Читать книгу "Кричащая лестница - Джонатан Страуд"

Он откинулся на спинку своего кресла и какое-то время молча смотрел на Локвуда, словно обдумывая и взвешивая свои слова.

– Внизу, в подвале, – медленно начал наконец Фейрфакс, – я нечаянно подслушал ваш разговор. Вы обсуждали некий кулон и некие связанные с ним доказательства. Из чистого любопытства мне хотелось бы узнать, что вы имеете в виду под «доказательствами», если таковые вообще у вас имеются. Ну и, кроме того, вы, возможно, расскажете мне, где находится этот кулон и как его найти.

– Вот уж это дудки, – сказал Джордж. – Заберете ожерелье, а потом сбросите нас в колодец! – Его лицо побледнело от ярости.

Мое лицо, наверное, выглядело таким же, только помимо ярости на нем еще было написано глубочайшее отвращение. Я видеть Фейрфакса не могла, меня от него тошнило.

А вот Локвуд продолжал держаться так, словно болтает с соседом о погоде.

– Все в порядке, Джордж, – сказал он. – Я могу предъявить доказательства этому человеку. Нам важно показать мистеру Фейрфаксу, насколько безнадежно его положение.

Локвуд удобнее устроился в кресле, вытянул ноги и приступил к делу:

– Ну, Фейрфакс, как вы правильно догадались, мы обнаружили кулон на теле Анни Вард и практически сразу же узнали, что оно было подарено ей убийцей.

– Постойте! – вскинул руку Фейрфакс. – Вы говорите, что узнали об этом. Как?

– Благодаря парапсихологическим способностям Люси, – ответил Локвуд. – Прикоснувшись к кулону, она распознала сильную эмоциональную связь между Анни Вард и ее неизвестным обожателем в момент смерти девушки.

Большая голова медленно повернулась, на меня уставились внимательные темные глаза.

– Ах, наша проницательная мисс Карлайл… – Если честно, мне очень не понравился тон, которым он это сказал, – у меня по коже сразу побежали мурашки. – Однако такие «откровения», строго говоря, доказательствами не являются, их не примет ни один суд.

– Совершенно верно, – согласился Локвуд. – Поэтому я решил расшифровать надписи на кулоне. На внешней его стороне было выгравировано «Tormentum meum, laetia mea» — «Моя боль, моя радость», или какая-то похожая чушь. Эта надпись мало о чем нам рассказала, разве что о том, что кулон подарил какой-то самовлюбленный прыщавый юнец с претензией на оригинальность. Но ведь такое можно сказать о многих убийцах, верно, Фейрфакс? А нам нужно было узнать больше, гораздо больше.

В библиотеке повисло молчание. Старик сидел неподвижно, вцепившись узловатыми пальцами в подлокотники своего кожаного кресла, напряженно наклонив голову вперед.

– Затем, – продолжал Локвуд, – мы нашли кое-что и внутри кулона. Если не ошибаюсь, там была такая надпись: «А*В; Г.II.2.115». Три буквы плюс загадочный набор цифр. Поначалу буквы сбили нас с толку, более того – привели к серьезной ошибке. Мы были уверены, что «АВ» – это инициалы Аннабел Вард, а «Г» в таком случае – первая буква имени ее возлюбленного. В газетах того времени много писали о связи Анни Вард с Гуго Блейком. Казалось, все сходится. Он был последним, кто видел Анни живой, и единственным подозреваемым в деле. О Блейке в полиции тоже вспомнили, даже спустя полвека, и вскоре арестовали его. Но на самом деле Блейк – это ложный след. К этому выводу я пришел, внимательно анализируя надпись на кулоне. Первая странность: инициалы Анни Вард состоят из двух букв, а ее возлюбленный поставил только первую букву своего имени. Почему? И что означают цифры II.2.115? Шифр? Дата? Должен признаться, я долгое время находился в тупике. – Локвуд мельком взглянул на часы, затем с усмешкой посмотрел в мою сторону и продолжил: – Решающую улику добыла Люси, Фейрфакс. Она отыскала групповой снимок, на котором вы сфотографированы вместе с Анни Вард. Я понял, что вы лгали нам с самого начала. Тогда, в поезде, я прочитал о вашей юношеской карьере в театре и вспомнил, что Анни Вард тоже была актрисой. Мне захотелось узнать, пересекались ли ваши с Анни дорожки и на сцене тоже. Кроме того, я обратил внимание на то, что на сцене вы играли под своим средним именем – не «Джон», а «Вильям Фейрфакс». Теперь мне не составило труда понять, что «А*В» – это не «Анни Вард», а «Анни и Вильям».

