Читать книгу "Лжец - Стивен Фрай"

– А Листер? Он и вправду Голька?

– Листер занимал мелкую чиновничью должность в консульстве Британии в Бонне. Саймон выяснил, что Пирси ни с того ни с сего временно откомандировал его в зальцбургское консульство. Саймона это удивило. Он встретился с Листером и основательно его допросил. Листер – это действительно Голька, и, между нами, – Трефузис понизил голос, – человек, боюсь, не из самых приятных. Стало ясно, что сэр Дэвид готов пойти ради «Мендакса» на убийство. Для нас это было совершенно неприемлемо. Мы сделали Листеру предложение. Он должен был держать нас в курсе планов Пирси – примерно так же, как ты информировал Пирси о наших, – и мы устроили все так, что ему нужно было только притвориться, будто он убивает Молтаи и Мартина.

– Лишь бы я засвидетельствовал эти убийства?

– О да, это было крайне необходимо. Описания убийств, даваемые тобой дяде Дэвиду, имели первостепенное значение. Они показывали ему, что хоть он и не смог заполучить документы по «Мендаксу», но, во всяком случае, преуспел в попытках наложить руку на половину самого устройства. А узнав, что все остальное у меня, он начал действовать в открытую и обнаружил свои подлинные мотивы.

– Вот только одно, – сказал Эйдриан. – Когда ты подключил меня к «Мендаксу», я не услышал в наушниках ничего, кроме белого шума. Никакого принуждения я не испытывал, мне всего лишь хотелось заснуть. И вся чушь, которую я нес, была просто враньем. Я все это выдумал.

– Ну конечно! – сказал Трефузис. – Разве ты еще не понял? Никакого «Мендакса» не существует.

– Что ты хочешь сказать?

– Все это вздорная выдумка, абсолютно вздорная. Однако нам необходимо было заставить Пирси поверить, что прибор этот действительно работает.

– Но ты же подключил меня к нему!

– Верно.

– Я мог выдать вас. Просто-напросто объявить, что он никак на меня не действует, – шипит в ухо, и только. Как ты мог знать, что я этого не сделаю?

– А я полагался на то обстоятельство, что ты хронический лжец. Как только тебя подсоединят к устройству, которое, предположительно, должно заставить тебя говорить правду и, однако же, не работает, ты, естественно, соврешь и притворишься, будто оно действует и вполне исправно. Это была смесь внушения с моей стороны и твоей ужасающей нечестности. Да, собственно, было уже и неважно, сыграешь ты эту очаровательную и абсурдную репризу или не сыграешь. Пирси к этому времени уже раскрыл свои карты. Жаль только, что ты повел себя так эксцентрично и набросился на Листера с его пистолетом.

– Бедняжка совершил отважный поступок, – сказала леди Элен. – А зарядить пистолет холостыми патронами со стороны Листера преступная глупость. Они бывают очень опасными.

– Ему необходимо было притвориться, что он застрелил одного из нас, – сказал Трефузис.

– Тост! – воскликнул Саймон Хескет-Харви. – За Эйдриана Хили, святого и героя!

– За Эйдриана Хили, святого и героя!

– Спасибо, – сказал тронутый Эйдриан. – На самом деле ничего такого уж особенного я не сделал. – Он улыбнулся всем сидевшим за столом. – Выходит, изобретение «Мендакса» было просто-напросто надувательством.

– Некоторые из нас, – сказал Саймон Хескет-Харви, – уже несколько лет питали сомнения в том, что сэр Дэвид заслуживает доверия. И Дональд предложил идею «Мендакса». Два года он переписывался на эту тему с Белой, зная, что сэр Дэвид рано или поздно пронюхает об их переписке. Как человек тертый, Дональд не мог не ожидать, что кто-то сунет нос в его почту. Он, правда, не предполагал, что доносить на него станет один из его же студентов. Это дало ему потрясающее преимущество.

– Ну-ну, вы все же полегче, – сказал Эйдриан. – Дэвид как-никак мой дядя, знаете ли. В конце концов, голос крови что-нибудь да значит.

– Надеюсь, не больше, чем голос дружбы, – сказал Трефузис. – Но довольно! Никаких укоров. Ты вел себя великолепно.

Боб, хозяин заведения, склонился к Эйдриану и подмигнул:

– Я все это время стоял за завесой и целился в сэра Дэвида из вот такущего пистолета, мастер Эйдриан, сэр.

– Ну, могли бы и мне об этом сказать, – отозвался Эйдриан.

Волна усталости накатила на него, он зевнул во весь рот, и сопряженное с этим усилие стянуло мышцы живота, напомнив ему о ране.

Хэмфри Биффен, по-видимому, заметил гримасу боли, исказившую лицо Эйдриана, потому что сразу вскочил на ноги.

– Вы еще слабы, Эйдриан. Одному из нас следует проводить вас до Святого Матфея.

Эйдриан, насколько мог твердо, поднялся на ноги.

– Все в порядке, – сказал он. – Прогулка проветрит мне голову.

В пору долгих каникул Кембридж выглядел заброшенным и немного стеснительным, обретая сходство с пустым театром. Ночь стояла теплая. Эйдриан вгляделся в часовню колледжа Св. Иоанна, в звезды над ней. Теплый летний воздух освежил его. Может быть, и не стоит прямиком отправляться домой и ложиться спать. Ему еще о многом необходимо подумать. В кармане у него лежало письмо от Дженни. Вернувшись сегодня в полдень из Гатуика, Эйдриан обнаружил его в своем почтовом ящике. Дженни, похоже, получила в Страдфорде место помощника режиссера. Эйдриан пересек улицу, присел на низкую каменную ограду напротив паба, закурил сигарету. Он находил, что письмо ее можно прочесть и как прощальное, и как содержащее мольбу о его возвращении.

Никак не могу решить, вырос ты или все еще нет. Что представляет собой мир фантазий, в котором обитают мужчины? Не думаю, что в трезвом реализме или безжалостном цинизме содержится что-нибудь такое уж замечательное, так почему же вы неизменно впадаете не в одно, так в другое? Или ты уже безвозвратно обратился во «Врага ожиданий»? Я на днях перечитывала его. Что там говорится под конец обо всех англичанах… что они становятся «трусливыми, сентиментальными и в конечном итоге гомосексуальными»? Господи, это же написано пятьдесят лет назад! Неужели оно все еще и остается справедливым – после мировой войны, социальной революции, рок-н-ролла и всего прочего?

Я так любила тебя в этот последний год. Я верила, что мы самая замечательная пара, какая только существует на свете. Мои друзья считали, что я все придумываю, – ужасная фраза, я знаю, но ты понимаешь, о чем я. Не думаю, что ты вообще веришь в существование женщин. Для тебя они что-то вроде трудных подростков с избытком плоти в одних местах и недостатком в других. Я не уверена даже, что мое общество когда-либо доставляло тебе удовольствие, но, с другой стороны, я не знаю, доставляет ли его тебе чье-то еще, включая и твое собственное. Я понимаю, любительская психология тебе ненавистна, но тут уж ничего не поделаешь.

«Из девчонок вырастают женщины, из мальчишек – мальчишки». Не могу поверить, что наше поколение вырастает лишь для того, чтобы реализовать эти смехотворные стереотипы. То есть я буду рожать, и только, а ты бездельничать перед телевизором, наблюдая за крикетом и Клинтом, так, что ли? Зачем тогда тратить годы на образование? Зачем читать книги и пытаться понять что-то в жизни, если все сводится к одному и тому же?