Читать книгу ""Иду на вы!" Подвиги Святослава - Лев Прозоров"

Он тоже терпел христиан».

Након, Боян, Калокир. Варяги, Болгария, Византия. Поступь Рагнарека: Византия, Болгария, варяги…

Русь?!

И везде, везде – расплесканная бесполезно, обращенная друг на друга, брат на брата сила славянских народов. Древняя Правда – без силы. Юная Сила – без правды. Боян говорит – на Морее уже растут дети, не знающие славянскую речь. Након говорит – даже славяне уже величают Гам – Гамбургом.

Поступь Рагнарека.

Что делать, если ничего сделать нельзя? Для воина ответ один – биться. Бьются не ради победы. Бьются потому, что таков долг воина. Но бился и Крум. Бился и Стойгнев. Нужно все-таки победить!

Нужна держава. Новый Рим. Чтобы переломить хребет империям – источникам заразы. А переломить можно – разве не рухнул казавшийся вечным каганат? И почему не рухнуть так же державам кайзера и цесаря? Только делать это нужно скорее.

Они говорят – скоро их бог придет на землю.

Что ж – мы встретим его.

Как? Ответ дал Олег Вещий, отец наставника Асмунда.

Он перенес столицу почти на поле боя – в Киев. Не в этот, тихий и мирный, – в то хазарское пограничье, что было здесь семьдесят лет назад. И уже отсюда, из нового военного стана, – в походы, в свирепые непрерывные походы. С дружинами – за данью, а дань – на новые дружины. И собрать данников в единый кулак, народ к народцу, гнуть шеи упрямым Нискиням, а если не гнутся – ломать, как изменнику Оскольду!

Занять приграничные с империями земли. Поставить там столицу. Собрать окрестные славянские народы, отбирая данников у империй. Болгары уже приняли его – как поляне приняли Олега. Хорват и прочих смутьянов – примучить, как Олег и отец – уличей с древлянами. Дикарей-язычников – в союзники. Но перед этим – показать силу. Чтоб мадьяры запомнили его имя, как помнят печенеги имя отца! Нечего и им тратить удаль в бессмысленных набегах на дальние Парижи. Пусть служат державе. На сворку степных волчар!

Возможно ли это? Святослав не спрашивал себя о таких вещах. Олегу, отцу, самому ему удалось на Руси – ему и его потомкам удастся на Дунае. Под соколиный стяг встали поляне и северы, кривичи и словене, дреговичи и полочане, вятичи и древляне, уличи и радимичи, тиверцы. Что ж, теперь очередь сагудатов и велегестичей, струменцев и смолян, драговитов и северов, верзичей и баюничей, рунхинов, милингов и езеричей. Всех болгар, хорват, сербов.

И тогда – на Царьград! Не в ладьях, как Олег и отец – по суше. Греки привыкли ждать врага с моря, как хазары – из степей и лесов. Не надо делать так, как привык враг. Пусть он делает, как привык. А мы сделаем – как надо!

Не нужно щита на воротах. Пусть сбудется отроческая мечта. Пусть Царьград разделит место в Пекле с Итилем!

И пусть потом приходит их Мертвец. Если будет – куда.

Еще до раздела престолов между сыновьями Святослав сказал матери и боярам: «Не любо мне в Киеве. Хочу сидеть в Переяславце на Дунае. Там будет середина земли моей. Туда стекается все лучшее. Из Греции – золото, шелка, вина и плоды, из Чехии и из Венгрии – серебро и кони, из Руси – меха, мед, воск и люди».

В переносе столицы для Руси не было ничего особенно нового. Лет семьдесят назад Олег перенес столицу из Новгорода в Киев. Сейчас, после победы над каганатом, Киев из воинского стана на глазах превращался в сытый и тихий глубокий тыл. Место же князю и дружине его, а значит – столице, в челе войска. Поближе к врагу. Это было естественно и более или менее понятно. Князь оставляет детям безопасные мирные земли и отправляется туда, где нужна его рука и железная воля.

