Читать книгу "Религер. Последний довод - Денис Бурмистров"

Холодная сталь мазнула по рукаву. Чье-то тело, отлетевшее от удара ноги, припечатало Егора к стене. Противник развернулся и Волков чудом перехватил руку с ножом, направленную в живот. Враг пыхтел в лицо кровавыми пузырями, сквозь разорванную рубаху виделось иссеченное тело.

Откинул, добавив вдогонку пару ударов. Перед глазами пронеслось лезвие топора – Егор лишь отшатнулся, ткнул стилетом в перекошенное лицо. Рванулся вперед…

И оказался перед Хирургом, вытирающим тонкое, длинное лезвие похожего на шпагу клинка о пробитое в нескольких местах тело лежащего ничком мужчины. Рядом с ним, с намотанным на левую руку грязно-серым пиджаком и с финкой в правой руке, стоял Иванов. Он выглядел так, словно только что выбрался из ямы с мясным фаршем.

За спиной Хирурга, трясясь и повизгивая от ужаса, сидел дрожащий Ламий, он не мигая взирал на скорчившегося в неестественной позе Марка – у того отсутствовала половина черепа.

А в сторонке, прислонившись к стене, всхлипывала Таисия. Из раны на плече сочилась кровь, но в остальном девушка была цела.

– Ты! – проревел Хирург. – Ты жив?

Иванов резко оглянулся, на всякий случай, делая шаг в сторону и разворачиваясь.

– Не твоими молитвами, – огрызнулся Волков. – У вас, я посмотрю, дела похуже, верно?

Хирург ничего не ответил, лишь принял стойку, выставив перед собой клинок.

– Подставить меня хотели, суки, – Егор перехватил удобнее стилеты и бросил испепеляющий взгляд на Ламия.

Старший заелозил ногами, силясь отползти дальше от свирепого религера. Его лицо, и без того бледное, вовсе превратилось в белое полотно с черными мазками перекошенного рта и распахнутых глаз.

Иванов чуть наклонился к Егору и сказал, извиняясь:

– Я не смог. Не могу лишить жизни Старшего, это сильнее меня.

– А у меня вот не осталось никаких моральных принципов в отношении этих, – губы Волкова разошлись в плотоядной улыбке. – Ну ка…

Религер резко качнулся вперед, топнув ногой. Глава охраны лишь прищурился, словно ловя Волкова в прицел. Он не стал отступать или стараться договориться – и так ясно, что все долги покроет смерть.

– Ааа! – противно завыл Ламий.

Егор атаковал стремительно, беспощадно. Быть может, Хирург был отличным телохранителем, однако одноглазый превзошел его в искусстве убивать.

Защитник Старшего выкинул вперед руку с клинком, делая ставку на длину лезвия, но Егор в последний момент сместился в сторону, волчком прошелся вдоль клинка и двумя хлесткими ударами погрузил ножи в горло Хирурга. Повернулся к Ламию, отталкивая тело телохранителя ногой. Пророкотал:

– Ты веришь в бога, слизняк?

Ламий выпучил глаза и обмочился. Неожиданно резво для своего веса вскочил и попытался на карачках уползти прочь.

Волков настиг Старшего и с каким-то пугающим удовлетворением сломал тому шею.

– Вот и все, – раздался сзади голос Иванова.

И тут же какой-то сдавленный звук, сдерживаемый стон.

Егор стремительно обернулся, успел поймать оседающего Иванова. Ладони окунулись в горячее и липкое, стремительно заливающее спину Исполняющего из глубокой раны между лопаток.

Из безвольно упавшей руки выпала финка.

Егор поднял сумасшедший взгляд на Илияса, отступившего с ножом в руке.

– Он хотел тебя зарезать, – пробормотал Илияс побледневшими губами.

– Прости, – выдохнул с кровью умирающий на руках Волкова Иванов.

– Зачем? – Егор тряхнул Николая. – Теперь-то зачем!

– Я не могу иначе… Ты слишком много знаешь о предательстве Старших… Ты стал опасен для веры…, – Иванов умоляюще посмотрел на Волкова. Впервые в жизни. – … Ты меня должен понять. Я не знал, что позор настолько велик…

– Старый цепной пес, – с горечью произнес Егор. – Никто не должен сомневаться в праведности Старших? Никто не должен знать, что на мне – их кровь?

Иванов еле заметно кивнул. Силы стремительно покидали его.

Но Волков не мог обещать ему того, что не мог выполнить. Поэтому он просто положил ладонь на холодный лоб Исполняющего и произнес:

– Будь зрячим, брат.

Опустил мертвое тело рядом с телом Хирурга. Поднялся, посмотрел на Илияса. Тот не знал готовиться к драке или принимать благодарности.

Ни того, ни другого Егор ему не дал. Он шагнул к отстраненно сидящей на корточках Таисии, заглянул в лицо.

– Живая?

Та всхлипнула.

– Все хорошо, девочка, все будет хорошо, – кроме этой банальщины в голову ничего не лезло. – Горевать будем потом, сейчас спасаться надо.

Егор почти силой заставил девушку встать на ноги, кинул Илиясу:

– Прикрывай!

И потащил Таисию с собой, продвигаясь вдоль стены.

– Она нам мешает! – закричал Илияс. – Калина может уйти!

– Не уйдет, – рявкнул Егор в ответ, повернул к Илиясу перекошенное гневом лицо. – А будешь возникать – я тебя убью!

Бланцы предпочел заткнуться.

Через несколько метров они уткнулись в тупик – коридор оказался перегорожен высокой деревянной переборкой. Ворота, через которые ушла Калина, были за ней.

– А, черт! – Егор оставил Таисию оседать у стены, загнанным зверем заходил взад-вперед перед преградой.

– Нужно назад, к выходу! – воскликнул Илияс.

– Да иди ты! – огрызнулся Волков и всем тело бросился на деревянный щит.

Перегородка гулко отозвалась эхом.

За спиной, со стороны выхода, раздались приглушенные автоматные очереди. Стреляли на улице.

– Помогай, чего встал! – заорал он на бланцы.

Они вместе разбежались и бросились на деревянный щит. И еще раз. И еще.

В какой-то момент Егору показалось, что перегородка поддалась. Но следующий таран результатов не дал. И следующий тоже.

– Бессмысленно, – сокрушенно сказал Илияс, потирая отбитое плечо. – Он не сдвинется.

– Да что б тебя! – Волков со злобы пнул кажущуюся монолитной перегородку.

И нога провалилась внутрь, пробив круглую дыру в неприметном листе фанеры.

– Обожаю отечественных строителей, – расхохотался одноглазый, выдирая ногу.

В несколько ударов они выбили хлипкую панель, нырнули в образовавшуюся дыру.

По сравнению с увиденным, эта часть коридора показалась настоящим островком тишины и спокойствия. Абсолютно пустое помещение, освещенное все теми же лампами-башнями. Колышущееся от сквозняка покрывало на створе ворот на арену. Несколько стульев вдоль стен.

Сюда почти не долетали звуки побоища, зато явственно слышался рокот автомобильных моторов.