Читать книгу "Совет двенадцати - Александр Рудазов"

— Поимей совесть, смертный! — зашипел на него Нъярлатхотеп. — Мне сейчас не до тебя!

— Что, даже для великого Нъярлатхотепа этого слишком много? — съязвил маг. — Всего этого… что это такое вообще?

— Меня зовут Кхатаркаданн, — любезно ответил демолорд, жужжа мириадами крыльев. — Приятно познакомиться.

— А мне нет. Ты что тут забыл… забыла… забыло… какого ты вообще пола?

— Видишь, каково мне с ними приходится? — пожаловался Нъярлатхотеп. — Я всего-то и хотел, что сожрать их всех… я что, слишком многого хочу?!

— Смертные — мерзкий неблагодарный сброд, — посочувствовал Кхатаркаданн. — Они вообще не заслуживают доброго отношения. Вот сейчас я тебя уничтожу, а потом сам их всех сожру.

— Меня такой исход не устраивает.

— Это твои проблемы. Подыхай быстрее, ты мне надоел.

— Взаимно. Я старше, сильнее и умнее, поэтому я тебя съем, и ты будешь у меня в животе.

— Всё правильно, за исключением того, что всё это относится ко мне.

Обменявшись любезностями, архидемон и демолорд вновь принялись рвать и терзать друг друга, уже не обращая никакого внимания на мелкую досаду в лице смертных.

Зато мелкая досада ещё как обращала на них внимание. Креол махнул рукой маршалу Хобокену и принялся о чём-то с ним шептаться. Дослушав инструкции, однорукий полководец ядовито крякнул, крутанул ус и пришпорил Черепка.

Вскоре огонь был полностью прекращён, а вокруг бьющихся чудовищ вытянулось кольцо мелких колдунов — фиолетовые, синие и голубые плащи. Все они вполголоса бормотали одну и ту же фразу: «Эр мене хеш олива, эр мене хеш олива…» Рютаро Айсберг и ещё две дюжины лучших криомантов сосредоточенно морозили один из участков Нъярлатхотепа — тот, где волей случая не образовалось ни одной головы, а только сердца, печёнки и прочий ливер. Креол с хищно горящими глазами сидел на корточках и торопливо смешивал разноцветные порошки.

А потом он закончил. В руках мага запылала Ага Масс Ссарату — он поднял её как можно выше левой рукой, держа в правой посох, и зашагал вперёд, оглушительно возвещая:

— Слава Мардуку, Владыке и Отцу Богов! Слава божественному Слову его, способному уничтожить и воссоздать звезду небесную! Слава Луку, Дубине и Сети, слава Четырём Ветрам и Семи Бурям! Его главные внутренности — львы, его малые внутренности — собаки, его спинной хребет — кедр, его пальцы — тростник, его череп — серебро, излияние его семени — золото, а его топор — страх и погибель демонов!!!

Нъярлатхотеп вздрогнул. Его тело застыло в неподвижности, каждое щупальце превратилось в безвольную ветвь. Страшная слабость охватила всё тело, сознание затуманилось… а потом пришла невыносимая боль. То Креол со всей силы вонзил в одно из бесчисленных сердец свой посох.

— Твоя душа — моя!!! — взревел маг, швыряя в Нъярлатхотепа Ага Масс Ссарату и хватаясь обеими руками за обсидиановую палку.

Небо раскололось от страшного крика. Тысячи глоток одновременно испустили болезненный тоскливый вой, а по чёрному посоху со страшной скоростью потекло что-то невидимое, но непереносимо горячее, заставляющее Креола сотрясаться как в лихорадке. Шамшудин сложил ладони, удерживая побратима на месте телекинезом — тот вряд ли смог бы сохранить равновесие своими силами.

Через несколько секунд исполинская туша архидемона обмякла. Во все стороны потекла зловонная слизь, конечности и органы принялись просто отваливаться и шмякаться, как перезрелые груши. Одни куски тут же рассыпались чёрным пеплом, другие так и оставались лежать, испуская непереносимый смрад.