Но вот то, что сказал Святослав потом…

Историки толкуют что-то о «торговых путях». Что общего между Святославом Храбрым и торговлей?! Вчитайтесь!

Святослав перечисляет земли, с которых собирается брать дань! Он уже берет дань с русских земель – теперь она, естественно, должна будет идти и в Переяславец. А теперь к списку данников присоединятся Балканы и Центральная Европа. Это для начала, чтоб свалить Византию, как свалили Хазарию. А там…

Вряд ли Святослав оставил бы без внимания земли пращуров-варягов. «Середина земли моей»… Гляньте на карту. Граница Руси на Востоке проходит по Волге – новой «реке Рус» для арабов. Найдите Переяславец в Дунайском устье. И отсчитайте столько же на Запад. Как минимум – твердый предел по Лабе для тевтонского Drang nach Osten. И на юг, конечно, – до Мореи. Еще не всех милингов и езеричей ромеи вывезли на каирские рынки!

Это намерение Святослава ясно отражено в летописи. Как мы увидим далее, оно отразится и в «Истории» Льва Диакона. Могло ли это ему удаться? На мой взгляд, вполне могло. Может, я и делаю слишком сильный упор на приверженность Святослава старым Богам и неприятие им новой веры. Конечно, все было не так однозначно. Играло свою роль и естественное для воина и князя желание славы, и отроческая еще ненависть к Константинополю, и желание объединить славянские народы. Но желание создать такую державу вполне очевидно. Была, верю, и возможность. За двести лет до того Карл-Давид «Великий» создал-таки огромную империю. Когда-то создавали свои державы Александр, Цезарь, Аттила, Хлодвиг. Многие из них начинали с меньшего. Другой вопрос – как долго продержалась бы такая держава? Но в любом случае она изменила бы лицо Европы – если не мира. Впрочем, поговорим о вероятностях, или, как модно сейчас говорить, виртуальностях, когда дойдем до «ключевого», переломного момента в истории Святослава. Пока до него неблизко.

Ольга ответила сыну: «Видишь – я больна. Куда хочешь уйти от меня? Похоронишь меня – и иди, куда хочешь».

Неожиданной человечностью веет от этих жалобных слов. Это не бывшая правительница державы обращается к отнявшему власть сопернику. Это не глава и знамя киевских христиан говорит с врагом и гонителем веры христовой, заклятым язычником.

Старуха-мать просит повзрослевшего сына.

Ольга действительно была больна. Только три дня она прожила после этого разговора. Может, близость смерти и помогла ей освободиться от самого сильного чувства к сыну-язычнику, которое до тех пор испытывала будущая святая, – от страха. Возможно, она поняла, что есть вещи и люди куда страшнее ее сына, когда вокруг Киева задымились костры степных полчищ. Перед смертью она просила Святослава о последней милости – позволить ей уйти к ее богу по христианскому обряду. Без буйной тризны с хмельными ковшами, со звоном мечей и обильными жертвами, без надменно вздымающегося к небесам кургана. Лечь в могилку вровень с землей. Ольга, сообщает летопись, исповедовала христианство втайне и очень боялась, что по смерти ее похоронят по языческому обряду.

Сын пообещал. И исполнил. Хоронил Ольгу ее «презвутер» – священник. Плакали по ней привыкшие к бабке внуки. Плакали люди киевской христианской общины. Плакал и Святослав. Так говорит летопись, и возможно, это не просто литературный трафарет описания смерти праведного правителя. Люди той эпохи гораздо меньше стеснялись выражать свои чувства. Нелепое табу на мужские слезы – суеверие много более поздних времен. Не стеснялись проливать слезы – по крайней мере, от горя – суровые и беспощадно-жестокие люди. Плакали патриархи Ветхого Завета и герои Гомера. Не прятали слез герои былин, саг и рыцарских романов. Плакали русские князья и монгольские ханы. Им не приходило в голову, что «мужчины не плачут», – может, потому, что у них не было оснований сомневаться в собственном мужестве?