорошо работалось, вспоминал он, весело, клиентов дурил как хотел, часто просто ради забавы. Постелет на пол под прилавком телогрейку и вертит бутылки, проверяя их на брак; только клиент нагнется за очередной бутылкой, Людвиг бросает ту, что в руках, на телогрейку (падает совершенно бесшумно), берет следующую. Клиент после хлопает глазами: как же так, вроде ровно двадцать штук приносил. А Людвиг ему: “Мужик, я не знаю, сколько у тебя дома было, но донес ты ровно семнадцать штук”. Хлоп костяшками на счетах – шестьдесят копеек в копилку.

Или другой прикол. Наложит разбитую посуду в ящик и ставит его под ноги. Сует под нос клиенту абсолютно целую бутылку со словами: “Брак, видишь?” И – бух ее в ящик. На всю приемку звон разбитого стекла. Только бутылочка не бьется, а просто осколки звенят. Порой за день по полтиннику “набивал” и больше.

Про пивнуху и говорить нечего, пиво бодяжил только так. И работалось так же весело. Чуть шум какой в очереди, Людвиг открывает дверь и показывается во всей своей спортивной красе. Очередь сразу в одну нитку становится и молчит, со стороны кажется, мужики стоят за похоронными венками, но все почему-то с трехлитровыми банками и канистрами.

“Ну где этот кум?” Людвиг в очередной раз бросил взгляд на часы.

Марковцев по-хозяйски закрыл дверь карцера и, оставляя в нем охранников, поспешил к выходу. Он вышел из бокового прохода и оказался на краю огромного зала прямоугольной формы, пол которого был выложен коричневой керамической плиткой. Над головой хитросплетения металлических маршей, которые вели на тюремные этажи – второй и третий, в ушах отдаются мерные шаги контролеров, и вместе с ними обитатели камер создают те звуки, которые и составляли фон, еле долетавший до подвальных помещений.

Была одна странность, которая отложилась в подсознании: в коридоре, где Марковцев запер в карцере двух незадачливых контролеров, эти звуки по какой-то причине оказались недоступны уху, словно шумы, воспроизводимые в этом мрачном подобии концертного зала (амфитеатр, ложа, балкон), нашли выход совсем в другом месте.

Держа ключ наготове, Сергей смело спустился по ступенькам и, не обращая внимания на охранника, прохаживающегося в пятнадцати метрах от двери, уверенно отомкнул замок и вышел наружу.

Все, теперь время терять нельзя. Последний контролер, не узнав в вышедшем из центрального здания тюрьмы своего товарища, мог поднять тревогу.

КПП в сорока метрах впереди, там своими ключами двери не откроешь, они снабжены электрическими замками; там, кроме олухов, вооруженных пистолетами, находятся более бдительные служаки с автоматами.

Не снижая скорости, подполковник в форме сержанта толкнул первую дверь. Еще пара шагов, за которые он успел бросить взгляд на двух вооруженных охранников, – и он уже касается рукой холодной штанги турникета.

Громкий лязг подтвердил его выводы относительно более подготовленной охраны: турникет застопорился изнутри, одновременно с ним взвыла сирена. Но чуть запоздали служащие. Марковцев опередил их, разворачиваясь и вынимая оба пистолета. Стреляя, думал о том, что бесполезно прыгать через высокий, почти неприступный турникет, – главная, входная дверь уже была заблокирована.