А на Креола уставились мириады глаз Кхатаркаданна. Бесчисленная армия летучей и ползучей мелюзги вдруг лишилась противника и теперь задумчиво рассматривала шумерского демонолога.

Особенно внимательно она глядела на всё ещё трясущийся посох.

— Пошёл вон, — тихо произнёс Креол. — Просто возвращайся в свой мир, и я оставлю тебя в живых.

Кхатаркаданн ничего не ответил. Битва с Нъярлатхотепом ужасно его вымотала, но уходить всё же не хотелось. Он исполнил договор с магом Тивилдормом… однако тот совершенно забыл включить туда одно важное условие. Забыл потребовать, чтобы после битвы с архидемоном Лэнга Кхатаркаданн убрался домой, никого больше не тронув.

Демоны всегда радуются, когда смертные совершают эту ошибку.

Но в руках этого смертного посох, поглотивший архидемона. А Кхатаркаданн устал и ослабел. Да и четыреста лет заточения сказались на нём не лучшим образом. Вот если бы сожрать тысчонку-другую душ…

Видя, что по доброй воле демон не уберётся, Креол взял дело в свои руки. Он давно понял, кто перед ним — за последние месяцы маг довольно много времени проводил у тринадцатого гимнасия, изучал ауру заточённого там существа, проводил исследования в секретном отделе библиотеки, консультировался с Тивилдормом…

— Ах! Тораг! Инк! Шепшем! — начал выкрикивать Креол. — Рото! Хед! Ара! Тирин!

Кхатаркаданн вздрогнул. Изрядно уменьшившаяся, но всё ещё огромная туча мошкары устремилась на Креола — человек, попавший в эти страшные объятия, за три секунды превращается в обглоданный скелет.

Устремилась — и отпрянула. Креола окружил слепящий голубоватый ореол, не дающий его даже коснуться. Посох в руке мага светился таким страшным, убийственным светом, каким не светился ещё никогда в жизни. В нём что-то тряслось, колотилось, из обсидиановой сферы исходил тягучий чёрный дым. Креол зло ухмылялся, чувствуя мощь архидемона, — мощь, служащую теперь ему, Креолу.

— Роно! Хев! Тарак! Ин! — продолжал кричать маг, описывая посохом круги.

В воздухе вспыхнула гигантская воронка. Кхатаркаданн издал дикий вой — вся его жужжащая масса, все его мириады крошечных тел со страшной силой устремились туда, в проход между мирами. Секунда… другая… и вот уже воронка схлопывается!

— Я бы и тебя поглотил, да только один Кингу знает, куда в тебя посох втыкать… — с сожалением вымолвил Креол, глядя на исчезающие в небе вихрики.

ГЛАВА 28

Когда Ванесса Ли вновь ступила на главную площадь Иххария, то решила, что нечаянно ошиблась миром. Всё, куда ни глянь, заляпано слизью и какой-то зелёной жидкостью, кругом валяются трупы, а вместо величественного куба Промонцери Царука — груда бесформенных развалин. Первый же встреченный солдат объяснил Ванессе всё и повёл её через руины — к мужу.

Раненых исцеляли паладины и колдуны-медики. Ванесса повертела головой, ища Торая Жизнь… и в ужасе увидела его покрытого кровью, бессильно что-то хрипящего. Вначале показалось, что великий целитель пострадал в сражении, но затем стало ясно, что кровь — его собственная. Она лилась отовсюду — изо рта, из ноздрей, из глаз, из-под ногтей… но Торай всё ещё оставался в сознании.

Сегодня Нъярлатхотеп убил бессчётное множество людей. Торай воскрешал павших, пока полностью не истощил ману. После этого в ход пошла прана, и в конце концов Торай Жизнь сам упал на землю, обливаясь кровью. Однако он всё ещё полз, всё ещё бессильно дышал на одного из убитых солдат — но уже не мог никого оживить.