Старик по-прежнему сидел неподвижно, разве что чуть ниже опустил голову. Глаза его были в тени, их выражения я не видела.

– Последнюю часть надписи я расшифровал только вчера вечером, – сказал Локвуд. – Мы в то время находились на Кричащей лестнице, и я был несколько занят, поэтому у меня еще не было времени проверить свою догадку. Однако я думаю, что надпись «Г.II.2.115» имеет отношение к одной из пьес, в которой вы играли вместе с Анни Вард. Готов поспорить, что это ссылка на какую-нибудь слюнявую реплику, которая каким-то образом связывала вас и может доказать, что вы с Анни очень, очень близко знали друг друга, – он взглянул на фотографии на стене. – Если бы меня спросили, какая пьеса первой мне приходит на ум, я бы ответил: «Гамлет». Я знаю, что это ваша любимая пьеса, но прав я или нет, можете сказать только вы сами, – Локвуд улыбнулся, закинул ногу на ногу, обхватил руками колено и весело спросил: – Ну что, Фейрфакс? Прав я или нет?

Фейрфакс не шелохнулся. Уснул, что ли? А что, мог и уснуть, ведь Локвуд так долго говорил. Стоявший у книжных полок Греб нетерпеливо переступил с ноги на ногу, шевельнул стволом пистолета и сказал:

– Почти половина пятого, сэр.

В ответ из кресла донесся надтреснутый голос:

– Да-да. Всего один вопрос, мистер Локвуд. Вы обнаружили надпись на кулоне – почему же сразу не пошли с ней в полицию?

– Из гордости, наверное, – немного помолчав, ответил Локвуд. – Хотелось расшифровать ее самому. Хотелось прославить агентство «Локвуд и Компания». Это была ошибка.

– Понимаю, – поднял голову Фейрфакс. Если до этого он выглядел просто старым, то теперь напоминал покойника – остекленевший взгляд, обтянувшая кости черепа серая кожа. – Гордость страшные вещи творит с людьми, страшные. В вашем случае гордость обернется смертью для вас и ваших компаньонов. В моем случае гордость обернулась пожизненным раскаянием. Да, – вздохнул он, – ваши доказательства хороши, но еще лучше ваша интуиция. Последняя часть надписи – это действительно ссылка на «Гамлета», в котором когда-то, давным-давно, мы играли вместе с Анни. Я был принцем Гамлетом, она – Офелией, его возлюбленной. А надпись на кулоне означает: II акт, 2-я сцена, строки со 115 по 118-ю. Это слова, которые Гамлет говорит Офелии:

Не верь дневному свету,

Не верь звезде ночей,

Не верь, что правда где-то,

Но верь любви моей[1].

Старик замолчал, уставившись в темноту. Потом заговорил снова:

– Гамлет хочет этим сказать, что его любовь к Офелии сильнее всего во Вселенной. И это в принципе верно, хотя Офелия утопилась, а сам Гамлет погиб от яда. Но эти строчки – о страстной любви между Гамлетом и Офелией… Такой же страстной, какой была наша любовь с Анни.

– Однако это не помешало вам ее убить, – подала я голос впервые за время всего разговора.